Страница 200 из 349
Но тщательно выработанные планы и грандиозные усилия по подготовке к их реализации могли сорваться, если бы немцам этой поздней осенью удалось все же подавить чуйковский очаг сопротивления в самом Сталинграде.
Высадка в Северной Африке
В ночь с 7 на 8 ноября 1942 года американские и британские войска высадились в Северной Африке. Главные силы американского танкового генерала Паттона высадились в районе Федалы, в 25 километрах от марокканской Касабланки — единственному крупному и оборудованному порту на атлантическом побережье Марокко — и близ Мехдии, ближайшему пункту к Порт-Лиотэ, обладавшему единственной в Марокко бетонной взлетно-посадочной полосой.
Растерянность подчинявшихся режиму Виши французов была столь велика, что первые часы они были в ступоре и лишь затем начали весьма хаотическое отражение союзного десанта. Лишь политический компромисс союзников с представителем дружественного Германии вишистского режима — адмиралом Дарланом приостановил кровопролитие французов и западных союзников.
В Москве восприняли североафриканскую высадку, не связавшую непосредственно немецких сил, не отвлекшую достаточно крупный контингент с Восточного фронта, как паллиатив. Все надежды покоились на обещанном открытии второго фронта в Европе в 1943 году
Во время встречи вечером 9 ноября 1942 года Гитлер и итальянский министр иностранных дел Галеаццо Чиано обсудили «производные» американо-британской высадки в Северной Африке: немедленная оккупация всей Франции, высадка на Корсике, укрепление позиций в Тунисе. Лаваль — вишистский премьер сидел в соседней комнате, когда Гитлер 11 ноября отдал приказ ввести войска в неоккупированную до сих пор часть Франции. Утром следующего дня германские войска, не встречая сопротивления, прошли по французской территории, находившейся под юрисдикцией Виши. Теперь немцы стояли и на побережье Бискайского залива, и на берегу Средиземного моря. Лишь Россия и Британия не склонили в Европе головы перед Германией.
В далеком и мирном альпийском Оберзальцбурге, отдыхая после празднования годовщины пивного путча 1923 года, Гитлер обратился к мерзнущей в русской степи 6-й армии. «Я знаю о трудностях битвы за Сталинград и о потерях наших войск. По мере того, как по Волге поплыли льдины, трудности русских стали еще больше. Используя это время, мы избежим кровопролития. Поэтому я ожидаю, что Верховное командование, со всей многократно проверенной энергией, и войска, с их так часто продемонстрированным мужеством, сделают все возможное для прорыва к Волге в районе металлургических заводов, завода по производству пушек и оккупируют эти части города».
Именно в свете этого приказа Гитлера германские «пионеры» повернули направо и пошли вдоль берега Волги, направляя острие удара на отчаянно сопротивлявшихся бойцов сразу за заводом «Баррикады». Наши «кукурузники» пытались сбросить боеприпасы и иную помощь солдатам Людникова. Немцы довольно хитроумно повторили зажжение огней в избранных местах и груз с воздуха далеко не всегда поступал в руки защитников Сталинграда. Но сражение за «Баррикады» и рядом было просто отчаянным. Ни один немец из 336-го батальона не возвратился в места тылового расположения.
В шесть тридцать утра 11 ноября 1942 года Паулюс начал последнее наступление на уже пристрелянную полоску земли. Получив 48-й танковый корпус, командующий 6-й армией приступил к выполнению приказа Гитлера о решающем наступлении в момент, когда замерзшая, но еще непроходимая река сделала положение 62-й армии Чуйкова особенно уязвимым. Тракторный завод уже был в немецких руках, трудности начинались на территории Рынка — той самой территории, которую весело пересек авангард 6-й армии в далеком августе. Сейчас самую тяжелую работу на территории Рынка выполняла 16-я танковая дивизия. Она медленно продвигалась на юг, сражаясь с орудиями, минометами, противотанковыми ружьями, отчаянными обитателями подвалов, выскакивающими в самый неожиданный момент. При этом наши сталинградские бойцы заведомо шли на жертву, но уводили с собой в небытие и нескольких немцев. Туманы и появившийся снег слепили оптику немецких танков, они грозно урчали, продолжая свой убийственный ход с обеих сторон (с севера и юга) города в направлении Рынка.
