Страница 186 из 349
Приметное место в сталинградской эпопее занимает прибытие «черных дьяволов» (название, данное немцами) — одетой в черные морские бушлаты и неизменные полосатые тельняшки военно-морской пехоты, элитной 37-й дивизии генерала Жолудева. Высаживаясь на правый волжский берег, они видели последних жителей, покидающих Сталинград. Старые рабочие открыто рыдали, покидая город своей нелегкой юности, революционной молодости, город жарких ночных смен, бесконечного упорного труда и немногих простых человеческих радостей. Один из седовласых рабочих сказал при всех — указывая на вышедшие к реке трущобы — вещие слова: «Мы вернемся и все восстановим». И никто из лишенных всего людей, стоящих у кромки воды и жизни, не усомнился в этом. В этом ключ ко всему в жизни. Если у нас есть это чувство, то все возможно. Мы все восстановим и сделаем краше.
На следующий день немцы, с присущей им целенаправленностью, сосредоточились на СТЗ — тракторном заводе. 14-я германская танковая дивизия атаковала с юго-запада, а 60-я моторизованная — с запада, 16-я танковая дивизия — с севера. Все три сталинградских завода-гиганта представляли собой комплекс цехов, подсобных помещений и внутренний небольшой город с домами для рабочих, столовыми, банями и т. п. Несмотря на самоотверженное сопротивление 37-й гвардейской дивизии Жолудева, немцы продвинулись весьма значительно в районе жилого массива и приблизились к стадиону. Но люди Жолудева легли костьми, но не пропустили ударную группу Паулюса, устремившуюся прямо к Волге. Дивизия Смехотворова защищала банный комплекс завода «Красный Октябрь». От потоков огня с обеих сторон он почернел и своими руинами менее всего походил на нечто, куда могут войти люди. А от реки Мечетка пришли ободряющие новости — здесь залп реактивных минометов «Катюш» буквально подорвал атакующую силу немцев. Ракетные установки стояли прижатыми прямо к волжскому берегу. Ради максимальной дальности стрельбы пришлось поднять передние колеса грузовиков. Вихрь их ракет накрыл целый немецкий батальон. Это несколько замедлило поступь немцев, но следует помнить, что у Чуйкова осталась лишь небольшая полоска земли. Которую он хотел продать дорого.
В сложившихся условиях особую ценность приобрел узкий понтонный мост, который соединял восточный берег с западным через Зайцевский остров, сооруженный моряками из Ярославля, — та тропа, по которой ночью пробирались в город солдаты, груженные боеприпасами и продуктами. Узость цели в какой-то мере спасала этот мост от германского огня, да и рабочие латали его ночью, после дневных попаданий. В то же время на восточном берегу создавался настоящий городок — с банями, пекарнями, полевыми столовыми. Работа этого городка являла собой реальную помощь, это был подлинный тыл сталинградского фронта. Еще одним связующим звеном между передним краем и непосредственным тылом был небольшой пароход «Ласточка», на котором эвакуировали раненых. Корпус судна был стократно перелатан, но судно жило и спасало жизни.
Штурмовые дни не прошли для немцев даром. Роты 6-й армии теперь насчитывали по 60 человек. Армейская техника, неприспособленная к боям в городских условиях, гибла без особой пользы. Даже возглавивший ОКХ генерал-полковник Цайцлер в первых же своих размышлениях пришел к выводу о необходимости приостановить наступательные действия Паулюса. Многое зависело от самого командующего шестой армией. Он колебался. Он жаловался на потери и неадекватное снабжение, на неукротимое поведение русских, на удаленность его фронта от баз поддержки. Но с другой стороны, адъютант Гитлера Шмундт без излишней щепетильности намекал ему на почести, которые ждут победителя Сталинграда, и Паулюс сжал челюсти. Он потребовал три дополнительные дивизии. Вместо них ему прислали саперные батальоны специалистов по боям в городских условиях. План был прост — выжечь путь через сталинградские заводы к Волге. Он не колеблясь снял с должностей генералов фон Шведлера (4-я танковая дивизия) и фон Витерсхайма (15-й танковый корпус) за критику его стратегии. Реальность, однако, не радовала. Один дом мог переходить из рук в руки, но общая картина оставалась прежней — немцам не удавалось сбросить 62-ю советскую армию в осеннюю Волгу.
