Страница 67 из 79
Глава 26
Разговор с Дэвидом был мучительным, но он был необходим. Выходя из кабинета, Милла знала, что, вероятно, никогда больше не увидится с ним, поэтому она попрощалась, поцеловала Дэвида в щёку и пожелала чудесной жизни.
- И ты можешь больше не посылать мне деньги, - сказала Миллы, улыбаясь ему сквозь слёзы. - Вот тебе причина, по которой ты занимался медициной: ты финансировал поиски. Я не смогла бы сделать этого без тебя в тылу, без твоей поддержки, без финансовой свободы, которую ты мне обеспечивал.
- Но что ты будешь делать теперь? – вид у него был обеспокоенный.
- Думаю, то же, что и раньше. Разыскивать потерянных детей. Хотя мне нужно будет оформить себе какую-нибудь зарплату. - Честно говоря, она совсем не знала, что же она собирается делать. Так долго её жизнь была посвящена одной цели, найти Джастина. Теперь, когда эта цель была достигнута, у Миллы было ощущение, что она напоролась на стену, слишком высокую, чтобы увидеть, что там, дальше. Она была измотана во всех смыслах: психически, физически, эмоционально. При мысли о возвращении в Эль Пасо она не чувствовала ничего, кроме опустошённости. Многое случилось там, может быть, слишком многое. Съездив снова в Северную Каролину и разобравшись с делами там, она, наверное, проспала бы чуть ли не пару дней подряд, и, когда проснётся, почувствовала бы себя лучше. Тогда она была бы способна думать о будущем. У неё хорошо получалось искать потерянных людей. Как могла она бросить это сейчас только потому, что своего потерянного ребёнка она нашла?
Дэвид поймал её, когда она двинулась к выходу, и горячо обнял, тоже зная, что последняя нить, связывавшая их, разорвана.
- Теперь ты тоже можешь двигаться вперёд, - сказал он.
«Двигаться куда?» - хотелось спросить ей. Может быть, когда-нибудь она будет это знать. Сейчас она была способна сосредоточиться только на ближайшем шаге.
Она купила билет до Черлотта в этот же вечер, и ко времени приземления самолёта у неё не было других желаний, кроме как, получив номер в гостинице, забраться в постель и не двигаться по крайней мере часов двенадцать. Вместо этого она заказала бутерброд в номер, ожидая, пока его принесут, распаковала вещи. У неё даже хватило времени выгладить наряд, который она собиралась надеть завтра.
Поев, Милла выставила поднос за дверь, и, вышагивая по небольшому номеру, приводила мысли в порядок. Наконец, взяв сотовый в руки, она нашла в телефонной книге номер Уинборнов и набрала его.
Приятный женский голос ответил на четвёртом звонке, заметно растягивая «о», - Милла уже знала, что это характерный акцент каролинцев.
- Алло?
- Миссис Уинборн?
- Да, это я.
- Меня зовут Милла Эдж. Я основатель организации «Искатели», которая помогает находить потерянных или украденных детей.
- Да, конечно, - мягко сказала Ронда. – Это такое важное дело. Я буду рада пожертвовать...
- Нет, это не звонок с целью рекламы, - быстро прервала Милла. – Это касается вашего приёмного сына.
На том конце воцарилось абсолютное молчание. Даже дыхания Ронды не было слышно.
- Что вы имеете в виду? – наконец сдавленно произнесла Ронда. - Как это может касаться... Он усыновлён, - сказала она свистящим шёпотом. - Мы нанимали юриста, чтобы убедиться, что всё сделано по закону. Как вы смеете...
- Это запутанное дело. - Милла поспешила успокоить её. - Нужно оформить некоторые бумаги. Могу я встретиться завтра с вами обоими - с вами и вашим мужем? Обещаю, что много времени это не займёт.
- Какие бумаги?
- Официальные, – сказала Милла, не желая объяснять подробности по телефону. Она не хотела, чтобы напуганные Уинборны схватили Джастина и растворились в ночи. Она знала, что она сама сделала бы так, чтобы не рисковать сыном. - Просто нужны несколько подписей. Усыновления никто не оспаривает .
- Тогда почему… Как с этим связаны «Искатели»?
- Это тоже запутанно. Я объясню всё завтра. Когда вам было бы удобно?
- Минуточку. - Голос Ронды доносился слабо, потом раздался стук - она положила трубку на стол - и Милла, закрыв глаза, представила себе Ронду, шепчущую Ли так, чтобы Джастин - Зак - не мог её услышать. Ли почувствует панику жены, встревоженной тем, что, кажется, что-то угрожает сыну, и поспешит к телефону ...
