Программист

Я был опасен ему только в момент крайней решимости, в момент абсолютной внутренней жесткости. Этот момент был мною упущен, и остальное было для Телешова делом техники. Ибо его в отличие от меня абсолютная внутренняя жесткость не покидала ни на мгновение.

Под конец разговора, когда мои горькие упреки выродились уже в жалкое, соглашательское бормотание, Телешов решил закрепить истинный результат нашей задушевной беседы.

— Гена, а программу я все-таки советовал бы тебе не упускать из виду, — сказал он тоном врача, не советующего пациенту вставать с кровати раньше срока.

— Так меня же Борисов на две недели на СОМ бросил, — ответил наивный больной.

— Это неважно, — наступал врач, — сейчас СОМ, послезавтра еще что-нибудь, а основную работу с тебя все равно спросят. И потом, не можешь же ты заниматься куриловской системой с утра до вечера. В общем, это дело твое, я тебе не подсказываю, но смотри, Гена: выскочат раньше нас — и пиши пропало.

И это «раньше нас» прозвучало у Телешова опять-таки совершенно естественно, ну просто как у детского врача, осведомляющегося: «Ну как у нас сегодня с животиком?»

С животиком у меня было все в порядке, а вот с головкой не совсем. Свертывая свои безнадежно помятые штандарты, я собирался уже покинуть иоле брани, но Телешов желал ворваться в город на плечах отступающего противника.

— Кстати, — сказал он нарочито деловым и озабоченным тоном, — у тебя все вот-вот да вот-вот. А Ларионова, между прочим, только взялась, и у нее, говорят, уже почта все идет.

Здесь Телешов немного перестарался, перенеся разговор в конкретную область. И я, естественно, воспользовался этим, чтобы забить гол престижа.

— Во-первых, вы должны знать, — сказал я. — что я сам составил алгоритм и сделал его описание. И именно на это ушли у меня осенние месяцы. Во-вторых, и при отладке большинство ошибок падало на алгоритм. И теперь, когда я их почти все выловил, Ларионова получила последний вариант. Так что ей остается запрограммировать его в кодах машины н исправить собственные ошибки программирования. Так что наши позиции несравнимы. И чего их сравнивать? Программа одна — и чем раньше хоть один из ее вариантов заработает, тем нам лучше.

Начав за здравие, я кончил за упокой, и мое «нам лучше», кажется, уже вполне удовлетворило и успокоило Телешова

Я пришел домой и, перебрав несколько недочитанных книг, понял, что нахожусь в состоянии «дзен». Я это словечко подхватил у Комолова и употребляю его, когда ничему не могу отдать предпочтение, пойти в кино или просто прогуляться, почитать или позвонить ребятам — все хочется а одинаковой степени. Одинаково слабо. Превращаешься в обобщенного буриданова осла. Обобщенного потому, что осел славного философа Буридане не мог отдать предпочтение только двум охапкам сена, а тут перед тобой десятки таких охапок: справа, слева, сверху, снизу. Все они притягивают в одинаковой степени, поэтому равнодействующая равна нулю. И пока состояние дзен не пройдет, я могу часами лениво передвигаться по комнате в размышлении, «чего бы такое предпринять».

Впрочем, в последнее время я пришел к выводу, что в состоянии дзен лучше всего работать. Так как душа все равно не лежит в одинаковой степени ни к чему, то уж лучше жевать охапку, которая принесет ощутимую пользу. Лучше всего работать. Если, конечно, есть возможность. У меня такая возможность била.

Я перенес со стола на диван шахматную доску, на которой стоял расставленный еще со вчерашнего дня этюд Куббеля (белые начинают и, как это водятся, выигрывают), сдвинул к окну ворох газет, журналов и книг, не поленился пойти на кухню и опорожнять заполненную до краев пепельницу.

Я не сторонник смешанного бытия: или уж гулять, или работать. А если работать, то все должно быть в идеальном порядке. (В армии я бы сказал: «должен быть наведен марафет». Но я ведь не в армии. Я уже три с половиной года, как не в армии.)

