Страница 66 из 71
– Привезли, Иван Михайлович! Там все хранилось в одном месте. Сохранен гигантский архив: ваши донесения, фотографии, квитанции о сданной валюте.
– А про наркотики там есть?
– Я успел за это время только мельком просмотреть документы, в машине. Но видел ваши докладные и об этом. Мне попался на глаза один акт об оприходовании и уничтожении партии наркоты.
– Боря, тебе тоже придется пару слов сказать!
– Я затем и приехал, Иван Михайлович!
– Я тут недавно вот о чем подумал: а если бы ты тогда меня поймал на этих контактах с американцами и моджахедами, засек бы мои встречи с Дустумом, Ахмадом или Тургутом? Ну, когда армию принял и еще не имел информации о моей миссии? Как бы ты поступил?
– Честно?
– Конечно!
– Не знаю! – Генерал Борис Дронов сделал паузу и уточнил: – Да нет, знаю конечно! Все сделал бы строго по закону, Иван Михайлович! Хотя для меня это стало бы страшным ударом. Лично для меня! Потому что вы всегда были для меня образцом разведчика и офицера. Я ведь вашу биографию неплохо знаю. И знаю, откуда эти ваши ордена... Хорошо, что меня КГБ все же поставил в известность о том... ну, в общем, о том поручении, которое вы получили от руководства страны.
– Мне тут принесли пояс Игнатова. Я посмотрел мельком. Материал сделан исключительно профессионально. Документы – почти все подлинники. К тому же они меня регулярно писали – там и аудио-, и видеозаписи. Будь я со всем моим опытом на месте Игнатова, я бы тоже не усомнился в подлинности этих материалов. В его глазах я, как ни крути, предатель. А он ведь к тому же полжизни прожил с мыслью, что сына на этой войне потерял. Как он еще мог ко всему этому отнестись? – Шарпей задумался и уточнил свою мысль: – Я его нисколько не оправдываю. Он за все свои художества ответит! По всей строгости закона ответит! Но если честно, мне его искренне жаль! – Президент вздохнул и с неохотой произнес: – Ладно, пошли. И так уже на полчаса задержали пресс-конференцию. А тут еще надо успеть до шести вечера, чтобы у этого шантажиста получить код на обезвреживание последнего заряда и передать в эфир.
...На пресс-конференции Шарпей полностью взял инициативу на себя. Он не оправдывался. Он спокойно и искренне рассказывал о том, как все происходило, комментировал отдельные документы.
Потом выступил Дронов. Он закончил свой четкий и лаконичный рассказ так:
– В нашей стране немало людей, которые меня хорошо знают, знают о моей миссии в Афганистане. У меня есть уверенность, что эти люди с доверием отнесутся к моим словам. Так вот, я готов поручиться всей своей офицерской и человеческой репутацией, что наш Президент – честный офицер и гражданин. А еще он профессионал своего дела: я не знаю человека, который мог бы с таким блеском и с такой эффективностью осуществить спецоперацию, позволившую нам знать практически все о намерениях противника и вывести армию из боевых действий с наименьшими потерями. Он своей работой спас сотни и тысячи солдат и офицеров.
– Прежде чем слово будет предоставлено этому господину, – Шарпей кивнул в сторону Игнатова, – я хочу сделать важное заявление. Мной подписан указ об отставке правительства. Завтра же я внесу в Государственную думу кандидатуру на должность главы нового кабинета. Я готов объявить сегодня, что это будет руководитель Федеральной службы внешней разведки Бутин Владимир Владимирович. Ему сорок шесть лет. Он кадровый разведчик, много лет работал в Германии. Сразу после того, как Дума даст согласие на его назначение, в чем я не сомневаюсь, так как он являлся одним из основателей партии парламентского большинства, я подам в отставку с поста Президента Российской Федерации. По Конституции, исполнять обязанности Президента вплоть до внеочередных президентских выборов будет Бутин. – Шарпей сделал паузу, глотнул из стакана, в который по заведенному им правилу был налит теплый чай с молоком, и продолжил: – Одновременно, учитывая тяжесть предъявленных мне господином Игнатовым обвинений, я прошу Председателя Государственной думы инициировать в отношении меня процедуру парламентского расследования. Все материалы, которые получены из архивов КГБ СССР, а также все то, что будет здесь представлено, незамедлительно передадут в комиссию, которая будет осуществлять это расследование. Я покидаю пресс-конференцию, так как сказал все то, что был намерен сказать.
