Страница 51 из 53
С постепенным возрождением наук книга принимает все большее значение как проводник мыслей; это значение быстро увеличивается с изобретением книгопечатания. Инквизиция считала тяжко подозреваемым в ереси всякого, кто, получив в руки еретическую книгу, не сжигал ее тотчас же или не представлял до истечения восьмидневного срока своему епископу или инквизитору. Были запрещены переводы на народный язык книг Св. Писания. Но настоящая цензура печати в 1501 г. зародилась в Германии. Все типографщики получили указ под страхом отлучения от Церкви и штрафов, которые будет взыскивать папская канцелярия, представлять все книги, находящиеся в наборе, провинциальному архиепископу или его ординатору и выпускать в свет только те, которые после их рассмотрения будут разрешены прелатом; все книги, находящиеся в продаже у книготорговцев, должны быть представлены на просмотр, и экземпляры всех тех, в которых будут найдены заблуждения, должны быть выданы цензорам на сожжение.
На Латеранском соборе 1515 г. Лев X попытался ввести еще более суровое общее законодательство. Упомянув о благодеяниях искусства книгопечатания, булла 1515 г. говорила о многочисленных жалобах, поданных Св. Престолу на типографщиков, которые во многих местностях издавали и продавали книги, переведенные с греческого, арабского и халдейского на латинский и на народные языки; эти книги содержали заблуждения против веры и пагубные догматы; эти типографщики издавали также пасквили, позорящие высокопоставленных лиц. Поэтому в будущем никто не имеет права печатать книгу без предварительного просмотра ее, скрепленного собственноручной пометкой в Риме папского викария и министра папского двора, а в других городах инквизицией, епископом и экспертом, назначенным епископом. Всякое несоблюдение этих формальностей влекло за собой отлучение от Церкви, сожжение издания, штраф в сто дукатов в пользу типографии Св. Петра и закрытие книжной торговли на целый год. За открытое сопротивление грозили суровыми наказаниями. Но несмотря на преследования, печать наводнилась сатирами Эразма и Ульриха фон Гуттена, и, когда выступил Лютер, она распространяла в народе резкие осуждения реформатором установившегося порядка. Но со временем контрреформация усовершенствовала систему, предназначенную охранить верных в странах, подчиненных Риму, против коварного яда, распространяемого печатью.
Глава 9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Преследование ереси применяли или им пренебрегали сообразно с мирскими выгодами папства. Бонифаций VIII в своей булле «Единство в святости» требует, чтобы всякий человек был подчинен главе римской Церкви для спасения догматов веры. Греки не признавали ни главенства папы, ни навязанного Карлом Великим папе Льву III изменившего Никейский символ веры догмата об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына. Это делало их еретиками. Но Церковь выказывала терпимость к Греческой Церкви, когда это было выгодно. С 968 г. греческий обряд сохранился в римском богослужении Апулии и Калабрии до 1460 г.
Все схизматики и еретики считались отлученными от Церкви; но этим интердиктом пренебрегали, когда терпимость была выгодна; так, например, в 1224 г. Иннокентий IV, посылая доминиканских миссионеров к якобитам, несторианам и другим еретикам Востока, предоставил им полное право отправлять совместно с ними богослужения.
В областях, подчиненных латинскому владычеству в XII–XIV вв., невозможно было искоренить местную Церковь и допускалось совместное существование двух обрядов, причем терпимость сменялась преследованием, убеждение — принуждением. В 1216 г. Иннокентий III назначил на каждую из епископских кафедр Кипра одного латинского и одного греческого епископа, чтобы каждый из них отправлял свои обряды. Иоанн XXII энергично пытался уничтожить некоторые ереси и еретические обряды, распространенные среди греков; но он разрешил правильное отправление их богослужения. Однако около этого времени Бернар Ги дает в своем собрании инквизиционных формул два образца для отречения греков и воссоединения с Церковью людей, отлученных от нее канонами, осуждающими этих схизматиков, так что инквизиторы Запада пытались преследовать греков, которых могли открыть во французских городах на побережье Средиземного моря. В Арагоне Эмерик причисляет греков к еретикам. Около 1350 г. собор Никозии, разрешая четырем греческим епископам жить на Кипре, приказывал считать еретиком всякого, кто не будет считать Римскую Церквь Церковью-Матерью, а папу — наместником Христа; в 1351 г. потребовали, чтобы все греки раз в год исповедовались у латинского священника и причащались по католическому обряду. В 1407 г. Григорий XII объявил, что всякий грек, который вернется в схизму после получения причастия по обряду католической Церкви, должен считаться «рецидивистом», и приказал инквизитору Кипра наказывать виновных, прибегая в случае надобности к помощи светской власти.
