Гора Маккензи (ЛП)

Они находились недалеко от ранчо и доехали до дома за несколько минут. Вульф остановился поближе к черному входу, вышел из машины и подошел к пассажирской двери в тот момент, когда Мэри открыла ее и начала соскальзывать вниз.

– Не двигайтесь, – приказал он и снова поднял ее на руки. От этого движения юбка задралась до середины бедра. Женщина торопливо одернула ткань, но не раньше, чем темные глаза успели рассмотреть стройные ноги. Румянец на ее щеках стал еще ярче.

Дом окутал теплом, и она с облегчением вздохнула, едва ли заметив, что мужчина отодвинул от стола деревянный стул и усадил ее. Он молча открыл кран горячей воды, немного подождал и наполнил тазик для мытья посуды, регулярно проверяя температуру воды.

Значит, до места она добралась, хотя не совсем так, как собиралась. Теперь можно вернуться к цели визита.

– Я - Мэри Поттер, новая школьная учительница.

– Знаю, – кратко ответил он.

Ее глаза удивленно округлились. Мэри уставилась на широкую спину мужчины.

– Знаете?

– Новые лица у нас появляются не часто.

Внезапно Мэри вспомнила, что мужчина не представился, и почувствовала себя неуверенно. Там ли она находится?

– Вы мистер Маккензи?

Он оглянулся через плечо, его глаза были черны как ночь.

– Я - Вульф Маккензи.

Она тотчас успокоилась.

– А у вас красивое редкое имя. Староанглийский?

– Нет, – ответил Вульф и повернулся с тазиком в руках. Он поставил посудину на пол около ее ног. – Это на индейском наречии.

Мэри моргнула.

– Индейском? – Она чувствовала себя невероятно глупо. Могла бы догадаться по темному цвету волос и глаз, по бронзовой коже. Но не догадалась. У большинства мужчин Рата кожа была обветренной, а его – просто чуть темнее. Мэри нахмурилась и сказала вежливым тоном:

– Маккензи - не индейская фамилия.

Он нахмурился в ответ:

– Шотландская.

– О, так вы наполовину индеец и наполовину шотландец?

Она задала вопрос с таким выражением, словно спрашивала, как пройти на почту. Даже вопросительно приподняла шелковистые бровки.

Вульф пробормотал сквозь стиснутые зубы.

– Да.

Чопорное выражение лица настолько выводило из себя, что хотелось ее как следует встряхнуть. Только бедняжку и так колотило, и без его помощи. Неуклюжесть походки и озноб указывали на первую стадию гипотермии. Сняв тяжелую теплую куртку и откинув ее в сторону, Вульф поставил кофе.

Пока кофе готовился, Мэри сидела молча. Вид Маккензи не располагал к общению, но не это ее останавливало. Она действительно продрогла до костей. Лучше подождать и выпить чашечку горячего кофе, а потом уже поговорить. С непроницаемым выражением лица и без единого слова Вульф снял шарф с головы Мэри и начал расстегивать пальто.

– Я могу сама, – испугано пробормотала Мэри, но пальцы не согрелись, и каждое движение отдавало резкой болью.

Он отступил на шаг, подождал несколько секунд, а затем отвел дрожащие руки и расстегнул оставшиеся пуговицы.

– Зачем вы снимаете с меня пальто, когда я так замерзла? – удивленно спросила Мэри, в то время как он вытаскивал ее руки из рукавов.

– Только так я смогу растереть ваши руки. – Вульф начал снимать с нее ботинки. – И ноги.

Идея показалась Мэри чуждой как снег. Она не привыкла к прикосновениям незнакомых людей и не собиралась привыкать. Она начала возражать, но слова застряли в горле, так как мужчина резко сунул руки под юбку, почти до талии. Мэри испугано завопила и откинулась назад, почти опрокинув стул. Он окинул ее ледяным взглядом.

– Вам нечего волноваться, – резко сказал Вульф. – Сегодня суббота, а я насилую только по вторникам и четвергам.

Вульфу захотелось вытолкать ее на улицу, но он не мог позволить женщине замерзнуть до смерти. Даже белой женщине, которая очевидно считала, что прикосновение полукровки ее запачкает.

Глаза Мэри настолько широко раскрылись, что затмили остальную часть лица.

– Что не так с субботами? – выпалила она, прежде чем поняла, что практически пригласила его. Ради всего святого! Мэри прижала руки в перчатках к лицу, которое залила краска стыда. Наверное, ее мозги совсем замерзли. Это было единственно возможное объяснение.

