Страница 53 из 62
Интересно сравнение советских потерь с германскими.[7] По оценке, основанной на наиболее достоверных в германских условиях данных персонального поименного учета, во второй мировой войне вермахт потерял погибшими около 3,95 млн. человек, из которых около 800 тыс. умерло в плену (0,45 млн. - на Востоке из общего числа в 2,73 млн. оказавшихся в советском плену и 0,35 млн. - на Западе). Безвозвратные потери мирного населения Германии германскими исследователями оцениваются примерно в 2 млн. человек, из которых около 0,5 млн. - это жертвы стратегических бомбардировок союзной авиации, 300 тыс. евреи, цыгане и противники Гитлера, умершие в концлагерях или казненные нацистами. Остальные погибшие должны быть отнесены к жертвам боевых действий на территории Германии и эксцессов, совершенных советскими военнослужащими против мирного населения восточных районов Германии. Сюда же можно отнести и преждевременно умерших из-за ухудшения условий жизни в военное время, но число подобных жертв было невелико. Голод и другие лишения население Германии стало испытывать в значительной мере лишь с конца 1944 г. как результат союзных бомбардировок, прекращения подвоза продуктов питания из оккупированных стран и вторжения советских и англо-американских войск на территорию рейха. Общие безвозвратные потери населения Германии в 7,3 раза меньше советских, а потери вермахта погибшими в 6,7 раза меньше потерь Красной Армии. Если же взять только погибших на Восточном фронте, где вермахт потерял 2,16 млн. убитыми и умершими от ран и болезней и 0,45 млн. умершими в плену, то потери Красной Армии окажутся больше в 10,1 раза. Пленными до конца апреля 1945 г. вермахт потерял около 1950 тыс. человек, из них 950 тыс. - на Востоке, что a 6,6 раза меньше количества советских военнослужащих в советском плену. Потери ранеными, подвергшимися эвакуации, в германских вооруженных силах составляли не менее 6 млн. человек, а эвакуированными больными - до 12 млн. человек, что соответственно в 4,3 и 1,3 раза меньше, чем в Красной Армии. В вермахт с учетом армии мирного времени было мобилизовано около 17,9 млн. человек, из которых около 2 млн. человек в ходе войны было возвращено в народное хозяйство. Кроме того, 1,63 млн. военнослужащих было демобилизовано по возрасту и другим причинам. Чистый призыв в вермахт был примерно в 3 раза меньше чистого призыва в Краевую Армию, что говорит о подавляющем численном превосходстве советских войск. Отметим также, что на Западном фронте в последний год войны, с июня 1944 г. по май 1945 г., германские потери убитыми были в 1,6 раза больше потерь союзников, а по числу пленных разница была в десятки раз. Общее число мобилизованных (без отозванных в народное хозяйство) составило около 18,7% от более чем 80-миллионного населения рейха в границах на 1 сентября 1939 г. В СССР общее Число мобилизованных (без отозванных в народное хозяйство) составило около 20,5% от населения СССР на 22 июня 1941 г. Как видно, в обеих странах процент мобилизованных был почти одинаков: в СССР на треть, а в Германии наполовину превышал процент мобилизованных в годы первой мировой войны.
Крайне неблагоприятное для СССР соотношение безвозвратных потерь вооруженных сил объясняется коренными пороками советского тоталитарного режима, не ставившего ни во что жизнь подданных. Приверженность шаблону во всех сферах деятельности, в том числе и в военном деле, проистекала из подавления инициативы и самостоятельности как у начальников, так и у подчиненных. Германские военные с удивлением вспоминали безумные советские лобовые атаки на неподавленную систему обороны, что вело к колоссальным жертвам. Сказывалась также низкая боевая подготовка рядовых и невысокий Уровень оперативной подготовки комсостава всех уровней. Высшим военачальникам военное искусство по большому счету было чуждо. Можно согласиться с резкой, но справедливой характеристикой маршалом А. И. Еременко, по горячим следам в конце февраля 1943 г., другого маршала - Г. К. Жукова, ныне почему-то считающегося чуть ли не главным "архитектором победы": "Следует сказать, что жуковское оперативное искусство - это превосходство в силах в 5-6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру". Но иначе не могли воевать не только Жуков, но и сам Еременко, и другие военачальники - дети коммунистической системы. В наиболее опасные атаки, разведки боем и на минные поля посылались в первую очередь штрафники и те, кого призывали с оккупированных ранее территорий - был "под немцем" и уже этим "провинился" перед Советской властью. Но и у обычных солдат шансов уцелеть было немногим больше, чем у штрафников.
