Страница 108 из 112
Я заметил, что мы все договорились о том, что Германия должна быть расчленена, но практическое осуществление ее раздела — слишком сложное дело, чтобы о нем можно было договориться за пять и шесть дней».[138]
На этом заседании Рузвельт сделал важнейшее заявление. Он сказал, что США примут все разумные меры, чтобы сохранить мир, но не ценой содержания большой армии в Европе на расстоянии 3 тысяч миль от Соединенных Штатов. Поэтому американская оккупация ограничится только двумя годами. У меня возникли тревожные вопросы. Если американцы покинут Европу, Англия должна будет одна, без посторонней помощи, оккупировать всю западную часть Германии. Такая задача была бы нам далеко не по силам. Поэтому в начале нашего заседания 6 февраля я стал настаивать на том, что французы должны разделить с нами это тяжкое бремя…
Затем мы перешли к международной организации по поддержанию мира. Президент заявил, что в Соединенных Штатах общественное мнение имеет решающее значение. Если можно будет прийти к согласию относительно предложений, выдвинутых в Думбартон-Оксе, или подобного рода предложений, его страна, вероятно, примет активное участие в установлении мира во всем мире, ибо идея создания такой международной организации встречает в Соединенных Штатах большую поддержку. Но конференция в Думбартон-Оксе закончилась, так и не достигнув никакого соглашения по важнейшему вопросу — о процедуре голосования в Совете Безопасности![139]
5 декабря 1944 года президент сделал Сталину и мне следующие новые предложения: каждый член Совета должен иметь один голос. Для принятия какого-либо решения за него должны голосовать семь членов. Этого будет достаточно для деталей процедуры. Все крупные вопросы, такие, как принятие или исключение отдельных государств из организации, подавление и улаживание конфликтов, регулирование вооружений и предоставление вооруженных сил, потребуют совпадения голосов всех постоянных членов Совета.
Когда мы снова встретились на следующий день, Молотов пришел с новым планом. Должны ли советские республики быть членами международной организации с правом голоса в Генеральной Ассамблее? Советская делегация была бы удовлетворена, если бы три или по крайней мере две из советских республик стали с самого начала членами организации, а именно Украина, Белоруссия и Литва. Все они важны, все понесли большие жертвы в войне; они первыми подверглись вторжению и сильно пострадали. Доминионы Британского Содружества Наций приближались к независимости постепенно и терпеливо. Это было примером для России, и поэтому они решили внести это более узкое предложение. «Мы полностью согласны, — заявил Молотов, — с предложением президента о процедуре голосования и просим, чтобы три или по крайней мере две из наших республик были членами-учредителями международной организации».
Для всех нас это было большим облегчением, и Рузвельт быстро поздравил Молотова.
В этот вечер мы все вместе обедали со Сталиным в Юсуповском дворце. Речи, произносившиеся за обедом, были записаны и могут быть приведены здесь. Между прочим, я коснулся более серьезной темы:
«Я должен сказать, что еще ни разу за всю эту войну, даже в самые мрачные периоды, я не ощущал к себе такой большой откровенности, как сейчас на этой конференции. Теперь, по причинам, на которые указал маршал, мы понимаем, что достигли вершины холма и перед нами простирается открытая местность. Не будем преуменьшать трудности. В прошлом народы, товарищи по оружию, лет через пять — десять после войны расходились в разные стороны. Миллионы тружеников двигались, таким образом, по замкнутому кругу, падая в пропасть и затем снова поднимаясь лишь благодаря своим собственным жертвам. Теперь мы имеем возможность избежать ошибок прежних поколений и обеспечить прочный мир. Люди жаждут мира и радости. Соединятся ли вновь семьи? Вернется ли воин домой? Будут ли восстановлены разрушенные жилища? Увидит ли труженик свой дом? Защита своей страны — доблестное дело, но перед нами еще большие задачи. Нам предстоит претворить в жизнь мечту бедняков, чтобы они могли жить в мире, охраняемые нашей непобедимой мощью от агрессии и зла. Я возлагаю свои надежды на замечательного президента Соединенных Штатов и на маршала Сталина, в которых мы найдем поборников мира и которые, разбив наголову противника, поведут нас на борьбу против нищеты, беспорядков, хаоса, гнета. Я возлагаю на это надежды и от имени Англии заявляю, что мы не отстанем в наших усилиях. Мы неослабно будем поддерживать ваши усилия. Маршал говорил о будущем. Это самое главное. В противном случае океаны крови окажутся напрасными и поруганными. Я провозглашаю тост за яркий, солнечный свет победившего мира».
