Страница 10 из 10
Повесть Юрия Мартынова «Дни и ночи Момулькина» была напечатана летом 2002 года в журнале «Барнаул». Нечаянной же свою радость Юрий Леонтьевич назвал не случайно — слишком долго тянулось время до публикации, два года без малого. Редактора этим не удивишь. А вот автору надо посочувствовать — он ведь тут в роли даже и не догоняющего, но ожидающего, а это, как говорится в пословице, хуже всего. «Бытовая среда у нас съедает яркие личности, как саранча богатое поле», — сказал он однажды горестно. И я подумал, что к нему это можно отнести в полной мере.
И еще: каюсь, не от меня первого, не от редакции журнала услышал Юрий Леонтьевич столь приятную для него новость. Первой, как ни странно, была продавец Новозыковского магазина, о чем Юрий Леонтьевич и поведал в последнем своем письме, как бы посмеиваясь над самим собою: «Сегодня зашел я в лавку нашей акционерной артели, а продавец Лариса, женщина добрая и отзывчивая, настороженно и как-то загадочно глянула на меня, подумав, наверное, что опять я буду что-то просить в долг — такие послабления по своей доброте допускала она нередко; но я упредил ее, достав из кармана несколько мятых десяток — вот, мол, долг погашаю! И пояснил, словно оправдывая немыслимое свое богатство: вчера двух уток продали молодоженам… Она улыбнулась признательно и тщательно вымарала в долговом списке мою фамилию, рукой провела по аляповатой клеенке, застилавшей прилавок, и вдруг спросила, хитро щуря орехово-чистые глаза: «Юрий Леонтьевич, не дадите почитать новое свое сочинение? Прошлый раз вы давали мне свой рассказ, а теперь, говорят, целую повесть напечатали… Да еще и с портретом своим».
Меня будто горячей волной окатило: «Как напечатали? Кто сказал?» Оказывается, библиотекарь Галя Фонарева ездила в Красногорское и там, в районной читалке, ей показали журнал с моей повестью. Галя хотела взять его для Новозыкова, но ей от ворот поворот: нет, говорят, не можем, всего один экземпляр, да и на тот очередь образовалась — многим хочется почитать своего земляка.
Так вот разрисовала мне все в красках Лариса, и от нежданной радости я готов был ее расцеловать: ах, говорю, ангел-спаситель ты мой, да за такую новость желаю тебе, Ларисочка, еще сто лет прожить в любви и согласии с мужем своим ненаглядным, а детям твоим космонавтами стать… Вышел я из магазина в душе окрыленный, и жить хотелось, как никогда! Старые вещи свои довести до ума, новых «деток» выпестовать, поставить на ноги… Даст бог, и «Письма к чиновникам» найдут своих адресатов…»
Нет, не нашли, остались недописанными. И встретиться с Юрием Леонтьевичем нам так и не удалось. Не успели. Вскоре его не стало — замкнулся жизненный круг еще одного человека, которому много было дано, но у которого еще больше было отнято.
Недавно встретил знакомого сотрудника краевой администрации, курирующего работу комиссии по вопросам помилования, и поинтересовался: «Ну что нового, как ладит комиссия с московскими «контролерами»?» Михаил Андреевич нахмурился: «Да там и ладить не с кем! Все пущено на самотек, никто ни за что не отвечает. Послали месяц назад решения комиссии, а до сих пор не только ответ получить, но и найти, у кого наши «дела», не можем. Вот так и работаем».
Поговорили, повздыхали. Хотелось его подбодрить. «Ну, — говорю, — самому Путину, конечно, не до этих «мелочей», но чем же занимается бессменный его советник по этим вопросам господин А. И. Приставкин?»
Михаил Андреевич только руками развел.
А в это время набатно и все чаще и чаще звучат остережения: очень большая у нас подростковая преступность, очень большая! Но почему, откуда ж она берется? И можно себе представить, сколько при нынешнем-то положении вещей очередных момулькиных поступит и поступает каждодневно в многочисленные «воспитательные колонии», как будто в этом и заключается главное воспитание… Хотя давно известно — детей надо пестовать, когда они поперек кровати лежат.
Меж тем политики наши, «властители дум» и государственные мужи ломают копья в поисках национальной идеи, без которой-де России дальше идти нельзя — как будто сбережение человеческого генофонда (не на словах, а на деле), сохранение самой нации не есть идея национальная.
И еще одна любопытная новость настигла меня с опозданием. Оказывается, колонию из Ревучего передислоцировали в другой район, дальше на север, в глубь тайги. Обустроились. И новый котлован для пожогочной ямы сработали колонисты на совесть. А топлива хватит…
«Ибо великий огонь сей пожрет нас…» — упреждает ветхозаветное Второзаконие. И душа леденеет от этого упреждения. Нет, нет, не хотелось бы этого! Не хотелось бы, не…