Легенды Дерини

С таким же успехом Целители способны действовать и вне пределов бренной плоти. Разум может быть источником болезней, не менее серьезных, чем тело. И именно в этой сфере целительства Дерини не-Целитель способен действовать с той же эффективностью, что и тот, кто располагает даром исцелять. Дерини-психолог, способный отличить правду от лжи и даже читать мысли пациента, часто может преодолеть подсознательное сопротивление и достичь уровней формирования ложных установок и далее иногда получить прямой доступ к причинам психических нарушений. Примеры этого типа лечения мы видим в попытках Райса и Джорема помочь Катану совладать со своим горем и чувством вины («Камбер Кулдский») и в работе Ориэля со сломленным Декланом Кармоди в «Скорби Гвиннеда». Кверон утверждает, что техника, которую он использует для проецирования воспоминаний Гвейра, также является эффективным способом лечения определенных ментальных заболеваний.

В сфере духовной и пастырской поддержки как Целители, так и не-Целители Дерини имеют отчетливые преимущества над простыми врачами, лечащими душу. Этим и может отчасти объясняться враждебность Церкви по отношению к духовенству Дерини, так как способность Дерини как духовников разглядеть именно то, что лежит на сердце кающегося, способствует большей эффективности пастырской деятельности Дерини по сравнению со священником-человеком.

Отличается ли бракосочетание Дерини от союза обычных людей?

Нам известны редкие случаи браков, носивших некоторые элементы магии, как, например, в браке Райса и Ивейн, Моргана и Риченды. Союз Синхила Халдейна с юной Меган де Камерон носит чисто человеческие черты, так как оба с трудом решились на это, пытаясь приспособиться к тому, что было запущено силами, превосходящими возможности обоих. Причиной веры и решимости Меган быть хорошей женой ее будущего короля, который так нуждается в любви и поддержке, ради которого она готова пожертвовать своим возможным счастьем с тем, кто ближе ей по возрасту и интересам, если только король позволит себе испытывать по отношению к ней хотя бы некоторую привязанность, стали весьма человеческие чары. Без сомнения, происходит нечто таинственное в момент, когда Синхил впервые должен встретиться с невестой и дать брачный обет, оставив обязанности священника ради обязанностей короля. Он ощущает странное, трепетное чувство изумления, переходящее в страх, когда распускает волосы своей невесте, чтобы надеть ей на голову брачный венец. Позднее нечто волшебное продолжало происходить и в их супружеской комнате, что заставляет подавленного и запуганного Синхила, по крайней мере на короткое время, испытать удивление перед таинством брака, когда они скрепляют свой союз.

Следующий королевский брак, свидетелями которого нам позволили стать, оканчивается трагически, хотя в мучительном и вынужденном ухаживании и браке Келсона и Сиданы мы и видим проявления магии. Этот союз тоже был недобровольным. Враждебность Сиданы усиливалась злобой и ненавистью, которые испытывал по отношению к Келсону ее брат. Однако Келсону удается убедить ее в необходимости заключить брак, не компрометируя себя, интересы своего королевства и своей суженой. Династические потребности оказываются сильнее его моральных принципов.

Ее согласие было получено, хотя не ясно, вынужден ли был бы Келсон прибегнуть к физическому или психическому давлению, не сумей он ее уговорить. Приворотная магия, имея свои собственные императивы, на благо или на беду, еще больше усиливает династические соображения. Если учесть, что первая цель брака — это рождение наследника, то физическое стремление Келсона к Сидане не было ни безрассудным, ни нежелательным. Келсону делает честь то, что ему удается убедить себя ко времени, когда настала пора вести невесту в церковь, что исполнение обязанностей может, в конечном счете, привести к возникновению хотя бы взаимного уважения. Видя, как его невеста приближается к алтарю, он молится:

