Страница 11 из 45
Двое бандитов с ухмылкой наблюдали за их приближением.
— Эй, послушайте... Прекратите эти глупости.
Проявленная хотя бы только на словах смелость Такамори воодушевила Осако, и он закричал своим пронзительным женственным голосом:
— Не трогайте нас... Не трогайте!
Внезапно откуда-то появились еще два бандита и встали по обе стороны Такамори и Томоэ. Один, с полуоткрытым ртом, выглядел, как идиот, — он вертел в руках какую-то игрушку.
Проходившие мимо люди и понятия не имели, в какое положение они попали. Недалеко располагались целые кварталы дешевых баров — известное логово этих гангстеров. За станцией Синдзюку имелось темное пространство, где проходившие поезда заглушали все звуки и стоял спертый запах застоявшейся мочи. Такамори понял, что именно туда их и хотят завести.
Внезапно Томоэ резко остановилась и закричала двум студентам:
— Пожалуйста, помогите нам! Эти типы к нам пристают!
Студенты в замешательстве посмотрели на нее, затем оно сменилось испугом — человек в спортивном костюме, явный главарь этой банды, с угрожающим видом направился к ним.
— Извините, ребята, — тихо сказал он, криво улыбаясь. — Моя подруга слишком много выпила.
Студенты же так перепугались, что встали как вкопанные, не в состоянии сдвинуться с места. Тем же тихим голосом, но более резким тоном бандит посоветовал им идти дальше по своим делам.
На помощь молодых интеллектуалов в подобных случаях рассчитывать бесполезно. Студенты быстро сообразили, что им невыгодно вмешиваться в эту историю, и с окаменевшими от страха лицами быстро ретировались. Даже бывший боксер не выдержал и процедил им вслед:
— Трусливые ублюдки...
Улучив момент, когда бандиты потеряли бдительность, Осако вдруг бросился наутек, издавая на бегу пронзительные звуки, подобные скрежету металла. Охранявший его парень в куртке попытался его схватить, но Осако уже набрал фору и мчался как стрела, сталкиваясь с людьми и сбивая с ног девушек, пока не исчез в толпе.
Прохожие на улице наконец поняли, что происходит. Они на мгновение останавливались, но затем двигались дальше — как и студенты, не пошевелив пальцем, чтобы помочь Такамори и компании.
— Гас, Томоэ, быстро! — закричал Такамори, кинувшись всем телом на идиота с игрушкой, который охранял Томоэ, схватил ее за руку и побежал. Они скоро смешались с толпой, и Томоэ почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Она не помнила, что происходило следующие несколько минут, но когда пришла в себя, увидела, что Гастона с ними нет. Она все еще держалась за руку Такамори, но сейчас они уже были на главной улице, ярко освещенной неоновыми огнями.
Томоэ остановилась передохнуть, оперевшись на фонарный столб. Вся кровь отхлынула от ее лица, и она тяжело дышала. Напротив станции Синдзюку стояла полицейская будка, и Такамори, таща за руку сестру, которая по-прежнему не могла произнести ни слова, бросился к ней. Не тратя времени на объяснения, он обратился к полицейскому:
— Пожалуйста, пойдемте с нами. К нашему другу из-за границы пристают хулиганы.
— Где? — безразлично осведомился полицейский. Для него это было обычное явление.
Однако что же происходило тем временем с нашим Гастоном? Когда он увидел убегающего с пронзительным криком Осако и услышал, как Такамори зовет его и Томоэ, а затем они убежали, он, кажется, наконец понял, в какую попал переделку. Подобно роботу, он неуклюже начал двигаться к толпе японцев, которые с безопасного расстояния с любопытством и страхом в глазах наблюдали за происходящим.
— Эй, подожди! — закричал ему вслед идиот с игрушкой. — Так ты фотографии покупать будешь?
Гастон ничего не ответил.
— Ты купишь эти фотографии или нет?
Гастон остановился и с улыбкой на длинном лице покачал головой:
— Мои друзья...
— Да плевать мне на твоих друзей. Я с тобой разговариваю. Ты что, совсем того?
Главарь банды медленно подошел к нему, и толпа зевак подалась назад. Он медленно осмотрел Гастона с головы до пят своими водянистыми глазами и с суровой миной повернулся к своим приспешникам.
