Страница 58 из 78
Книга Рабле написана веселым гуманистом. Сам Рабле переполнил ее ссылками на древних. Ссылки пародийны, но тут пародия – это маска; она обращает в шутки проповедь.
Древние авторы для круга Рабле появляются заново. Мир празднует их возрождение.
В предисловии Рабле цитирует из диалога Платона «Пир» слова Алкивиада, в которых восхваляется Сократ.
Сократ был некрасив, лыс, ходил босиком, одежда у него была грубая, жил он в бедности, «на женщин ему не везло», но внутри него были как в шкатулке, которые называли «силенами», драгоценные снадобия.
Рабле воин книгопечатания и восстановленной новой науки – знания того, что человек добр, а старые мысли умерли.
Он осмеивает христианскую мифологию. Форма рыцарского романа с традиционными путешествиями и традиционными подвигами используется для войны с традициями.
Карнавал – союзник гуманиста, а не его хозяин.
Не нужно думать, что шутки Рабле изображают только торжество плоти, хотя это есть и у него, как это было в деревенской по происхождению, озорной драматургии Аристофана, как это осуществилось в городской, озорной, прошедшей по очищенной чумой земле книге Боккаччо.
Мир Рабле
Герои Рабле Гаргантюа и Пантагрюэль – исполины, гуманисты и короли и просто свободные люди. Они побеждают всех, даже старомодных великанов, которые вышли из сказок сразиться с гуманистами, надев самые разнообразные, даже каменные, латы. Великанов побеждают воины гуманистов.
Монах Жан, вероятно человек почти обычного роста, сражался с врагами гуманистов перекладиной креста. Крест целиком использовать как дубину было нецензурно. После победы монах подучил право основать на веселом берегу реки Луары великую обитель Телем с девизом, спорящим со всеми монастырскими правилами и со всеми девизами на дворянских гербах: «Делай, что хочешь!»
Великая обитель Телем населена красивыми и свободными людьми и похожа на те брошенные виллы, в которых дамы и кавалеры, по свидетельству Боккаччо, рассказали друг другу сто новелл.
Рядом с Телемом существовало поселение ювелиров и других ремесленников: они должны были помогать телемцам жить беспечно.
В телемскую обитель не принимались ревнивцы, проныры, доносчики.
Это одна из первых утопий гуманистов.
Фурье впоследствии долго искал денег на основание фаланстера.
Сокровища для основания Телема дал исполин Гаргантюа.
Но мир Рабле постепенно стал беднеть и уменьшаться. Начиналась реакция.
К концу романа после долгих споров, следует ли Панургу жениться или нет, Пантагрюэль и Панург отправляются в путешествие.
Острова, которые посещают друзья исполинов, не могут быть найдены на географических картах – их можно найти на страницах истории.
Оракулы, живущие на этих островах, не многословны, но сбивчивы.
Но путешествие, снаряженное Рабле, – это одно из многих путешествий, предназначенных для открытия острова Утопий. Остров Утопий не был найден, но был найден новый мир – взволнованный, озабоченный и готовый к войнам.
Это было время, когда гребные суда заменялись судами с выросшими сложными парусами; время, когда под парусами пошли через океаны не только воины, но и купцы тоже с воинами.
Ветер стал товаром. Во время боев противники старались своими парусами преградить путь ветра к чужим парусам.
Это были века парусины, века борьбы Голландии с Испанией, Испании с Англией.
Наступили времена славы парусного флота.
Острова, «жители которых питаются ветрами», острова, лежащие на путях торговли и открытий.
Чем дольше писался роман, тем как будто дальше отодвигалось торжество разума. Тем дальше поиски.
Телем не будет построен на берегах Луары – там останутся развалины других монастырей и замков.
Для Пантагрюэля и для монаха Жана счастье казалось близким. Впереди Золотой век, и только было неизвестно, чем будут платить гуманисты Телема своим рабочим. Пока у них есть вклад – пантагрюэлевская контрибуция, он вложил ее в созидание утопии.
Рыцарский роман Рабле – роман о грандиозных силах человека.
Жан – монах, похожий на предводителя крестьянского восстания, – оживет у Вальтера Скотта в описании воина-монаха в отряде Робин Гуда.
Гимнаст побеждает великанов, нищий студент, нищий гуманист, ученый скептик в первых частях романа не верит в победу, потому что великаны – это добрые монахи-философы.
Мир Дон Кихота играет в рыцарские романы так же, как он играет в пастушков и пастушек. Во втором томе Дон Кихота все время обманывают. В герцогском дворце Дон Кихота окружает пышная феерия на тему «обманутый безумец».
Даже в исполнении программы-минимум справедливый губернатор (скорее, справедливый староста) и судья Санчо Панса, использующий фольклорную мудрость при решении трудных дел, может просуществовать на сухопутном острове не более суток.
Правда, у Санчо есть свое фольклорное время, своя история и будущность. Он не только тело, он ирония и доверие.
Человек, взятый только как тело, не имеет истории – история создается человечеством.
Рабле пародирует суд для того, чтобы уничтожить бессмысленность судоговорения, непонятного даже для истцов.
Он пародирует науку Сорбонны, старый брак.
Но он еще верит в доброго короля, в короля-философа, который все переделает, потому что для гуманистов бессмысленность старого мира очевидна.
Они много пьют, много едят; они пируют на пиру будущего; так переосмысливается карнавал.
Новое в них – сознание идущего времени.
Для Рабле и для Гаргантюа и Пантагрюэля уже наступил серебряный век.
Открылись двери в античный мир. Можно собрать и пересоздать медицину, географию, юриспруденцию, построить новые здания.
Золотой век будет завтра.
Золотой век – век свободного книгопечатания и прямой речи; схоластика будет преодолена; власть религии ограничена, Сорбонна реформирована.
В Золотом веке станут жить трудолюбивые, смелые люди.
Золотой век – время работы, любви и пира.
Этот век похож на веселое и торжественное окончание комедии Аристофана «Птицы».
Люди при помощи птиц заблокировали небо; дочь Зевса стала женой плебея. Хор поет:
Город тот построен в небе. По-русски он назывался Тучекукуйшина – это название птичьего стана, заблокировавшего небо древних богов, отрезавших небо богов от земли, которая прежде питала богов жертвенным дымом. Мы потомки того великого города. Нам нужен широкий мир и высокий полет, но мы знаем, что кроме воздушных замков и сытого сна существует долгая кладка фундаментов Телема. Путь к звезде Достоевского проложат внуки Циолковского.