Замки

«Мне вовсе и не нужно спать», – подумала она. И если бы она не была так утомлена, то непременно подыскала ему возражения. Однако споры с ее мужем требовали некоторой выносливости, а у Алесандры сил не осталось. Вся энергия у нее ушла на этот неприятный разговор.

Кейн улыбнулся ей. Алесандре не хотелось, чтобы он стал свидетелем ее слабости. Алесандра теребила в руках список.

– Я тут написала еще некоторые причины, которые, возможно, вы захотите принять во внимание, – сказала она. Прежде чем Кейн успел поблагодарить ее, она выпалила:

– Я немного устала, но только потому, что нам с Колином приходится каждый вечер выезжать в свет. Он тоже утомлен.

Кейн ей подмигнул. Алесандра не знала, как это расценивать.

Ее отвлек Колин, потянув к лестнице. Фланнеган проводил гостей до дверей.

– Почему ты обращаешься со мной как с больной? Алесандра задала ему этот вопрос уже в спальне.

Колин расстегивал ее платье.

– Ты выглядишь утомленной, – сказал он. – И мне правится тебя раздевать.

Он был ласков как никогда. Оставив Алесандру в одной шелковой сорочке, Колин наклонился, поднял ее волосы и поцеловал в лилейную шейку.

После этого он откинул одеяло и уложил супругу в постель.

– Отдохну несколько минут, – сказала Алесандра. – Я не стану засыпать.

Колин склонился над постелью и поцеловал ее в лоб.

– Почему же?

– Если я сейчас посплю, то не смогу спать ночью.

Колин пошел к двери.

– Хорошо, сердце мое. Просто отдохни.

– А ты не хочешь тоже отдохнуть?

Колин рассмеялся:

– Нет, у меня есть дела.

– Мне очень жаль, Колин.

Он уже распахивал дверь.

– О чем это ты жалеешь?

– Похоже, я все время вмешиваюсь в твои дела. Мне очень жаль.

Колин кивнул, почти выйдя из спальни, но неожиданно передумал. Он вернулся к постели. Смешно извиняться за то, что она вмешивается в его дела, и он хотел ей сказать об этом. В конце концов она его жена, а не какой-то дальний назойливый родственник.

Но он не сказал ни слова. Ему придется подождать некоторое время, он переговорит с женой, когда та будет в состоянии слушать его. Сейчас она крепко спала. Колин немного удивился тому, как быстро Алесандра заснула, и почувствовал себя виноватым в том, что вывозил ее в свет каждый вечер. Черт возьми, она выглядела такой хрупкой и беззащитной!

Колин долго стоял так, не сводя глаз с Алесандры. Он должен оберегать ее, это самое главное в его жизни. У него никогда не возникало еще такого чувства собственности… или счастья, неожиданно понял он. Алесандра любит его.

О Господи, он тоже ее любит! Это признание не вырвалось у него и не стукнуло обухом по голове, хотя эта картина была бы достаточно привлекательной, чтобы вызвать улыбку. Он давно знал, что полюбил ее, несмотря на то что упрямо отказывался открыто признать это. Одному Богу известно, у него были все признаки влюбленного. С того мгновения, как он встретился с Алесандрой, он вел себя как самый настоящий ее собственник и защитник.

Он не мог на долгое время расставаться с ней, хотя считал это просто физиологическим влечением. Через некоторое время он понял: это вовсе не было похотью,

Да, он любит ее уже давно. Он и представить не мог, почему Алесандра полюбила его. Если бы она не спала, Колин, возможно, задал бы ей этот вопрос. Несомненно, она могла бы сделать лучшую партию с кем-то другим. С тем, у кого есть титул… земля и наследство… с тем, у кого здоровое, непокалеченное тело.

Колин не считал себя романтиком. Он был трезвым, рассудительным человеком, знающим, что добиться успеха может только неустанным трудом. В темном уголке своего сознания он затаил мысль, что Бог отвернулся от него. Это было неподвластное ему чувство, которое укоренилось сразу после того, как он чуть было не лишился ноги.

