Страница 140 из 144
— Скажи ей, что она хорошая, — улыбнулся он. — Скажи ей, что я ей очень благодарен, но что за меня просить не надо.
Данван перевел не сразу. Он довольно долго мерил Олега взглядом с прищуром, потом, не отрывая от него взгляда, перевел. Девчонка затараторила, парень на нее прикрикнул и, взяв за руку, потащил прочь. Она не слишком упиралась, но, обернувшись, крикнула:
— Я просить! Оттец тьебя отпустит!
Олег поймал себя на том, что все еще улыбается. Интересно, мать Чужого не была похожа на эту девчонку? Может быть, она тоже когда-то пожалела взятого в плен славянина… Олег тряхнул головой. Не расслабляться! Никто его отсюда не отпустит и не вытащит. Похоже, это все. Олег отошел, к лежаку, повторил вслух:
— Все, — и помотал головой. Слово оказалось страшным, у него был вид бездонного колодца, из которого выползал Страх. Мальчишка с неожиданным отчаяньем огляделся. Что, неужели и правда — все?! Больше не будет ничего, совсем ничего: ни весны с зеленой травой, ни Бранки, которую он познакомит с родителями, ни лета, ни огромного количества других лет, которые у него были в запасе еще несколько часов назад?! — Не хочу, — сказал Олег. И подумал: отвечу на все вопросы, все скажу, о чем спросят, сам расскажу — мне же всего пятнадцать лет, я хочу жить! Просить буду, умолять — не могут же они не пожалеть?
Олег подошел к умывальнику, откинул его, пустил воду и под ее журчание тоскливо подумал: обманываю сам себя. Сказочками обманываю. Скоро (или нескоро, это не важно) придут. Отведут его куда-то и будут пытать. А он будет молчать, потому что НЕЛЬЗЯ рассказывать то, что он знает. И через несколько дней он умрет от пыток.
Ах, Бранка-Бранка, вот и погубила, нас с тобой наша любовь. Если бы я ушел раньше, не дожидаясь, когда за мной приедут, ушел через Дорогу! Но… что теперь.
Как говорил незабвенный Питер Пэн: "Может быть, смерть — это самое великое приключение." Олег запретил себе надеяться и стал ждать. Стоя возле работающего умывальника, все равно — чего. Еды, допроса — чего угодно. Он больше не боялся. Все-таки он немало умеет. Больше, чем они могут себе представить.
И пытать себя он не даст.
В коридоре все время было пусто, оттуда не доносилось звуков, словно во всей тюрьме и был один заключенный. Поэтому шаги Олег услышал издалека — и чутьем понял: за ним. Оторвался от стенки, закрыл воду, закинул на место умывальник. На миг мелькнула глупая надежда — любящий отец упросился… Но у входа возникли двое данванов — в полной форме, хорошо знакомой по войне. Отличали их только две вещи: золотые фигурки грифонов на шлемах и яркие, красные с черным и золотым, наплечники. Офицеры? Да нет, скорей уж — гвардейцы какие-нибудь. Один из них провёл ладонью в гофрированной краге слева от проема и указал стволом — выходи. Второй держался сбоку и сразу взял Олега на прицел, едва тот переступил порог камеры.
— Боитесь? — зло спросил мальчишка. Данваны не отреагировали, только тот, сзади, механически приказал:
— Выходи.
Открывавший дверь пошел справа и чуть впереди, указывая путь. Пол под ногами пружинил. Олег пытался разглядеть, что в других камерах — они тянулись по обе стороны коридора — но почему-то не получалось, как он ни сосредотачивался: глаза скользили мимо, а при попытках сфокусировать зрение все расплывалось в цветные пятна. Это было так неприятно, что в конце концов Олег оставил эти попытки.
Броситься на них? Это ничем не хуже…
Крутнувшись на пятке, Олег врезал правой ногой под дых тому, кто вышагивал сзади, перехватил руку с оружием у развернувшегося второго и в полуприсяде отправил через себя, навалился сверху, изо всех сил, в падении, гвозданув локтем по маске. Схватился за рукоять ножа на поясе, но немедленно выпустил — оказавшийся на ногах первый целил в лицо сапогом. Поймав ногу, Олег рванул ее вверх, подсек вторую, рубанул ребром ладони в промежность и еще раз добавил в маску лежащему. Еще год назад он и не подумал бы драться с двумя двухметровыми мужиками, сейчас — получалось, и неплохо. С обоих концов коридора бежали еще данваны. Олег вырвал нож из ножен, задержал на миг дыхание и ударил себя в грудь слева, меж ребер.
