Страница 8 из 84
292. А. Г. СНИТКИНОЙ
9 декабря 1866. Петербург
Милая моя Аня, прелестная моя именинница, - не рассердись на меня, ради бога, за мою слишком глупую осторожность. Я сегодня решился у тебя не быть, чувствую себя еще не совсем здоровым. Пустяки совершенные, но все-таки некоторая слабость и не совсем чистый язык. Видишь, ангел мой: необходимо до последней крайности быть у Базунова. Но Базунов от меня в версте, а к тебе вчетверо дальше. Не лучше ли хоть немножко поосторожничать, но уж наверно выздороветь завтра, чем прохворать еще неделю? И к Базунову бы совсем не следовало. Вчера сидел над переделкой 5-й главы до второго часа ночи (а после обеда ничего не заснул; не дали, беспокоили). Это меня доконало. Заснул я уже в четвертом часу ночи. Сегодня как-то вял, да и лицо у меня совсем не именинное, так что я уж лучше посижу дома. Обедать буду опять один суп дома, как вчера. - Не сердись, моя прелесть, что пишу тебе о таких глупостях: я сам слишком глуп сегодня. А ты, ради бога, не беспокойся. Мне главное бы сегодня заснуть. Чувствую, что сон подкрепит меня, а ты завтра зайди ко мне поутру, как обещалась. До свидания, милый друг, обнимаю и поздравляю тебя.
Тебя бесконечно любящий и в тебя бесконечно верующий твой весь
Ф. Достоевский.
Ты мое будущее всё - и надежда, и вера, и счастие, и блаженство, всё.
Достоевский.
9 декабря/66.
293. H. A. ЛЮБИМОВУ
13 декабря 1866. Петербург
Петербург, 13-го декабря/66.
Милостивый государь Николай Алексеевич,
Еще раз принужден извиняться перед Вами в том, что беспрерывно беспокою Вас моими письмами.
Сегодня (13-го декабря) высылаю чрез А. Ф. Базунова еще главу (6-ю), о которой в последнем, недавнем письме так много писал Вам. Но вот что теперь заставляет меня еще раз беспокоить Вас моими соображениями:
После этой 6-й главы, теперь, как уже ясно обозначилась передо мной дальнейшая работа окончания романа - и я уже приступил к ней, теперь - я вижу ясно, что окончание будет еще короче, чем я предполагал. (Так выходит; так лучше и эффектнее будет в литературном отношении.) Таким образом, на декабрьскую книгу может выйти, со всем, с заключительною главою (эпилогом) весьма немного, листов до трех. В таком случае, не лучше ли уж отложить эту, теперь высылаемую 6-ю главу на декабрьский номер? Конечно, она бы полнее закончила то, что напечатается в ноябрьской книге; но, с другой стороны, и не очень бы повредило отложить ее до декабря, по вышеизложенному соображению. Во всяком случае - Ваша воля. Как Вы решите, так и будет.
Следующие главы будут высылаться одна за другой непрерывно. К рождеству твердо надеюсь окончить и переслать весь роман в рукописи, всё окончание.
Примите уверение в искреннем моем уважении.
Покорнейший слуга Ваш Федор Достоевский.
294. А. Г. СНИТКИНОЙ
29 декабря 1866. Москва
Москва, 29 декабря/66.
Не сердись на меня, мой бесценный и бесконечный друг Аня, что я пишу тебе на этот раз только несколько строк единственно с целью поздороваться с тобой, поцеловать тебя и уведомить тебя только о том, как я доехал и приехал, не более, потому что еще никуда и носу не показывал в Москве. Ехал я благополучно. Спальные вагоны - сквернейшая нелепость: сыро до безобразия, холодно, угарно. Весь день и всю ночь до рассвета прострадал зубной болью (но весьма сильною); сидел неподвижно или лежал и беспрерывно вызывал воспоминания последних 1 1/2 месяцев; к утру заснул, крепко; проснулся с затихшей болью.
