Страница 9 из 45
— Что бы ты ни говорил, всему есть предел. Подумать только — выйти на улицу в кимоно и ботинках... Это же полное отсутствие здравого смысла, даже если он не знает наших японских обычаев.
— В этом все и дело. Он может оказаться глубоким, как океан, и его не интересуют все эти мелочи. Во всяком случае, Томоэ, ты никогда не могла различить достоинств в мужчине. Даже в том, что касается меня, ты никогда не была в состоянии понять, что я — самый достойный мужчина среди мужчин.
Достойный мужчина среди мужчин? И таким может считаться Такамори, который готов проспать все утро и постоянно выпрашивает у сестры карманные деньги?
Если он хочет узнать мнение другого человека о Гастоне, думала Томоэ, пусть послушает звон посуды на кухне. Матян вымещала свое плохое настроение на посуде, чтобы та знала, как она себя чувствует.
— Я не представляю, как родственники Наполеона могут гордиться своим происхождением, имея в семье такого типа. Они должны были полностью потерять свое лицо. Зачем он вообще приехал в Японию? — сердито спросила Томоэ.
— Я спрашивал его, но не получил удовлетворительного ответа. Он все-таки загадка, не так ли?
На следующее утро Такамори и Томоэ нужно было на работу.
— Гас, какие у тебя планы на сегодня? Не хотел бы ты посмотреть Токио?
Гастон дошел вместе с ними до станции Киодо, держа в руках туристическую карту Токио, на которой Такамори тщательно пометил наиболее интересные достопримечательности. Они все вместе сошли с поезда на станции
Токио.
— Гас, после того как осмотришь здания парламента и разных министерств, иди к Токийской башне. Знаешь, она даже выше Эйфелевой.
— О, выше, чем Эйфелевая башня?
С любопытством озираясь, Гастон исчез в утренней толпе.
— Посмотри на него, — сказал Такамори, глядя ему вслед. — Он в состоянии сам ориентироваться на улицах Токио. И он совершенно не глуп.
— Я беспокоюсь, все ли будет с ним хорошо.
— Конечно, ничего с ним не произойдет.
Но когда Такамори и Томоэ вернулись вечером домой и спросили Гастона, который пришел незадолго до них, что он сумел посмотреть за день, выяснилось, что он ничего не видел. Маршрут, который с таким старанием наметил на карте Такамори: здание парламента, министерства, Токийская башня и даже театр Нитигэки, — был полностью проигнорирован.
— Что же вы тогда видели, Гастон-сан?
— Храм. — Он слабо и печально улыбнулся. — Я видел много, много детей и голубей.
Как выяснилось, он прошел, не останавливаясь, через квартал Маруноути и мимо улицы Гиндза и зашел на территорию храма, где и провел целый день, наблюдая за детьми и голубями. Зачем же он тогда пересек океан и приехал в Японию? Нет, этот человек действительно загадка.
Затем произошел инцидент, который дал им некоторое представление о характере Гастона. В воскресенье Такамори предложил показать ему ночной Токио.
— Куда ты его поведешь? На Гиндзу? — спросила Томоэ.
— Нет, не на Гиндзу. Я покажу ему изнанку Токио, которую даже ты, Томоэ, не знаешь, — смеясь, ответил Такамори. — Мы пойдем вдвоем, Гас.
Но затем, вспомнив о предстоящих расходах, Такамори быстро изменил мнение и пригласил Томоэ пойти с ними.
— Я подумал, Томоэ, что для расширения твоего кругозора было бы полезно пойти с нами, — резонно сказал он.
— Ты что, собираешься показать Гастону темные стороны Японии?
— Не говори глупости. Можешь пойти с нами и сама все увидеть, если, конечно, пожелаешь.
После ужина они вышли из дома и на поезде доехали до Синдзюку[3]. На Гастоне был все тот же костюм на несколько размеров меньше, но лицо его светилось радостью.
Такамори хвастался, что он так хорошо знаком с этим районом, что знает даже все крысиные норы.
— Крысиные норы — бог с ними, но не показывай ему мест, позорных для всей страны.
— Могла бы мне этого и не говорить.
Но не успели они выйти со станции Синдзюку и двинуться по улице, как случилось то, чего больше всего боялась Томоэ.
Возбужденный Гастон постоянно вертел головой, реагируя на все вокруг: на огни маленьких баров, вытянувшихся вдоль улицы, как спичечные коробки, на соблазнительный запах шашлычков из куриного мяса, на голоса зазывал, приглашающих зайти в их заведения, на звуки стукающихся шариков в залах игральных автоматов.
— Такамори-сан, я поражен всем этим.
— Я уверен, что тебе понравится. Гас, может, зайдем куда-нибудь выпить?
При этих словах Томоэ потянула брата за рукав и неодобрительно покачала головой. Пока она с ним спорила, к Гастону, держа руки в карманах куртки, подошел молодой человек и с хитрой улыбкой начал фамильярно нашептывать ему что-то на ухо. Томоэ повернулась и увидела его, но не смогла понять, что ему нужно. В тот же момент Такамори тоже увидел эту сцену и сразу позвал:
— Гас, Гас.
— Одну минуту, — ответил Гастон и продолжал, улыбаясь, разговаривать с молодым человеком, державшим руки в карманах.
— Этот парень хочет показать мне несколько красивых фотографий Японии.
— Не обращай внимания, Гас. Пошли дальше. — И Такамори потянул его за руку. — Не дай себя обмануть.
Только после быстрого объяснения Такамори, Томоэ поняла, что парень пытался продать Гастону непристойные фотографии. Гастон никак не мог взять в толк, в чем дело, но Такамори и Томоэ потащили его за собой. Не успели они пройти и несколько шагов, как парень догнал их и поравнялся с Такамори.
— Ты чего лезешь? Дай мне поговорить с этим человеком, — угрожающе сказал он, продолжая держать руки в карманах. Хоть характер у Томоэ и был сильный, в такие моменты она все же предпочитала искать защиты у брата, а потому спряталась за его спиной, крепко вцепившись в его плащ.
— Не пытайтесь убежать, — продолжал приставать к ним парень.
— Мы и не убегаем, — сказал Такамори внезапно севшим голосом, закрывая собой Томоэ, — но знаешь ли ты, кто этот иностранец?
— Чего?
— Взгляни получше. Ты его не помнишь? Ты не видел его фотографии в газетах?.. Ну что, так и не узнаешь его?
Это чемпион Бразилии по боксу господин Гастон. На следующей неделе он выйдет на ринг против Енэкура. Мы с этой девушкой — журналисты газеты «Дейли Геральд».
И Такамори позвал Гастона, который в тот момент заглядывал в салон игральных автоматов, не имея ни малейшего понятия о драме, которая разворачивается вокруг его личности.
— Господин Гастон, пожалуйста.
— Да. Да.
— Пожалуйста, господин Гастон.
— Да. Да.
— Нокаутируйте этого типа. — Такамори говорил на английском, которого ни Гастон, ни этот парень не понимали. Некоторое время парень постоял в нерешительности, глядя на Такамори и Томоэ, но когда Гастон, наконец, сумел оторвать себя от салона игральных автоматов и направился к нему, он сделал несколько шагов назад и исчез в ближайшем темном переулке.
Когда все закончилось, Томоэ бросило в дрожь. Сердце ее готово было выскочить из груди.
— Такамори! — Тот как раз вытирал со лба пот. — Мы должны как можно скорее уйти отсюда.
И они быстро пошли, таща за собой Гастона, при виде которого лица подвыпивших встречных прохожих изумленно вытягивались. Томоэ продолжала дрожать, даже когда они дошли до перекрестка перед залом Мусасино.
— Ты действительно вытащил нас из этой неприятной истории.
Такамори, видя, что его акции выросли в глазах сестры, начал хвастаться:
— Да я мог бы расправиться и с десятью такими.
— Давай остановимся и отдохнем где-нибудь. Сердце никак не уймется.
Они как раз стояли перед кафе «Куйен», откуда доносились звуки французского шансона. Это кафе было известно тем, что в нем создали псевдофранцузскую атмосферу — этакий «кусочек Парижа».
— Я уверена, что вам это понравится, Гастон-сан.
— Это ужасное заведение, — запротестовал Такамори, глядя на кафе с отвращением. — Здесь собираются студенты и прочие, кто помешан на французской культуре. Меня даже тошнит от этого.
3
Синдзюку — один из наиболее крупных развлекательных районов Токио, знаменитый ночными клубами, барами и заведениями сомнительного свойства.