… - Неплохо тебя накачали. Ведь еще бы чуть — и зарезался.
Голос принадлежал человеку, стоящему у огромного панорамного окна, занимавшего две трети стены овального кабинета, чем-то похожего на рубку космического корабля из фантастического боевика. Сходство усиливал изогнутый латинской S стол, одну половину которого занижала плотно установленная разнообразная аппаратура, а возле другой стояла кресло с высокой мягкой спинкой. На уровне человеческого лица стену опоясывали висящие картины: эпизоды боев на разных планетах, парады, эскадры в космосе, портрет невероятно красивой женщины, осыпанной драгоценностями, словно искрами звездного света — ее голову венчала корона в виде головы и крыльев грифона. За панорамным окном плыли редкие облака и светило весеннее солнце.
— Тут хорошее солнце, — сказал огромного даже для данвана роста человек в красно-белом с черно-золотыми обшлагами и воротом мундире. Кроме нет и Олега больше никого в кабинете не было. — Когда я только начинал службу, меня послали на Торкаан. Великолепная планета. Вместо неба — постоянные облака. Духота. Жара. Влажность сто процентов, все постоянно мокрое, никакие поглотители не спасают. Кроме того, нас там любили так же, как и везде. Но это оказалась хорошая школа.
Олег только теперь сообразил — сознание работало с заминкой, от парализатора, что ли? — что он привязан к креслу. Запястья к поручням, щиколотки — к ножкам. Привязали его свободно, но плотно, и не веревками, а широкими пластмассовыми ремнями. Попробовав, мальчишка отчетливо понял — не порвать.
Человек повернулся. Олег впервые видел данванского офицера не в боевой, а в повседневной, форме — и признался себе, что это величественное зрелище. Чем-то данван напоминал английских офицеров с иллюстраций к книгам Киплинга. То ли очень правильным лицом, то ли холодными глазами, то ли выправкой. Интересно — предки данванов — не всякие там англы и саксы?
— Вы… — Олег заперхал, кашлянул громче и начал заново: — Вы Капитан крепости?
— Нет, хотя это его кабинет, — охотно поддержал разговор данван. Он говорил на чужом языке совершенно свободно и легко. — Я им пользуюсь по праву старшинства. Видишь ли, Олег Марычев, я — анОрмонд йорд Виардта по кличке "Палач".
Нельзя сказать, что Олег не удивился. Он поразился — но умело скрыл свои чувства. Очевидно, данванский главнокомандующий ожидал именно такой реакции, потому что одобрительно кивнул:
— Хорошо держишься. Твой дед был бы доволен.
— Тут и шагу нельзя ступить, чтоб не наткнуться на знакомых моего деда, — сказал Олег, пытаясь понять, что у чего за спиной? Есть там кто-нибудь? Там дверь? Или что?
— Почти так, — согласился йорд Виардта. — Во всяком случае, мы однажды имели длительную беседу. Он в основном спрашивал, но в конце мы сбились на отвлеченные темы. Потом он отдал приказ меня расстрелять… впрочем, я не держу на него зла. Попадись он мне в руки — я бы то же сделал лично.
— Однако — вы живы, — заметил Олег. Данван улыбнулся:
— Огорчу тебя… или обрадую? Не благодаря доброте твоего деда. Я самым вульгарным образом проломил голову одному конвоиру, его штыком заколол второго и бежал.
— Очень жаль, — с чувством добавил Олег.
— Конечно, — согласился данван. — Но жить очень хотелось, а со взятыми в плен детьми Данвэ ваши борцы за свободу не очень церемонились. Так что я действовал по обстоятельствам. Ты, кстати, тоже? Оба моих гвардейца на лечении. Я оценил то, что ты с ними сделал — голыми руками.
— Я вижу, что вы это оценили, — Олег пошевелил кистями рук. И неожиданно спросил — секунду назад ему самому этот вопрос и в голову не приходил: — Где находится ваша планета?
— Невзгляд?.. — данван поднял руку, указывая в окно, но Олег перебил его: