Страница 10 из 26
— Да здоров ваш дядя Альфред!.. Прекрасно себя чувствует, не волнуйтесь. Пять минут — и все узнаете. Все как есть расскажем.
Больше Дельфина ничего придумать не смогла. Родители ласково улыбнулись Маринетте и повернулись к двери в спальню, но тут из-под печки выскочил кот. Он вывалял хвост в золе и, бросившись под ноги родителям, стал крутить им так, что поднялось целое серое облако и они расчихались.
— Вот видите! — закричали девочки. — Нельзя терять ни минуты, срочно садитесь греть ноги. Идите скорей!
Родители смущенно согласились, что Маринетта оказалась права, и уселись возле печки. Задрали ноги к самым конфоркам, загляделись на пар, поднимавшийся от носков, и стали зевать. Они так устали после долгой дороги под дождем, по вязкой грязи, что, казалось, вот-вот уснут. Сестры боялись дохнуть.
И вдруг родителей как подбросило. Послышались тяжелые шаги, от которых в буфете забренчала посуда.
— Что это?! В доме кто-то ходит… Топает, как…
— Да нет, — сказала Дельфина. — Это кот на чердаке гоняется за мышью. Сегодня так уже было.
— Не может быть! Тут что-то не то. Разве от кошачьих шагов затрясется буфет? Нет, тут что-то не то.
— Но он мне сам сказал.
— Да? Ну ладно. Никогда бы не поверил, что кот может поднять такой грохот. Но если он сам сказал. Тогда ничего.
Кот под печкой сжался в комочек. Шум прекратился, но родителям расхотелось спать, и, дожидаясь, пока высохнут носки, они принялись рассказывать, что было у дяди Альфреда.
— Дядюшка встречал нас на пороге. Он так и подумал, что вы не придете из-за дождя. Очень жалел и просил вам передать… Ого! Вот опять! Ей-богу, стены покачнулись!
— Значит, дядя Альфред просил нам что-то передать?
— Да, он просил… Ну, уж на этот раз точно не кот! Чуть потолок не обвалился!
Кот сжался еще сильнее, но кончик его хвоста остался торчать из-под печки, а когда он заметил и хотел его подобрать, было уже поздно. Отец с матерью успели его увидеть.
— Мы же говорили, что кот ни при чем, — вон он сидит под печкой!
Они уже слезли со стульев и собирались пойти посмотреть, кто это топает так, что печка прыгает. Но тут кот вылез, потянулся, как будто его разбудили, и сказал очень сердито:
— Что же это такое, поспать не дадут спокойно. Не знаю, что случилось с лошадью, но она у себя в стойле лупит и лупит копытом то в стену, то в перегородку. Я думал, хоть на кухне этого грохота не слышно, так нет же, здесь еще хуже, чем на чердаке. И что это на нее нашло?
— В самом деле, — сказали отец с матерью. — Скотина, верно, заболела или разволновалась. Надо пойти поглядеть.
Пока шел разговор о лошади, кот глядел на девочек и укоризненно качал головой, как бы показывая, что, сколько ни заговаривай зубы, как ни упрямься, придется признаваться. Что толку тянуть? Все равно родители зайдут в спальню. Минутой раньше — минутой позже, какая разница. Девочки готовы были согласиться с котом, но считали, что минутой позже все-таки лучше, чем минутой раньше. Дельфина прокашлялась и сделала новую попытку:
— Так вы говорили, дядя Альфред просил нам передать…
— Да-да, дядя Альфред… Он понял, что в такую погоду детям нельзя выходить на улицу. Ведь был страшный ливень, особенно когда мы только пришли. Настоящий потоп… К счастью, это скоро кончится, уже, кажется, дождь перестает?
Отец с матерью выглянули в окно и удивленно воскликнули: вот она лошадь, гуляет себе по двору.
— Глядите! Лошадь! Наверное, отвязалась и вышла во двор. Ладно, пусть гуляет. Может, успокоится и больше не будет брыкаться.