Затем я сел к столу, призывающему меня всей своей очищенной, полированной поверхностью, и разложил бумаги из портфеля. Значит, так: имеем четыре системы — СК (Кудришова), СЦ (Цейтлина). СА (армянская) «СОМ (Курнлово — Севернее — Ванин). Требуется доказать… Что требуется доказать? Прежде всего требуется показать, что это за системы, какие возможности предоставляют их матобеспечения, И какая из них послужит основой для типовой АСУ.

Как ато сделать? Прежде всего, не исключено, что возможности двух систем равны. В этом нет ничего невероятного. Например, СК позволяет: вводить информацию с перфолент и перфокарт, производить внутреннюю и внешнюю (до 4-х лент одновременно) сортировку, имеет стандартную программу печати на АЦПУ по нескольким формам и т. д. и т. п. И вот, после соответствующего анализа, допустим, выясняется, что и СОМ предоставляет пользователям все те же возможности. Чему же тогда отдать предпочтение?

Естественно, тому, что достигает результата меньшей ценой. А что в данном случае выступает как цена? Прежде всего, конечно, время работы программы. Если одна программа сортирует 10 зон 10 минут, а другая 20 минут, то второй программой будет пользоваться только ее автор, И то из родственных чувств.

Передо мной описание СК. Время работы программ в ней не приводится. А можно ли установить время работы программы (на единицу входной информации конечно) по количеству команд в ней? Сразу по видно. Надо будет об этом подумать, поговорить с ребятами.

Далее, стандартные программы призваны сократить время на программирование. Программирование при помощи БСП (библиотеки стандартных программ) подобно крупноблочному строительству. Итак, одна БСП сокращает время на программирование, и другая сокращает. Какая лучше? Естественно, та, которая больше сокращает, Значит, нужно замерить. Нужно идти в НИИ, на заводы, где используются соответствующие БСП, и замерять время программирования разных задач. Заняться чем-то вроде социологического обследования… Бр-рр.

В трех системах о сокращении времени программирования не говорится вообще ничего. А в СК приводятся данные, что использование стандартной программы печати на АЦПУ сокращает время программирования в 3–4 раза. Но как это замерялось? На каких программистах, на опытных или начинающих? Никаких подобных данных в описанит, конечно, нет, и поэтому научная ценность приводимых цифр весьма сомнительна.

Передо мной начиная брезжить истинный смысл оброненных как-то Лаврентьевым слов, что теории, формального аппарата для описания систем матобеспечения не имеется. Как же я без теория буду их сравнивать? По каким параметрам? Можно было бы сравнить по результатам долголетнего практического использования, но из четырех систем на практике использовалась только СК. И то фрагменты. И ведь люди просто пользовались программами, а не замеряли их эффективность. Кому это нужно, проводить двойную работу?

Кому это нужно? Кому нужно то, что я делаю? Борисову? А почему он не делает того, что нужно мне?

Состояние дзен прошло. Теперь и знал, что мне хочется делать. Мне хотелось вспоминать, без конца вспоминать и копаться в последнем разговоре с Телешовым. Без конца копаться и исподволь, потихоньку наматывать, как пряжу на пальцы, оправдания я объяснении.

Почему же я опять сдал? Почему позволил? Откуда идет мое неистребимое желание, чтобы всем было хорошо, чтобы не смотрела сухими скучными глазами Лиля Самусевич, чтобы не сердился Борисов, не косился Акимов и не кусал губ обладающий единственным талантом — волей Телешов?

Самусеннч мне твердят, что не понимает меня, Леонов (руководитель группы координации) мне твердят, что не понимает меня, а лучший друг Коня Комолов все объясняет волей к власти. Тем, что у Телешова ее больше. Ну хорошо, воли к власти так воля к власти. Называйте как хотите. Но это же ничего по объясняет. Почему — ставлю я прямой, резкий, как тень в Сахаре, вопрос, и все объяснения разбегаются врассыпную субтильные и никчемные. Вы мне говорите: так и так. А я спрашиваю: а почему так и так? А почему нельзя, чтобы вот так и эдак? Почему у Телешова воля к власти сильнее чему меня? На это могу ответить только я. Только я сам.