— Что за дурацкие выдумки? Какой это боксер? Взгляните на его руки. С такими руками он никогда не был даже близко от ринга. Хорошо, Нисино, займись им.
Нисино был тот тип, который первым подошел к Гастону и его спутникам. У гангстеров имелась своя шкала ценностей. Например, считалось более почетным помериться силами со знаменитым боксером, чем надрать задницу простому студенту. Авторитет Нисино в банде, несомненно, возрастет, если он одолеет этого огромного типа с телом коровы. К тому же он — иностранец, а это дополнительный плюс.
— Вы, чертовы американцы! Разгуливаете с важным видом по всей Японии, как будто это ваша страна!
Нисино вынул из карманов перебинтованные руки и принял стойку каратэ.
— До свидания всем, — доброжелательно прокричал Гастон с улыбкой, которая, похоже, так и не сходила с его лица. — До свидания.
Неожиданно Нисино, как боевой петух, взлетел в воздух и нанес Гастону удар руками и ногами по телу и коленям. С громким воплем большое тело Гастона сложилось пополам.
— Oh, non, non... Tu m'as fait mal.
— Ух ты, сволочь!
От сильной боли Гастон, казалось, забыл весь свой японский. Он стоял, согнувшись и завывая от боли. Нисино еще и еще раз ударил его ногой. Толпа наблюдала необычный спектакль со смешанными чувствами. Гастону она глубоко сочувствовала — но одновременно испытывала трепетное удовольствие, подобное тому, какое много лет назад испытали японцы, когда маленький японский профессиональный борец Рикидодзан нанес поражение значительно более крупным американцам, братьям Шарп. Нечего говорить о том, что никто даже не пытался помочь иностранцу.
Вскоре Гастон медленно поднял руку и посмотрел в лицо Нисино. Окружающие почувствовали, что иностранец, наконец, разозлился.
Но вместо того, чтобы выпрямить свое огромное тело и броситься на противника, Гастон закрыл рукой длинное, как картофелина, лицо и остался стоять без движения. Толпа, затаив дыхание, молча ждала, что сделает дальше этот странный иностранец. Нисино, который уже приготовился к следующей атаке, с изумлением глянул на него вместе с другими.
— Oh, non, non. — Гастон убрал руку с лица, и все увидели крупные жемчужины слез, которые текли по его щекам. — Oh, non, non. Вы не должны... Почему вы издеваетесь надо мной?
Говорят, что коровы плачут, когда их бьют несправедливо. Вот и лицо Гастона стало таким же.
— Посмотрите! Такой большой, а плачет, как ребенок, — сказал бандит с идиотской рожей и игрушкой.
— Мы... все... друзья, — взмолился Гастон на ломаном японском. — Все... друзья!.. Почему? Почему? Почему? Почему?.. — Он повторял это слово вновь и вновь.
Зеваки, не в состоянии выдержать обращенный к ним взгляд и мольбы, начали расходиться. Главарь банды в спортивном костюме тоже неожиданно повернулся и исчез. У всех свидетелей этой драмы — по разным причинам — остался неприятный привкус позора, а сердца их заполнили печаль и раскаянье.
Все разошлись, а Гастон остался стоять в той же позе и на том же месте, где его и нашли Такамори с полицейским.
— Гас! — закричал Такамори и схватил его за руку.
На лице Гастона вспыхнула робкая улыбка маленького мальчика. Такамори увидел, что его брюки разорваны и испачканы кровью.
Они вернулись в полицейскую будку и, час спустя, ответив на все вопросы полицейских, отправились домой.
— Тебе больно, Гас?
— Нет, все в порядке.
Почти всю дорогу домой Такамори молчал, ибо его мучила совесть. Почему он бросил Гастона и убежал?
Томоэ же, глядя на неоновые огни, проносившиеся мимо окна такси, думала: «Так плакать... взрослому человеку. У него нет ни малейшего самоуважения. Позволить избить себя, даже не пытаясь защититься... он же такой огромный». Тем не менее у нее впервые затеплилась нежность к этому человеку, подобная той, какую может испытывать к своему ребенку-калеке мать.
«Я не должен был брать Гастона с собой в Синдзюку вечером», — думал Такамори. Несмотря на обычную беспечность и безответственность, сейчас в глубине души он чувствовал, что виноват в постигшем Гастона несчастье.