Страх перед репрессиями наряду с привитым режимом безразличием к собственной жизни гнал вперед бойцов и командиров Красной Армии. Американский дипломат А. Гарриман передает слова Сталина о том, что "в Советской Армии надо иметь больше смелости, чтобы отступать, чем наступать", и добавляет: "Наши военные, консультировавшиеся с немцами после войны, говорили мне, что самым разрушительным в русском наступлении был его массовый характер. Русские шли волна за волной. Немцы их буквально солили, но в результате такого напора одна волна прорывалась". Прав писатель-фронтовик Виктор Астафьев, когда утверждает: "Мы просто не умели воевать, мы просто залили своей кровью, завалили своими трупами фашистов".
Отметим, что советские военачальники в ходе войны не только не имели ясного представления о собственных потерях, но и многократно преувеличивали потери противника. Например, в политдонесении начальника политотдела 16-й армии К. Л. Сорокина от 27 июля 1941 г., в разгар Смоленского сражения, в целом разворачивавшегося неблагоприятно для Красной Армии, потери советских войск на участке севернее Смоленска определялись в 3 убитых и 11 раненых, а потери немцев оценивались в 240 убитых и 9 пленных. Советская же военная разведка оценивала потери германских войск в войне против СССР в период с 22 июня 1941 г. по 1 марта 1942 г. в 6,5 млн. человек, в том числе 5,8 млн. - из состава сухопутных сил (это почти вдвое превышало штатную численность сухопутных войск вермахта на Восточном фронте). По германским же данным сухопутные войска на советско-германском фронте за этот период потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1006 тыс. человек, т. е. вшестеро меньше. Подобные просчеты можно объяснить тем, что в донесениях войск и разведчиков потери противника всячески преувеличивались, поскольку их стремились сделать сравнимыми с фактической убылью личного состава в своих войсках. В результате военное командование ошибалось в оценке степени истощения людских ресурсов Германии и перспектив характера и сроков окончания войны. Германское же командование довольно правильно оценивало потери Красной Армии. Так, сам Гитлер в начале декабря 1941 г. оценивал потери Советских Вооруженных Сил в 8-10 млн. человек, а по нашей оценке к этому времени Красная Армия потеряла более 8,2 млн. бойцов и командиров убитыми, ранеными и пленными. Однако Гитлер и другие военные и политические руководители Германии роковым для себя образом ошиблись в оценке способности советской системы мобилизовать на нужды войны гигантский людской потенциал страны и устоять в самых критических ситуациях 1941-1942 гг. Германская разведка считала, что в ходе войны СССР сможет мобилизовать и вооружить не более 12 млн. человек, тогда как в действительности было мобилизовано вместе с армией мирного времени почти 43 млн. человек.
После окончания Великой Отечественной войны Красная Армия в августе-начале сентября 1945 г. предприняла кратковременную военную кампанию против находившейся накануне краха Японии. Потери Советских Вооруженных Сил в ходе этой кампании по официальным данным составили 12 031 погибших и пропавших без вести и 24 425 раненых и больных. Союзные с СССР монгольские войска потеряли 72 убитых и пропавших без вести и 125 раненых и больных. Достоверных данных о потерях японских и союзных с ними маньчжурских войск в этой кампании убитыми и ранеными нет. В плен в результате капитуляции японской армии попало 640,1 тыс. японских военнослужащих и солдат союзных Японии маньчжурских войск. Из этого числа около 62 тыс. умерло в советском плену.