Страница 50 из 53
За полгода до конца срока Меньшагина неожиданно вызвали на допрос – и именно по "катынскому делу". Оказалось, один из заключенных Владимирки Святослав Караванский сначала на свидании с женой, а затем через тюремного парикмахера пытался передать на волю в числе других текстов составленное от имени Меньшагина послание в Международный Красный Крест и "всем правительствам"; адресатом документа была Лариса Богораз. Против Караванского было возбуждено дело по статье 70 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда). Свидетелем по делу и вызывался Меньшагин, не только не поручавший Караванскому составление каких-либо обращений, но и, по всей видимости, не знакомый с ним. Трудно было расценить дело Караванского иначе как провокацию. На допросе в закрытом судебном заседании Борис Георгиевич показал то же, что и когда-то на Лубянке, – что о катынских могилах он впервые узнал в апреле 1943 года и тогда же побывал на раскопках, а также, что ему (цитирую приговор по делу Караванского) "обстоятельства уничтожения польских военнопленных офицеров в 1941 году не известны, однако он убежден, что польские военнопленные были расстреляны немецкими фашистами". Как видим, этот вариант коренным образом противоречит показаниям Базилевского. зафиксированным комиссией Бурденко и материалами Нюрнбергского процесса. Тем не менее следствие и суд удовлетворились показаниями Мепьшагина. Караванский же был осужден с учетом неотбытого срока на 10 лет лишения свободы, из которых три провел в тюрьме и семь в ИТК особого режима [184].
Дело Караванского представляет интерес еще и тем, что в его обращениях фигурирует некий "лесник Катынскою леса Андреев", тоже 25-летник и тоже заключенный владимирской тюрьмы: там же, но отдельно от него, якобы отбывала наказание его жена. Источник Караванского – все те же слухи, о которых пишут мне и Нешев с Абанькиным. Об их достоверности судить трудно, некоторые детали не совпадают: например, согласно немецким материалам, Андреев не лесник, а слесарь впрочем эту аберрацию я уже попытался объяснить. Единственное, что могу добавить: по словам Ивана Кривозерцева, Андреев "доставлял немцам продовольствие", следовательно, ему вполне можно было инкриминировать Указ от 19.4.1943 ("выполнение заданий оккупантов по сбору продовольствия"). По сведениям Караванского, в 1966 году Андреев отбывал 22-й год из своего 25-летнего срока – стало быть, срок исчислялся с 1945 года; по словам же М.Г.Кривозерцева, Андреев отсидел около семи лет и был освобожден по амнистии, то есть в 1955 году, и значит, начало срока – 1948 год. Все вопросы, впрочем, легко разрешить, будь на то добрая воля соответствующих правоохранительных органов. Ознакомиться с делом Андреева было бы интересно еще и для того, чтобы выяснить, являлся ли он, как утверждает Михей Кривозерцев, агентом гестапо.
Завершая рассказ о судьбе Б.Г. Меньшагина, приведу несколько цитат, в которые уместилась вся его жизнь.
"…На одной из дверей я прочел "юрист автопарка". Я постучал в дверь и вошел. В полутемной комнате, отгороженной от другой перегородкой, за столом сидел интеллигентного вида человек лет сорока, аккуратно одетый, в галстуке. Весь его вид не вписывался в окружающую его обстановку.
На столе лежало большое количество бумаг, обложки для претензионных и судебных дел. Подняв голову и посмотрев на меня, он предложил мне сесть. Я стал рассказывать о себе. Я сказал, что имею юридическое образование, что работал в институте на Украине, и показал свою трудовую книжку с записью о том, что уволен как "враг народа". Как мне показалось, эта формулировка его не испугала, а, наоборот, вызвала ко мне более пристальное внимание – я почувствовал его доброжелательное отношение. Его взгляд вызывал доверие и сочувствие.
Он мне сказал, что у него много судебных дел по взысканию задолженности по перевозкам, что ему действительно нужен помощник, но с моими документами идти в отдел кадров безнадежно. Попытаемся, как он сказал, обойти кадровика…
Человек, который протянул мне руку помощи, был Борис Георгиевич Меньшагин".