Шарпей тяжело поднялся из-за стола, вслед за ним решительно встал и Дронов. Они пожали друг другу руки и вышли в заднюю дверь.
После шумных возгласов из журналистских рядов, после попыток что-то успеть спросить у Президента, адресуя вопросы в его тяжелую, удалявшуюся из зала спину, после того как за Шарпеем и Дроновым закрылась дверь, в зале воцарилась напряженная тишина. Пишущая братия, операторы десятков телекомпаний, звукооператоры со своими выставленными к столу длинными микрофонами – вся эта шумная компания застыла в глубоком молчании, разглядывая двух оставшихся участников пресс-конференции: генерала Игнатова, который, не мигая, смотрел куда-то поверх голов собравшихся, и помощника Президента Мирослава Кротова, взявшего теперь инициативу на себя.
– Я уполномочен заявить представителям прессы, – начал Кротов, – что в отношении гражданина Игнатова, который сейчас, видимо, что-то скажет по поводу представленных им документов, уже возбуждено уголовное дело по обвинению в терроризме, действиях, направленных на осуществление государственного переворота и покушение на убийство главы государства. Сразу после пресс-конференции он будет арестован, а по окончании следствия предан суду вместе со своими сообщниками. Могу проинформировать вас, что один из них убит, другой арестован. – Кротов взглянул на Игнатова, понимая, что тот еще не знает про арест Горынина, которого задержали в результате совместной операции с украинскими спецслужбами. – Остальные выявлены и разыскиваются правоохранительными органами.
Кротов умолк, и все опять сосредоточили внимание на Игнатове.
Тот долго молчал и вдруг продекламировал:
– «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется...» – Игнатов опустил голову и после тягостной паузы, усмехнувшись, добавил: – Тютчев прав! Действительно – не дано! – Потом, обращаясь к прессе, пояснил: – Это код, который надо передать в эфир для обезвреживания последнего из подготовленных зарядов. Передайте, пожалуйста, это побыстрее, чтобы не было неожиданностей... У меня все!
Петр Удачник: явление последнее...
– Ну что, Петр Анатольевич, кажется, настало время окончательно разрулить наши непростые отношения. – Дибаев демонстративно остановился в метре от собеседника, давая понять, что не намерен обмениваться с ним рукопожатием. – Для начала мой вам маленький сюрприз. Марк! – крикнул Дибаев. – Будь любезен, займи правильное место. Этого лысого провокатора тебе возить больше не придется!
Из автомобиля Удачника бесшумно выскользнула гибкая фигура Марка.
– Вы чрезмерно жадны, Удачник. Вы платите вашим слугам так мало, в том числе и за кровь, что их очень легко перекупить. Что я и сделал!
Между тем Марк спокойно миновал своего патрона, прошел мимо Дибаева и остановился на приличном расстоянии от собеседников, рядом с теми двумя, что держали руки за поясом – там, где демонстративно поблескивали рукоятки пистолетов.
– Как все это понимать, Николай? – не скрывая растерянности, тихо спросил Удачник. Он говорил так, чтобы его слышал только Дибаев, не зная, что рядом, в машине находится еще один человек, который внимательно ловит каждое сказанное слово. – Ты назначил встречу... Зачем Марка покупать? Он сделает все так, как мы с тобой скажем.
– Ты ему уже ничего не скажешь! Я буду говорить! Только я!
– Объясни, Николай, что это за спектакль? Почему в лесу? Ты, надеюсь, не забыл, что я тебе по жизни очень много добра сделал? Потом, у меня бумаги...
– Бумаги? Вот именно – бумаги! Ты меня всю жизнь ими доставал. Но теперь все! Хватит! Ты все возьмешь на себя, скотина. Всю эту историю с Шарпеем...