— Прости меня, Господи, если я приду к твоему алтарю с сомнением в сердце… Сделай так, чтобы я полюбил эту женщину, которую беру в жены, и пусть она полюбит меня. Помоги мне, Господи, быть для нее мудрым и сострадательным мужем… Боже, она несет мир, как свой покров!.. Прошу тебя, Господи, пусть будет мир между нами, как и меж нашими землями. Я не хочу, чтобы меня заставляли убивать ее народ. Я не хочу убивать кого-либо еще. Я хочу нести жизнь, а не смерть. Помоги мне, Господи…

Мы догадываемся, что Сидане, вероятно, тоже удается избавиться от влияния своего брата и, по крайней мере, признать возможность того, что она сможет научиться любить этого красивого, могущественного короля. Но, увы, даже магия Дерини не способна уберечь Сидану от слепой преданности ее брата политическим убеждениям, хотя, видимо, он просто ревновал и не мог справиться со своими чувствами. Несмотря на то что и Морган, и Дункан обладают целительским даром, они не сумели спасти обреченную Сидану. Келсон под давлением своих сомнений так и не использует свои способности для того, чтобы узнать, каковы истинные чувства, которые испытывает к нему его суженая, и обрекает себя на то, что никогда не узнает о них.

Следующий брак Халдейнов не настолько трагичен, хотя не менее разрушителен и для этой пары. Росана более уступчивая невеста, чем Сидана, но лишь потому, что ее знания и опыт позволяют ей распознать и принять неотвратимую логику предложения Конала. Если Келсон, действительно, мертв, в чем уже никто не сомневается, то все доводы, которые использует Конал, чтобы убедить Росану принять его предложение, говорят в пользу того, что он в силе. Ее воспитание не позволяет ей горевать по поводу бессилия, когда существует возможность сделать столько хорошего для ее расы. И в этом отношении Конал прав, когда говорит ей, что не изменилось ничего, кроме имени короля.

Таким образом, союз двух душ, который мог бы выпасть на ее долю в браке с Келсоном, в жизни с Коналом стал плохой пародией на то, как могла бы сложиться ее жизнь.

Можно возразить, что Росана способна разглядеть то, что скрывается за красивым фасадом, так как полагают, что она обладает достаточными знаниями и, без сомнения, старше невесты Келсона, когда заставляет его пережить все обстоятельства изнасилования принцессы Джаннивер. Но нужно помнить, что она рождена, как и все Дерини, для того, чтобы исполнить свой долг, свое предназначение. Этикет Дерини не позволяет воздействовать на чье бы то ни было сознание, если в этом нет крайней необходимости, к тому же Росана не имеет оснований подозревать Конала. Его происки не могут раскрыть даже более искушенные Дерини: Конал принадлежит к династии Халдейнов, и кто знает, что доступно, а что не доступно им?

Даже такие умудренные опытом Дерини, окружающие Конала, как Морган, Дункан и Арилан, на время введены в заблуждение.

Разве Росана могла ожидать, что Конал потребует близости, что по существующим правилам могло случиться только после свадьбы? Если он вообще знал что-либо о таких правилах, несомненно, на его совести было достаточно подобных дел за то время, когда он внезапно превращается из принца в регента, короля во всем, кроме имени. Он говорит, что любит ее, и он действительно ее любит, только по-своему, желая обладать ею. Он убеждает ее стать королевой-Дерини, которая так необходима Гвиннеду, в чем некогда убеждал ее Келсон. Он не лжет ей, он просто не говорит всей правды. Даже считывание мыслей не нашло бы здесь и пятнышка гнили.

Таким образом, Росана, пораженная внезапностью такой любви, оставляет церковь, теряет того, с кем была обручена, и затем в ответ на предложение, по крайней мере, части того, о чем мечтала, действует куда более зрело, чем можно ожидать от восемнадцатилетней девушки. Она делает выбор, который может изменить жизнь ее народа.

Теперь, когда Конал мертв, нам остается наблюдать, какими станут отношения Росаны и Келсона. Можно предположить, что Росана более чем сдержана в использовании своих возможностей для подтверждения того, что кажется очевидным, даже когда речь идет о простых человеческих чувствах. И если когда-либо Келсон и Росана соединятся, мы станем свидетелями редких и великолепных проявлений магии Дерини.