Из воспоминаний Григория Кравчика
"…начальником города был назначен немцами адвокат Меньшагин Б.Г., впоследствии ушедший вместе с ними. предатель, пользовавшийся особым доверием у немецкого командования и в частности у коменданта Смоленска фон Швеца".
Сборник сообщений ЧГК. М… 1946.
"Попав после американцев в Карловы Вары, он пошел к себе домой, но застал один разгром с распахнутыми дверями . Тогда он пошел в дом священника, у него застал то же. Он решил, что большевики посадили его женщин. Достал веревку и пошел наверх в горы в лес, чтобы повеситься. Но когда он пристраивался, его спугнул пожилой мужчина с повязкой (советские давали разного цвета повязки на рукава) местного жителя, который стал его убеждать, что так делать не надо. Он тогда решил, что, значит, не судьба, и, чтобы облегчить участь своих родственников, добровольно явился в комендатуру".
Из письма Ирины Корсунской (1985)
"Осужденный Меньшагин за весь период нахождения в местах заключения по материалам личного дела характеризуется с положительной стороны.
В учреждении ОД-1/ст-2 г. Владимира содержится с 30 сентября 1951 года. За весь период содержания в учреждении также зарекомендовал себя в основном с положительной стороны.
Ранее предоставлялась возможность трудиться, к работе относился добросовестно. В настоящее время из-за отсутствия возможности на работу не выводится. Иногда требует к себе особых условий содержания. Были случаи необоснованного отказа от приема пищи. В поведении с администрацией и сокамерниками высокомерен".
Из тюремной характеристики (1970)
"Одиноким себя не чувствую и вообще считаю, что жаловаться на проведенную мною жизнь было бы грешно. Я обладал хорошей памятью, получил довольно много знаний в различных областях гуманитарной науки, все члены семьи меня любили, и в армии в 1919-1927 гг. и потом на судебной работе я чувствовал себя на своем месте и успешно выполнял свою работу. Не всякий сможет поставить себе в актив спасение от смерти 11 человек с риском для себя, не считая случаев замены смертной казни без такого риска: да и возвращение нескольким тысячам людей свободы, в т.ч. в годы войны более 3 тыс… всегда приносило мне радость. Что же касается несчастий, то редкий человек может избежать их…"
Из письма Б. Г. Меньшагина (1980)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Перед автором, взявшимся писать о Катыни, неизбежно встает простой вопрос: зачем? Зачем Сталин убил пленных?
Западные исследователи (а до недавних пор только они и могли всерьез обсуждать проблему) убедительного ответа не находят. Все попытки понять мотивы обычно заканчиваются предположением, что руководство НКВД неверно истолковало приказ о ликвидации лагерей: Сталин, мол, вовсе не имел в виду казнить поляков, это подчиненные перестарались. Как тут не вспомнить Райхмана с его афоризмом "ликвидацию можно понимать двояко"! Да ведь и в документах НКВД нигде не сказано "расстрел" – везде эвфемизмы типа "разгрузка лагерей" и "передать на ОСО". Так, может, и Берия не собирался расстреливать? Совершенно очевидно, что эта гипотеза заводит в новый тупик. Поневоле задумаешься: уж не в недрах ли НКВД родилась сама эта идея "Нюрнберга наоборот" (там был виноват автор преступных приказов, здесь – исполнитель)?
Вспоминают также, что в Тегеране, когда зашла речь о том, как поступить после победы с германской армией, Сталин предложил попросту расстрелять 50 тысяч немецких офицеров без суда и следствия, чем поверг в крайнее замешательство своих западных визави. Но и этот эпизод, бесспорно красноречивый, ничего не объясняет, а лишь доказывает, что Сталин мог отдать приказ о расстрелах. Но разве в этом кто-нибудь сомневается?
[184] Вскоре после вынесения пршговора Караванский обратился в Прокуратуру СССР с ходатайством, в котором требовал привлечь к yголовной ответственности судью и прокурора "зa укрывательство кровавых злодеяний агента иностранной разведки Берии".
[185] Так в тексте.