У немцев произошел своего рода разлад. Командующий 4-м германским авиационным флотом Фрайхер фон Рихтгофен, энергичный, подвижный, язвительный, становится все более критичным в отношении талантов и стратегии фон Паулюса. Германские летчики изо дня в день видели под своими крыльями нескончаемые бои, и они начали задавать вопрос, где же германская рациональность? По мнению Рихтгофена, город давно бы пал, если бы не отсутствие воображения у полевых командиров. 3 октября Рихтгофен указал Альберту Ешоннеку (заместителю командующего люфтваффе Геринга), что «нам не хватает ясного мыслительного процесса и хорошо определенных целей. Бесполезно наносить удары то здесь, то там — а мы поступаем именно так. Это дважды бессмысленно, когда ты не имеешь достаточно сил. Дело нужно желать одно за другим, окончил одно — принимайся за другое, это же очевидно». Оба германских летчика встретились с Паулюсом и генералом Зейдлиц-Курцбахом. Летчики указали на неприемлемые потери. Обстановка разрядилась, когда Паулюс признал частичную правоту авиаторов и пообещал, после получения подкреплений, предпринять решительные действия.
Гитлер дал своему любимцу, потерявшему сорок тысяч солдат за неделю, 29-ю моторизованную дивизию и 14-ю танковую дивизию Гота плюс часть войск, расположенных на Украине. Он требовал результата, он требовал уничтожить горстку людей, воюющих несмотря на отсутствие малейших шансов.
А защитники города недоумевали, почему замолкли немцы? Разведка не знает отдыха, Чуйков организовал грамотную разведывательную работу, его очень интересовали планы Паулюса. Разведгруппы каждый день выходили на нейтральную полосу, стараясь увидеть в приготовлениях противника его планы. 9 октября разведвзвод спрятался в одиноко стоявшем на путях между Мамаевым курганом и «Красным Октябрем» железнодорожном тендере. Взвод, стараясь не привлечь к себе внимания простоял здесь целый день и по радио характеризовал деятельность немцев. Те деловито подтягивали артиллерийские орудия и минометы, основная их часть прикрывалась Мамаевым курганом. Разведчики видели перемещение вперед полевых пушек пехоты, сотни грузовиков с боеприпасами. Ощущалось массовое передвижение, подготовка к чему-то большому. Но чтобы знать наверняка, им нужен был язык. В наступившей темноте они перерезали телефонный провод и начали дожидаться прихода телефониста. Ждали недолго и застрелили его. Один из разведчиков переоделся в немецкую форму и встал на железнодорожных путях. Огни фонарика не заставили себя ждать, и рядовой Вилли Брандт был сбит с ног. Окружившие его разведчики быстро задавали вопросы. Под дулом автомата солдат рассказал, что в город только что 24-я танковая дивизия перенацелена на район заводов, 94-я дивизия прибыла из южной части города. Адольф Гитлер приказал взять город к 15 октября. Разведчики предупредили Брандта, что он выдал военную тайну и ему лучше помалкивать о происшедшей встрече. Указали дорогу к своим. Немец ждал выстрела в спину, но его не последовало. Отойдя на почтительное расстояние, благодарный немец крикнул: «Спасибо, товарищ!»
Нерадостные вести принесли ночные и дневные бойцы: на тракторный завод нацеливается невиданная еще сила немцев. Чуйков нанес сведения разведки на свою карту, он мог твердо предполагать, что на 9 октября Паулюс назначил «финальное наступление», к которому следовало основательно подготовиться. Картина получалась невеселая. Теперь он знал, что основной удар придется по заводам. Наступила своего рода четырехдневная пауза. Чуйков при помощи разведчиков подсчитывал силы противника. Против него стояли 9 германских дивизий, общей численностью в 90 тысяч человек. 2 тысячи орудий и пулеметов. Триста танков. Четвертый воздушный флот с тысячей самолетов. Им Чуйков мог противопоставить 55 тысяч солдат, 950 орудий, 500 минометов, 80 танков и 188 самолетов (24 истребителя, 63 штурмовика, 101 бомбардировщик) 8-й авиационной армии. Периметр его обороны обозначали собой Рынок на севере, часть жилого комплекса тракторного завода, северо-восточный склон Мамаева кургана, остатки позиций на Центральном вокзале. Он люто смотрел в небо — все эти месяцы оно принадлежало противнику. Его задача была предельно проста: как можно дольше удержать три завода и часть городского центра.