Колин помнил, как врач шептал, что нужно ампутировать ему конечность, помнил также решительный отказ своего друга. Натан не позволил сэру Уинтерсу прикоснуться к его ноге, но Колин до сих пор непостижимым образом боялся засыпать из страха, что, когда проснется, окажется без ноги.

Ногу сохранили, но постоянная боль, которая сжилась с ним, не давала забывать ему о ране.

Колин всегда считал, что чудеса предназначались для других. Но вот в один прекрасный день Алесандра вошла в его жизнь. Его принцесса действительно любит его. Сердцем он понимал, что ее любовь неподвластна никаким условностям или ограничениям. И если бы она встретила его одноногого, то полюбила бы так же сильно. Ему удалось бы вызвать ее сострадание, но не жалость. Все ее поступки указывали на самоотверженную решимость заботиться о нем.

Алесандра предназначена только для него – иногда ворчливая, непокорная, – но все равно любящая только его.

И это, решил Колин, настоящее чудо.

В конце концов Бог его не забыл.

Она хотела оставить его. Алесандра понимала, что поступает неразумно, но была в таком отчаянии, что не находила себе места. Небрежное замечание Натана о том, что они с Колином рассчитывали на наследство Сары, которое могло помочь им в делах корабельной компании, так сильно ее уязвило, что она была готова расплакаться.

Колин, решила Алесандра, отказывается от нее при любой возможности. Он не хочет, чтобы она помогала ему с бухгалтерскими книгами компании, не хочет принять ее наследства, а самое главное, не хочет и не нуждается в ее любви. Сердце его, казалось, было заковано в броню, и Алесандра уже не верила, что сможет когда-нибудь заставить Колина полюбить ее.

Алесандра понимала, что она жалка. Ей было все равно. Этим утром пришло письмо от матери-настоятельницы, и Алесандра прочла его по крайней мере десяток раз.

Ей хотелось домой. Она так истосковалась по монастырю и монахиням, что расплакалась.

Все верно, решила она. В конце концов, она была в полном одиночестве – Колин работал в своем кабинете за закрытой дверью. Он ее не услышит.

Боже правый, как бы ей хотелось не поддаваться тоске в эти дни! Кажется, она полностью потеряла способность рассуждать. Алесандра стояла у окна в сорочке и халате, глядя на улицу, и так была погружена в свои безрадостные мысли, что даже не заметила, как отворилась дверь.

– В чем дело, сердце мое? Ты себя плохо чувствуешь?

Голос Колина был полон беспокойства. Алесандра глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и посмотрела на мужа:

– Мне хочется домой.

Колин не ожидал этого услышать. У него был чрезвычайно растерянный вид. Но он быстро взял себя в руки. Притворив дверь, Колин подошел к жкене.

– Ты и так дома.

Алесандра хотела возразить ему, но удержалась.

– Да, конечно, – согласилась она. – Но мне бы хотелось получить твое разрешение поехать в гости в Святой крест, От монастыря рукой подать до «Каменного рая», а мне хотелось бы снова увидеть мой отчий дом.

Колин подошел к ее письменному столу.

– И какая тому причина? – спросил он, опершись о край стола в ожидании ответа.

– Сегодня я получила письмо от матери Марии и неожиданно почувствовала такую тоску по дому!

Ни один мускул не дрогнул на лице Колика.

– У меня сейчас нет времени, чтобы…

– Со мной могут поехать Реймонд и Стивен, – перебила Алесандра. – Я не хочу, чтобы ты со мной ехал. У тебя и без меня дел по горло.

Колин почувствовал, что начинает терять терпение. Мысль о том, что его жена отправится в путешествие без него, казалась ему просто дикой. Однако он не хотел отвечать прямым отказом на ее просьбу, потому что никогда прежде не видел ее такой расстроенной. Добавив к этому ее интересное положение, он совсем разволновался.

Алесандра, должно быть, не в своем уме, если намерена выудить у него разрешение. Но и об этом он умолчал.

Колин попытался прибегнуть к здравому смыслу, чтобы заставить Алесандру его понять.

– Дорогая…

– Колин, ты во мне не нуждаешься!

Это немыслимое заявление застало его врасплох.

– Черт возьми, как это не нуждаюсь? – почти заорал он.