В Москву въехал в 12 часов; в половине первого был уже у наших. Все очень удивились и обрадовались. Елена Павловна была у них. Очень похудела и даже подурнела. Очень грустна; встретила меня довольно слегка. После обеда началась зубная боль опять. Я с Соней остались на полчаса одни. Сказал Соне всё. Она ужасно рада. Она вполне одобряет; не находит и отрицает препятствия а la Юнге. Разумеется, всё было рассказано без больших подробностей. Много еще нам с ней придется переговорить. Она качает головой и несколько сомневается в успехе у Каткова. Грустит собственно о том, что такое дело висит на такой ниточке. Спросил ее: что Елена Павловна в мое отсутствие вспоминала обо мне? Она отвечала: о, как же, беспрерывно! Но не думаю, чтоб это могло назваться собственно любовью. Вечером я узнал от сестры и от самой Елены Павловны, что она всё время была очень несчастна. Ее муж ужасен; ему лучше. Он не отпускает ее ни на шаг от себя. Сердится и мучает ее день и ночь, ревнует. Из всех рассказов я вывел заключение: что ей некогда было думать о любви. (Это вполне верно). Я ужасно рад, и это дело можно считать поконченным.
О моем браке с тобою я объявлю родным при первых надеждах на успех у Каткова. Весь первый день, то есть вчера, у меня болели зубы, за ночь вспухла щека и потому сегодня не болят. Сегодня поеду к Любимову, но во всяком случае думаю, что у Каткова не буду. И вообще, не знаю еще плана действий. Увижу по обстоятельствам. Постараюсь поспешить изо всех сил, чтоб поскорей воротиться к тебе. Лишнего не останусь. Я часто бываю очень грустен, какая-то беспредметная даже грусть, - точно я совершил перед кем-нибудь преступление. Тебя представляю себе и тебя воображаю себе поминутно. Нет, Аня, сильно я тебя люблю, тебя любит и Соня: ужасно бы желала тебя видеть. Волнуется и интересуется.
А теперь обнимаю тебя крепко и целую - до близкого письма и свидания. Напишу тебе еще подробнее и получше дня через 2 или три - как только что-нибудь сделаю. Теперь спешу изо всех сил: чувствую, что везде опоздаю (вот беда-то будет!) Что делать - праздник у всех, и время у всех ненормально.
Как-то ты проводила вчерашний день? Думал тебя во сне увидеть - не видал. Загадал о тебе на книге, то есть развернуть книгу и прочесть первую строку на правой странице; вышло очень знаменательно и кстати.
Прощай, милочка, до близкого свидания. Целую тысячу раз твою рученьку и губки (о которых вспоминаю очень). Грустно, хлопотливо, разбиты как-то все впечатления. Масенька мила и ребенок. Приехал и Федя. Все прочие дети ужасно милы и рады, Юля не удостоила выходить. Но вечером прислала ко мне из других комнат спросить: может ли она загадать на меня. К ней сошлись подруги и гадают в зеркало. Я отвечал, что прошу. Мне вышла брюнетка, одетая в белое платье. Я послал им сказать, что всё вздор, не угадали.
Не увидишь ли, милая, Пашу. Передай ему от меня поклон и скажи что Сашенька и Хмыров очень про него расспрашивали и страшно жалеют, что он не приехал и не приедет; они его очень ждали, даже гадали, приедет ли он или нет.
Целую тебя бессчетно. Поздравляю с Новым годом и с новым счастьем. Помолись об нашем деле, ангел мой. Вот как пришлось до дела, я и боюсь. (1) Но, однако, буду работать изо всех сил. через два или три дня напишу тебе. Надежды, впрочем, не потерял.
Твой весь, твой верный, вернейший и неизменный. А в тебя верю и уповаю, как во всё мое будущее. Знаешь, вдали от счастья больше ценишь его. Мне теперь несравненно сильнее желается тебя обнять, чем когда-нибудь. Мой поклон нижайший мамаше. Передай мое почтение и братцу.
Твой беспредельно любящий
Ф. Достоевский.
Р. S. Сонечка уговаривает и велит мне заехать самому в почтамт, потому что если туда подать письмо, то может я сегодня пойдет.
(1) далее несколько густо зачеркнутых слов