Вульф рывком вскинул голову, не веря своим ушам. Синие, широко распахнутые, испуганные глаза уставились на него из-под черных кожаных перчаток, которые закрывали остальную часть ее лица, но не могли скрыть темно-красный румянец. Давненько Вульф не видел покрасневшего человека. Понадобилась целая минута, прежде чем он осознал, что Мэри смутилась до слез. Она еще и скромница! Это стало завершающей чертой к образу плохо одетой учительницы – старой девы, которой она и являлась. Удивление немного смягчило раздражение Вульфа. Вероятно, сегодняшний день станет самым ярким в ее жизни.

– Я собираюсь спустить колготки, чтобы вы смогли поставить ноги в воду, – объяснил он сердитым тоном.

– О!

Восклицание прозвучало приглушенно, потому что руки все еще прикрывали ее рот.

Его руки остались на бедрах под юбкой. Почти подсознательно он чувствовал ее хрупкость и мягкость. Старомодная или нет, но учительница была по-женски округла, от нее исходил сладкий аромат женщины. Тело Вульфа начало отвечать, сердце забилось быстрее. Проклятье, женщина ему нужна сильнее, чем он предполагал. Как иначе могла вызвать его интерес эта старомодная, невысокая школьная учительница.

Мэри не шевельнулась, даже когда мощная рука приподняла ее и спустила колготки с бедер и ног. Голова мужчины оказалась в опасной близости к ее груди и животу, поэтому она уставилась на его жесткие, блестящие, темные волосы. Достаточно повернуть голову, и его рот прикоснется к ее груди. В книгах ей доводилось читать, как мужчина брал сосок женщины в рот и сосал его, словно грудной младенец. Тогда она удивлялась, зачем они это делают. Теперь подобная мысль сбивала дыхание, в сосках покалывало. Мозолистые руки дотрагивались до ее голых ног. Чтобы произошло, если бы он дотронулся до груди? Мысль вызвала странное тепло и легкое головокружение.

Не глядя на нее, Вульф бросил бесполезные тонкие колготки на пол, поставил ее ноги на свое бедро, пододвинул тазик и медленно опустил в воду. Вода была всего лишь теплой, но он понимал, что ее ноги сильно замерзли, поэтому процедура окажется болезненной. Мэри задержала дыхание, но не попыталась вырваться, хотя глаза заблестели от слез.

– Больно будет недолго, – успокаивающе пробормотал он и пододвинулся, чтобы расположить ее ноги между своими. – Так легче сохранить тепло.

Потом он осторожно снял с нее перчатки, поражаясь хрупкости белых, холодных рук. Недолго подержал их между своими теплыми ладонями, затем принял другое решение, расстегнул пуговицы рубашки и пододвинулся поближе.

– Это их согреет, – пояснил Вульф и сунул ее руки в тепло своих подмышек.

Мэри онемела. Она не могла поверить, что ее ладони, как птицы, оказались в гнездах его подмышек. Тепло тела обжигало холодные пальцы. Ладони не касалась кожи, так как под рубашкой оказалась футболка, но это была самая интимная поза, которую она когда-либо делила с другим человеком. Подмышки, ясное дело, есть у каждого. Но она не привыкла прикасаться к ним. И никогда раньше не находилась почти в объятьях другого человека, тем более мужчины. Сильные ноги окружали с обеих сторон. Мэри пришлось немного наклониться вперед, чтобы руки оставались на месте. А в это время он энергично провел руками по ее плечам и спине вниз по направлению к бедрам. Она едва слышно пискнула. Такое просто не могло случиться. Только не с Мэри Элизабет Поттер - школьной учительницей и старой девой.

Вульф сконцентрировался на своем деле, но, услышав сорвавшийся с ее губ слабый звук, поднял взгляд, и затерялся в больших синих глазах. Невероятно синего цвета, не василькового или еще какого, а чистого, глубокого синего. С едва заметным намеком серого. Отстраненно заметил, что волосы выбились из безжалостно стянутого узла, обрамляя лицо шелковистыми светло-каштановыми прядями. Ее лицо оказалось очень близко, всего в нескольких дюймах. Нежнее кожи он не встречал в своей жизни. Гладкая, как у младенца, такая чистая и прозрачная, что на висках просвечивал тонкий голубой узор. Только совсем юные девушки могли похвастаться такой кожей. Пока Вульф рассматривал ее лицо, румянец снова начал окрашивать щеки Мэри. Он неохотно признался себе, что оказался на время очарован. Интересно, во всех ли местах ее кожа такая же шелковистая и тонкая – на груди, на животе, на бедрах, между ногами? Мысль тряхнула как удар электрического тока. Проклятье, какой сладкий от нее запах! Она, наверное, подскочила бы вместе со стулом, если бы он задрал юбку, как хотелось, и спрятал лицо между шелковых бедер.