В 1375 г. папа Григорий XI заявил, что почти все критяне — подданные Венеции — схизматики и что почти все церкви находятся в руках греческих священников, которым он предоставил выбор между немедленным обращением или изгнанием.
В 1449 г. Николай V обращал внимание инквизитора Греческой провинции на то, что многие католики совращались в схизму, и подчеркивал при этом, что, хотя греческий обряд и достоин похвалы, но его надо тщательно отделять от обряда латинского и карать с помощью светской власти всякое нарушение этого правила. Но Рим в своих сношениях с Греческой Церковью руководствовался почти всегда политическими соображениями и проявлял веротерпимость, когда этого требовали обстоятельства. Инквизиция бездействовала в отношении этих схизматиков, хотя их ересь считалась более преступной, чем ересь многих уничтоженных сектантов. В течение Средних веков гибельным бичом общества были продавцы индульгенций и отпущения грехов, наводнявшие всю Европу; эти люди бесчестили Церковь и разоряли доверчивых людей. Иногда это были агенты Рима или какого-нибудь епархиального епископа; иногда брали на откуп округа за определенную сумму или за часть выручки; иногда покупали у курии или у местного прелата грамоты, разрешавшие эту торговлю.
Продавцы индульгенций были неподсудны обычным судам, пользовались привилегиями, данными курией или епархиальным епископом; торговля эта была очень выгодна для многих людей. Однако она возмущала даже многих священнослужителей. Поэтому папа Александр IV включил в число прерогатив инквизиции право сокращать дерзость продавцов индульгенций и запрещать им проповедовать. Мера эта принималась несколькими папами, была внесена в канонический закон и входила в обязанности, налагаемые инквизиторским мандатом. Тем не менее в летописях инквизиции сохранилось только одно дело 1289 г., когда виновный — знатный клирик из Нарбонны подвергся суду инквизиции. Он тридцать лет продавал индульгенции в епархии Нарбонны, Каркассона и в других местах. Он обычно проповедовал перед народом во время обедни и сознался, что рассказывал басни о чистилище и об освобождении душ. Его спросили, верит ли он в эти басни, но сознаться в этом значило признать себя еретиком. Он ответил, что говорил ложь, но делал это с целью тронуть души слушателей и возбудить их щедрость и просил инквизитора наложить на него епитимью. Какая епитимья была наложена на него, неизвестно.
В 1301 г. Вьеннский собор отмечал, что повсюду предлагают полные индульгенции всякому, кто пожертвует на церкви, разрешают обеты, дают прощение за клятвопреступление, человекоубийство и другие преступления, освобождают от части наложенных епитимий или спасают из чистилища души родителей и отправляют их прямо в рай. Собор запрещал все подобные приемы, но не рассчитывал на инквизицию, чтобы заставить повиноваться торговцев индульгенциями, и поручил это епископам. Эти злоупотребления продолжали существовать, пока не стали непосредственной причиной Реформации; тогда только Триентский собор запретил продажу индульгенций. Бездействовала инквизиция в отношении симонии. У кого не было ничего для продажи, кроме таинств, торговали ими. Те же, кто благодаря своему высокому положению располагали бенефициями и повышениями, увольнениями и судами, открыто ими торговали; и духовные места, полученные таким путем, замещались людьми продажными и хищными, единственной заботой которых было наполнить свой карман путем лихоимства и предаваться грязным порокам. Каноническое право признавало симонию ересью; она влекла пожизненное тюремное заключение и была подсудна инквизиции. Но инквизиция ни разу не преследовала святокупцев.