Казнить Шарпея

...Марк вывел напарника через малоприметную дверь на пожарную лестницу и стал первым уверенно подниматься вверх.

– Далеко еще поинтересовался Михаил, который был существенно старше Марка и не поспевал за его быстрыми и легкими перемещениями по пыльным ступенькам.

– Почти на самый верх.

– А зачем так высоко надо было делать тайник?

– Вот ты бы у шефа сам и спросил! – огрызнулся Марк. – Мне откуда знать? Он попросил сумки отнести в техническую комнату, там, где вентиляционное хозяйство. Я и отнес. Вот, кстати, ключ от нее. – Марк резко остановился, развернулся, показывая Михаилу какой-то предмет на ладони, а когда тот непроизвольно наклонился, чтобы его получше разглядеть, профессионально ударил его по основанию черепа. Михаил охнул и осел на ступеньки. Марк, несмотря на свою внешнюю худобу и хлипкость, легко вскинул обмякшее тело на плечо, пробежал еще один пролет и положил стонущего напарника на пол возле узкого лестничного окна.

Сняв с головы бейсболку, Марк, зажав ее в ладони, ухватился за оконную ручку так, чтобы не оставить на ней следы своих пальцев. Окно поддалось не сразу. С третьего раза оно жалобно затрещало и открылось, обсыпав Марка кусочками засохшей и посеревшей от времени краски. Он подсадил Михаила на подоконник и стал пытаться поставить его ноги так, чтобы остались следы человека, якобы вставшего на подоконник. Задача решению не поддавалась, так как стонущий Михаил сидел спиной к улице. Марк выругался и быстро снял с него ботинки, обозначил ими два четких следа на пыльном подоконнике, предварительно сдвинув ватное тело Михаила в сторону. Потом попытался приладить ботинки назад, как вдруг услышал, что далеко внизу хлопнула дверь. В пустынных и гулких пролетах отчетливо послышались шаги человека, который явно шел по лестнице вверх. В эту же секунду Михаил открыл глаза и мутно уставился на Марка. Тот легко толкнул его, и беспомощное тело, нелепо кувыркаясь, понеслось вниз. Потом раздался глухой удар – будто кто-то со всего маху двинул кулаком по куску сырого мяса... Марк чуть высунулся из окна, примерился и бросил оба ботинка, целя в покойника. Ботинки попали в цель, отрикошетили от тела и разлетелись на приличное расстояние. Марк не стал придавать значения этому обстоятельству. Он, прислушиваясь к приближавшимся шагам, тихо скользнул в нишу за мусоропроводом. Через минуту появился молодой мужчина в рабочей одежде с ящиком для инструментов. Он подошел к двери, ведущей в техническое помещение, и стал ковыряться ключом в замочной скважине.

Легкое дуновение воздуха заставило парня обернуться. Он увидел раскрытое настежь окно, что-то пробурчал себе под нос и пошел к окну с явным намерением его закрыть. Взялся за ручку, но вдруг, поразмышляв о чем-то, высунулся наружу и взглянул вниз.

– Ух, б!.. – громко и отчетливо прозвучало в гулком пространстве. Он отскочил от окна и стал кому-то названивать по телефону. Марк, который достаточно хорошо видел всю картину сквозь щель между трубой мусоропровода и стеной, отметил про себя, что даже у простого работяги мобильник стал неотъемлемым атрибутом повседневной жизни. «Может, пока он не успел ни с кем связаться, отправить его вслед за Мишкой?» – подумал он, но времени на принятие решения уже не было, так как работяга заговорил с кем-то.

– Николаич, бег-г-ги во д-д-двор, – парень был заикой, – т-т-там ч-ч-человек мертвый леж-ж-жит. Из окна в-в-выпал и разбился! Откуда з-з-знаю? Ты спятил, что ли? В-в-вижу! Я возле этого окна как раз и с-с-стою. Да нет, что я, не п-п-понимаю, что ли? Конечно, ничего не т-т-трогаю. Д-д-давай, я сейчас буду.

Мужчина развернулся и быстро побежал по лестнице вниз. Марк выскочил из укрытия и беззвучно двинулся за ним, сохраняя дистанцию в один лестничный пролет...

...Марк пересек Октябрьскую площадь и сел на водительское кресло красного Reing Rover с наглухо затемненными стеклами. Сзади уже сидел Удачник, глубоко откинувшись в удобном кожаном кресле.

– Все сделал как надо?