К полудню яростная атака немцев дала свои результаты — немцы во второй раз прошли по трупам наших гвардейцев к Волге, рассекая силы Чуйкова теперь уже на три части. К югу от завода «Баррикады» в одиночестве сражалась дивизия Людникова, в которой осталось полтысячи человек. И дождь и снег пали на обезлюдевшие роты, а раненые гибли в негромких стенаниях. Кончились автоматные патроны и гранаты — своего рода «хлеб» сражений в городских кварталах. Через несколько часов их уже всего четыреста человек. Вывезти их на «большую землю» не было никакой возможности.
Но по большому счету это наступление Паулюса было «галочкой в боевом плане». Германские части безропотно и иногда почти механически шли вперед, но в их действиях, в действиях надорвавшихся танкистов и пехотинцев уже не было прежней истовости.
Наиболее устойчивой и эффективной силой Чуйкова была 13-я гвардейская дивизия, численностью в 1500 человек и 193-я дивизия с боеспособной тысячей солдат. Во всей же 62-й армии, после подкреплений насчитывалось 47 тысяч солдат и командиров при 19 танках. Горохов держался за рынок и Спартановку, южнее стояли 13-я и 39-я гвардейские, 95-я, 45-я и 384-я дивизии. Борьба в руинах уже обросла своими правилами, появились своего рода традиции, выработались приемы дальнего и ближнего боя. Появились знатоки городских лабиринтов, некоторые проводники феноменально ориентировались в этой огромной груде городских развалин. Могло ли это помочь в готовящемся последнем бою? 17 ноября армада германских танков (16-я танковая дивизия) пошла на людей Горохова, и трудно было представить себе силу, способную на этот раз сдержать немцев. Горохов собрал всех — поваров, водителей автомашин, солдат из ремонтных мастерских — всего числом триста. Приказ держаться до последнего патрона передали и Еременко и Чуйков. Новой, поразительной нотой была концовка их приказа: «Держитесь, и к вам придет такая помощь, о которой вы никогда даже не мечтали».
Чуйков думал об этих словах, владея всего лишь десятью процентами городской территории Сталинграда. Со стороны замерзшей Волги приток жизненных сил практически прекратился. Командарм был доволен лишь наличием для экстренного случая двенадцати тонн шоколада. Если Волга не покроется быстро крепким льдом, то этого запаса должно хватить по половине пачки каждому в день на протяжении двух недель. Ежедневная доля каждого солдата — сто граммов водки. В пронизывающем холоде начинающейся зимы лишь единицы отказывались от своей порции. Тем более, что общая численность армии неизменно уменьшалась. Страшным врагом солдат и офицеров были вши.
Узнав о критическом положении Сталинграда, Сталин приказал Василевскому вылететь на левый берег Волги и наблюдать за разворачивающимся сражением, освободив Еременко для координации всей обороны города и помогающих городу сил. Развевая сомнения одних, сдерживая темперамент других, Василевский разместился у основания пружины, готовой рвануться вперед. Чувство своего рода отрешенности посетило его. Проделан огромный труд, и все же впереди неизвестность. Но взгляд на карту, цифры задействованных сил, общий настрой новой военной элиты плавили неизбежные сомнения. Для участия в операции «Уран» изготовился миллион человек в шинелях, 13 541 орудие, 894 танка, 1115 самолетов. Три фронта синхронизировали процесс последних приготовлений. В войсках не было проклятой июльско-августовской обреченности, войска рвались в бой. Рождалась новая армия.
15 ноября Васильев (Сталин) пишет Константинову (Жукову): «Вы можете определить такую дату начала для Федорова и Иванова (Ватутина и Еременко), которая кажется вам подходящей, и дайте мне знать, когда вы возвратитесь в Москву. Если вы считаете необходимым, чтобы один из них выступил на день или два раньше, я даю вам право решить этот вопрос по вашему усмотрению». Жуков и Василевский уже определили дату выступления для северного сектора — 19 ноября, а для южного — на день позже.