- Это Ли Уинборн. Чем я могу Вам помочь?
- Боюсь, я напугала вашу жену, - извиняющимся тоном сказала Милла, - я не хотела этого. Важно, чтобы я могла встретиться с вами обоими, чтобы разъяснить кое-что об усыновлении вашего сына, и передать вам некоторые бумаги.
- Вы можете разъяснить по телефону...
- Простите, но нет, не могу. Как я уже сказала миссис Уинборн, это запутанное дело. Вы гораздо больше поймёте, прочтя бумаги. Найдётся ли у Вас время завтра? Лучше всего тогда, когда ваш сын будет в школе. - Она смягчила голос. – Пожалуйста. Вам ничего не угрожает.
- Хорошо, - резко ответил он. - В час дня. Вам продиктовать адрес?
- Нет, спасибо, у меня он есть. Спасибо, что согласились встретиться со мной. Я буду у вас ровно в час. - Милла отключилась и закрыла глаза, осознав, что дрожит каждой мышцей. Она сделала это. Теперь нужно только продержаться на следующем шаге. Так как она смогла договориться о встрече так рано, она позвонила в авиакомпании, и ей удалось забронировать билет на самолёт в шесть вечера из Черлотта. Ложась в постель, она подумала, что завтра вечером будет дома в первый раз с... она не могла вспомнить, с каких именно пор. Она не была дома больше недели.
На следующий день она спала как можно дольше, съела поздний завтрак, посмотрела несколько утренних телепередач, вымыла голову и как можно тщательнее уложила волосы, и так же тщательно накрасилась, стараясь, чтобы макияж был незаметным. В этом был оттенок снобизма, но она хотела произвести хорошее впечатление.
Она продуманно оделась в узкую темно-синюю юбку и приталенную блузку цвета морской волны с длинными рукавами и темно-синими пуговицами в тон. Костюм был одновременно и женственным, и деловым. Это была её давняя хитрость: чем больше она нервничала, тем больше внимания она уделяла своей внешности. Концентрируя внимание на одежде, она могла игнорировать вопли своих нервов, тошноту, которая скручивала желудок, напряжение, которое стучало в висках. Она научилась оставаться спокойной перед лицом неописуемой боли, и именно это она делала сейчас, по крайней мере, внешне, и, в любом случае, только это имело значение. Зеркало отразило лицо, которое было лишено почти всякого выражения, почти как у Диаса…
Нет, не думай о нём, яростно приказала она себе. Он вычеркнут из её жизни.
Телепрогноз обещал, что в Черлотте сегодня будет максимум шестнадцать градусов тепла, но при довольно сильном северном ветре, поэтому, собирая вещи, Милла вынула песочного цвета пальто. Она выписалась из гостиницы через телевизор, пора идти. Двенадцать пятнадцать. Милла глубоко вдохнула, убедилась, что губная помада не смазана, оставила ключ от комнаты вместе с чаевыми для горничной на тумбочке у кровати, ещё раз проверила, что все необходимые бумаги на месте в портфеле. Удовлетворённая тем, что сделала всё, что нужно, она расправила плечи, пристроила портфель и пальто сверху на чемодане, перекинула через плечо сумочку и распахнула дверь. И застыла, растеряв весь свой пыл.
Привалившись к стене, напротив её двери стоял Диас.
Её обуревало сразу столько мыслей и эмоций, что она не могла сосредоточиться ни на одной из них. Главным был шок: она думала - надеялась - что никогда больше его не увидит. И она ухитрилась как-то позабыть, каким мощным было его физическое воздействие, каково это, когда его тёмные холодные глаза направлены на тебя.
Они не были холодными, когда она лежала под ним нагая, прошептало животное в ней, и она усилием воли не дала мыслям идти этим тёмным путём.
Боже мой, почему никто не вызвал службу безопасности гостиницы? Мужчины не могут околачиваться около номеров Бог знает сколько времени без того, чтобы хоть кто-нибудь не обратил на них внимания. Даже если другие постояльцы не заметили ничего подозрительного, горничные определённо должны были. Она торопливо оглядела длинный коридор: тележка горничной стояла примерно в трети пути до холла справа. Если на этаже была всего одна горничная, возможно, он сумел остаться незамеченным. Или, может быть, он потихоньку поговорил с ней и запугал её до смерти, и она ждала, прячась, пока он уйдёт.