Марк не ответил на вопрос. Он всем телом развернулся к своему патрону и веско произнес:

– Дядя Петя! Со мной такой номер не пройдет. Я не кабанчик на закланье. Почую, что зачистить меня хотите, нападу первым. Я это умею, вы знаете...

– Знаю, Мрак, знаю. Потому и в мыслях не держу такого, – серьезно ответил Удачник. – Сейчас такое время, что мы друг без друга – никуда. И проверку на прочность мы пройдем, наверное, именно сегодня. Сейчас поедем на встречу с Дибаевым. Что-то мне подсказывает, что разговор будет непростым. Гляди в оба, Марк Семенович! Все может случиться.

Каленин и Дибаев: диалог предпоследний

Каленин выбрался на асфальт и пытался сообразить, где он находится. Машина осталась в лесу. Беркас прикинул, что по лесу он прошел где-то около километра. Его обогнал юный велосипедист, на котором, кроме узких плавок ничего не было. Беркас почувствовал, как нелепо он выглядит в сером костюме с чужого плеча, в белой рубашке и галстуке – все это ему было выдано Тихоней из дачного гардероба. Беркас, который уже тогда задумал прорываться к Президенту, настоял, чтобы ему непременно раздобыли пиджак и галстук. Тихоня непонимающе пожал плечами, исчез и через некоторое время вернулся, предложив к серому костюму ярко-синий галстук.

– Другой расцветки не было? – поинтересовался Каленин.

Тихоня вновь непонимающе уставился на галстук:

– Чем он плох?

– Согласен, Беркас Сергеевич! Выбор неудачный! – неожиданно вмешался в разговор Игнатов. – Цвет не подходит к костюму. Кроме того, ткань чересчур плотная, я бы сказал «зимняя». А у нас на дворе жара. Узел при любом способе завязки получится слишком большим и не подойдет к вороту этой рубашки. Я бы поискал другой галстук. Уверен, в гардеробе хозяина найдется что-нибудь получше.

Тихоня, знавший, с каким тщанием подбирает свой гардероб Игнатов, кинулся было из комнаты, но Беркас остановил его.

– Давайте этот! – потребовал он, раздраженный поучительным тоном Игнатова...

...Мальчик, которого окликнул Каленин, внимательно осмотрел его с ног до головы. Беркас, следуя его взгляду, увидел толстый слой пыли на своих черных ботинках и почему-то испытал неловкость за свой галстук, который светился ультрамариновым светом на ярком солнце.

– А вы заблудились? – поинтересовался мальчик.

– Вроде того, – ответил Беркас и добавил: – Я хотел машину поймать, чтобы до Москвы добраться.

– Тут машины редко ходят. Вам надо прямо идти. Увидите церковь, там еще рядом несколько могил – это родственники Михалкова.

– Режиссера? – автоматически уточнил Беркас.

– Нет, писателя, того, что наш гимн сочинил, – уверенно возразил мальчик. – От церкви пойдете налево – эта дорога ведет на шоссе. Там точно машины будут.

– И куда я попаду?

– А на Можайское шоссе и попадете.

– Спасибо! – поблагодарил Беркас и вдруг в очередной раз ощутил прилив неосознанного страха. Он увидел, а скорее даже почувствовал, что мальчик с интересом смотрит куда-то ему за спину. Беркас резко обернулся и увидел в двадцати шагах позади себя Дибаева в компании двух крепких парней.

– Добрый день, Беркас Сергеевич! – кривя свою знаменитую ухмылку, поздоровался Дибаев. – Замучились мы за вами бегать. А ты давай поезжай домой, – обратился Дибаев к мальчику. – Видишь, нашли мы своего друга. Теперь он не заблудится. – И повторил уже жестко: – Давай, пацан!

Первый порыв Каленина был крикнуть что-нибудь мальчишке: мол, это плохие дяди, – или что-нибудь такое, чтобы тот понял, что Беркасу угрожает серьезная опасность. Но в ту же секунду он сообразил, что тогда мальчишке тоже не поздоровится. Поэтому он ободряюще улыбнулся и сказал:

– Спасибо тебе! Я все понял и теперь точно доберусь до шоссе. Будь здоров! Поезжай к маме с папой.

– А у меня папы нет, – буднично ответил мальчик. – Он на войне погиб. А это взаправду ваши друзья? – настырно уточнил пацан.

– Ну конечно! Спасибо тебе! – Беркас повернулся к мальчику спиной и решительно двинулся на Дибаева и его спутников.