Сталин ответил. Я никогда не подозревал, что он может быть таким откровенным:
«Я говорю (сказал он), как старый человек: вот почему я говорю так много. Но я хочу выпить за наш союз, за то, чтобы он не утратил своего интимного характера, свободного выражения взглядов. В истории дипломатии я не знаю такого тесного союза трех великих держав, как этот, в котором союзники имели бы возможность так откровенно высказывать свои взгляды. Я знаю, что некоторым кругам это замечание покажется наивным.
В союзе союзники не должны обманывать друг друга. Быть может, это наивно? Опытные дипломаты могут сказать: “А почему бы мне не обмануть моего союзника?” Но я, как наивный человек, считаю, что лучше не обманывать своего союзника, даже если он дурак. Возможно, наш союз столь крепок именно потому, что мы не обманываем друг друга; или, быть может, потому, что не так уж легко обмануть друг друга? Я провозглашаю тост за прочность союза наших трех держав. Да будет он сильным и устойчивым: да будем мы как можно более откровенны».
Моя очередь была председательствовать на нашем последнем обеде 10 февраля. За несколько часов до того, как Сталин должен был приехать, в Воронцовский дворец прибыл взвод русских солдат. Они заперли двери по обе стороны приемных зал, в которых должен был состояться обед. Была расставлена охрана, и никому не разрешалось входить. Затем они обыскали все — смотрели под столами, простукивали стены. Моим служащим приходилось выходить из здания, чтобы попасть из служебных помещений в комнаты, где они жили. Когда все было в порядке, маршал прибыл в самом приветливом настроении, а немножко позже — президент.
Во время обеда Сталин провозгласил тост за здоровье короля в такой форме, что, хотя он и предполагал, что тост получится дружественным и почтительным, мне он не понравился. Сталин сказал, что в общем и целом всегда был против королей и держит сторону народа, а не какого бы то ни было короля, но что в этой войне он научился уважать и ценить английский народ, который уважает и чтит своего короля, и что поэтому он хотел бы провозгласить тост за здоровье английского короля. Я не был удовлетворен такой формулировкой и попросил Молотова разъяснить, что этих тонкостей Сталину можно было бы избежать и предлагать в дальнейшем тост за здоровье «глав трех государств». Поскольку на это было дано согласие, я тут же ввел в практику новую формулу:
«Я провозглашаю тост за здоровье Его Королевского Величества, президента Соединенных Штатов и президента СССР Калинина — трех глав трех государств».
На это президент, у которого был очень усталый вид, ответил:
«Тост премьер-министра навевает много воспоминаний. В 1933 году моя жена посетила одну из школ у нас в стране. В одной из классных комнат она увидела карту с большим белым пятном. Она спросила, что это за белое пятно, и ей ответили, что это место называть не разрешается. То был Советский Союз. Этот инцидент послужил одной из причин, побудивших меня обратиться к президенту Калинину с просьбой прислать представителя в Вашингтон для обсуждения вопроса об установлении дипломатических отношений. Такова история признания нами России».
138
Главнокомандующий немецкими войсками на Западе. — Прим. ред.
139
С 21 августа по 28 сентября 1944 года в одной из старинных усадеб Вашингтона в Думбартон-Оксе по предложению СССР проходила конференция Советского Союза, США и Великобритании по вопросу об учреждении «всеобщей международной организации для поддержания международного мира и безопасности» — будущей ООН. — Прим. ред.