Но в тот же миг снова загрохотали шаги, еще громче, чем раньше. Затрещал пол, весь дом заходил ходуном. Стол поднялся дыбом, и родители чуть не свалились со стульев.
— Ну, на этот раз какая же это лошадь, раз она гуляет по двору! Правда же, кот?
— Конечно, — ответил кот. — Это, должно быть, волы соскучились без работы и переминаются с ноги на ногу.
— Что ты мелешь? Где это видано, чтобы волы скучали без работы?
— Ну, тогда баран подрался с коровой.
— Баран с коровой? Хм!.. Нет, чует наше сердце, тут что-то неладно… Хм! Что-то вы темните…
При этих словах сестры задрожали, как в лихорадке, их светлые головки затряслись, и родители сразу поняли, что дочки ослушались их, а теперь изворачиваются. Они принялись ругать их, не зная хорошенько, за что именно.
— Ну, берегитесь!.. Если вы кого-то впустили в дом… Если только впустили хоть кого-нибудь… Негодницы этакие! Лучше бы вам тогда… Лучше бы не знаем что!
Дельфина и Маринетта не решались глаз поднять на родителей, а те смотрели на дочек, свирепо хмурясь. Даже кот, и тот перепугался и не знал, что делать.
— Во всяком случае, — бурчали родители, — шаги слышались где-то совсем близко. А вовсе не в конюшне… Скорее всего, в той комнате… конечно, там, в спальне… Ну-ка, проверим!
Носки у них совсем высохли. Они встали со стульев и, сверля глазами дверь в спальню, пошли прямо на нее. Дельфина и Маринетта схватились за руки и с каждым шагом родителей все теснее прижимались друг к дружке. Кот терся об их ноги, стараясь подбодрить, но тщетно. Миг был жуткий. Как только сердце у бедняжек не разорвалось! Приникнув ухом к двери, родители подозрительно вслушивались. Наконец они повернули ручку, дверь скрипнула и отворилась. Все замерли. Дельфина и Маринетта, дрожа от страха, заглянули в спальню. И увидели, как белая курочка проскользнула между родительских ног, тихо-тихо пробежала по кухне и юркнула под часы.
селезень и пантера
Лежа на лугу, Дельфина и Маринетта по одному учебнику учили географию, а между их головами, вытянув шею, рассматривал вместе с ними карты и рисунки селезень. Это был очень красивый селезень. Голова и шея у него были синие, жабо — оранжевое, а крылья — пестрые, сине-белые. Читать он не умел, и поэтому девочки объясняли ему, что изображено на картинках, и рассказывали о странах, названия которых были написаны на картах.
— Это Китай, — сказала Маринетта. — Страна, где у всех желтые лица и глаза-щелочки.
— И у селезней? — спросил селезень.
— Разумеется. В учебнике об этом не говорится, но уж само собой, что так.
— Да, география, конечно, наука замечательная, но путешествовать самому, должно быть, еще интереснее. Если бы вы знали, как я мечтаю о путешествиях, если б вы только знали…
Маринетта рассмеялась, а Дельфина сказала:
— Но, селезень, ты слишком маленький, чтобы путешествовать.
— Ну и что, мал да удал.
— И потом, если бы ты отправился путешествовать, тебе пришлось бы расстаться с нами. Разве тебе с нами плохо?
— Да нет, что вы! — ответил селезень. — Я никого так не люблю, как вас. — Он потерся клювом о щечки девочек и заговорил снова, понизив голос: — А вот ваши родители — это совсем другое дело. Не думайте, что я хочу сказать о них что-нибудь дурное. Я не так плохо воспитан. Но, понимаете ли, меня пугают их капризы. Я все время думаю о несчастной старой лошади.
Девочки подняли головы и, вздохнув, посмотрели на лошадь, пасшуюся посреди луга. Бедняжка действительно была очень стара. Даже издали можно было пересчитать все ее ребра, а ноги едва держали ее. Кроме того, она была одноглазой, и поэтому часто оступалась на плохих дорогах, так что ее колени были сильно покалечены. Своим единственным здоровым глазом она увидела, что ею интересуются, и подошла к друзьям.