Страница 90 из 106
Сам автор этих слов никогда не проводил карательных операций, не сортировал сосланных на преступных «кулаков» и добродетельных безлошадников и бесштанников, не загонял крестьянскую молодежь на разного рода стройки века для перевоспитания их индустриальным трудом. Но вся необходимая идеология для совершения всех этих преступлений тут уже содержится, причем полностью.
Впрочем, была и кое-какая иная утопия, о которой тоже поведает нам господин Фейхтвангер: «До сих пор белым (обратите внимание на термин,— им пользовались и Киплинг, и Джек Лондон, и Геббельс. — А.Б.) лишь однажды удалось без применения силы создать духовный национализм. Это удалось грекам. Политически побежденные, они завоевали мир своей культурой и на протяжении 5000 лет были господами мира (про «5000 лет греческого господства» — бред полный. — А.Б). Задача Третьего Израиля мне представляется такой же. И решить ее можно без применения силы. В этом особенность истинного еврейского национализма: его смысл заключается в преодолении себя. В противоположность любому другому национализму, он стремится не утвердить себя, а раствориться в едином мире. Раствориться, словно соль в воде, которая, растворившись, становится невидимой и в то же время вездесущей и вечно существующей.
Усовершенствованный таким образом сионизм соответствует основной идее еврейства, мессианству... Целью истинного еврейского национализма является насыщение материи духом. Он космополитичен, этот истинно еврейский национализм, он мессианский»24.
Идея стать солью мира не имеет ничего общего с Марксом и Лениным, но эта идея близка... Ну, по крайней мере, какой-то части еврейских юношей и девушек. Рывок за призраком утопии, может быть, и не вдохновит их... Но зато может вдохновить идея равенства и справедливости (религиозная ценность в иудаизме). Да и вот такая мысль — сделаться солью мира, незаметной, но вездесущей и необходимой приправой к чужому блюду. Может быть, еще и по этой причине в 1920-е меняли фамилии с еврейских на русские?
Делаться солью мира прямо велит Библия, весьма многие ее тексты.
«...Введет тебя Господь Бог твой, в ту землю, которую Он клялся отцам твоим, Аврааму, Исааку и Иакову, дать тебе с большими и хорошими городами, которые ты не строил.
И с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, и с колодезями, высеченными из камня, которых ты не высекал, и с виноградниками и маслинами, которых ты не садил» (Второзаконие, VII. 6-11)25.
А что? Вот они, большие и хорошие города: Петербург, Москва и Одесса, которых евреи не строили, а в домах этих городов навалом добра, которое пора прибрать к рукам. Когда Ларису Рейснер упрекали, что она слишком часто принимает ванны из шампанского (заметьте — за то, что «слишком часто» — и только), та лишь недоуменно щурилась: «Разве мы не для себя делали революцию?!»
«Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их — служить тебе... Ибо народ и царство, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся» (Исайя. 60, 10-12).
А что?! Казаки вот не захотели служить новой «соли земли», и что же? Тамбовские мужики вон восстали, так огнеметами их! А русская знать, Чичерин и Брусилов, служат вон, и все с ними в полном порядке, знают свое место:
«И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши; и сыновья чужеземцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями» (Исайя, 61.5).
«И будут цари питателями твоими, и царицы кормилицами твоими; лицом до земли будут кланяться тебе и лизать прах ног твоих» (Исайя, 49, 23).
И вот у Бабеля в «Конармии» появляется умирающий «Илья, сын рабби, последний принц в династии». В его вещах «все было свалено вместе — мандаты агитатора и памятки еврейского поэта. Портреты Ленина и Маймонида лежали рядом. Узловатое железо ленинского черепа и тусклый шелк портретов Маймонида. Прядь женских волос была заложена в книжку постановлений шестого съезда партии, и на полях коммунистических листовок теснились кривые строки древнееврейских стихов. Печальным и скупым дождем они падали на меня — страницы «Песни песней» и револьверные патроны»26. Кстати, и познакомились они, когда автора привели в гости к местному раввину.
Не думаю, что кто-то в силах представить себе аналогичное сочетание: портреты Ленина и Владимира Соловьева, стихи на церковнославянском, написанные на полях «коммунистических листовок». Так, чтобы револьверные патроны смешивались со страницами «Четьи-минеи». У русских так не бывает. А вот у евреев — бывало.
Солженицын описывает некого крупного деятеля в ГУЛАГе. Не повезло человеку, родился он в семье священника. Чтобы искупить этот позор, умный юноша убил отца, а на суде объяснил это классовой ненавистью. Ну, и продвинулся, сделал карьеру.
Как видите, еврею, сыну раввина, не было нужды убивать отца. Положил портрет Ленина рядом с портретом Маймонида, взял под мышку Библию и материалы очередного съезда... Что еще? Ах да!!! Не забыть револьверные патроны, а то чем он будет убивать «патриотов и офицеров», их беременных жен и пятилетних сестренок?! Патроны необходимы. И все, и пошел строить сын рабби счастливую новую жизнь. А папа-раввин умиленно всхлипнет ему вслед: совсем мальчик стал большой, пошел повторять славные подвиги соратников Иисуса Навина.
Налей-ка рюмку, Роза, я с мороза, а сыновья у нас вон какие большие, какие славные! Только вот антисемиты на них обзываются... Убийцы, кричат, да подонки... Ну да мы им еще покажем, этим Булгаковым да Шмелевым!
Ладно... Это, так сказать, люди не коммунистически, но идейные. А кроме них?
Судя по всему, тут можно выделить несколько характерных типажей. Это уже знакомые нам мироненавистники: эти будут отрывать головы у кого угодно, хоть у британцев, а хоть у зулусов,— лишь бы представилась такая возможность.
0 существах, органически ненавидящих мир, уже писалось, и я не буду повторяться. Но представьте себе, как должны действовать люди этого типа, как ужасно должны сказываться их представления на всем окружающем. Особенно в тот момент,
Святая сволочь — это своеобразно звучит по-русски. Другими, и не менее любопытными типажами, я бы назвал клинических русофобов и особую когорту мстителей.
Бабеля трудно назвать врагом человечества, мрачным и жестоким мироненавистником. Он по-своему любит жизнь и бывает даже поэтичен в некоторых описаниях. Но это совершенно не мешает ему то брезгливо-высокомерно, то с отвращением и ненавистью относиться к России, русскому народу и ко всему, что хоть как-то связано с русскими. Невольно лезет в голову классическое: «Я же только котов ненавижу, а так психика у меня добрая».
Действительно, но что еще можно сказать? «Есть люди, которые евреев просто «не переносят». Бесполезно их спрашивать, что им в евреях не нравится. Не нравится все. Начиная с физических качеств — наружности, черт лица, горбатого носа, оттопыренных ушей, горбатых спин»28.
Но ведь такие люди есть и среди евреев. Ну что тут можно поделать, если не любят они русских! Неприятны мы им, несимпатичны, и ничего с этим невозможно поделать... Бабелю не нравится в русских все, начиная с цвета волос, модуляций голосов, причесок и формы носа и ушей.
Солдаты у него — причем солдаты его собственной Красной Армии! Это «тифозное мужичье», которое «катило перед собой привычный гроб солдатской смерти. Оно прыгало на подножки нашего поезда и отваливалось, сбитое ударами прикладов. Оно сопело, скреблось, летело вперед и молчало»29.