Страница 6 из 53
Новый каркассонский инквизитор, Николай д'Аббевиль, действовал так же жестоко и произвольно, как его предшественники. Выведенное из терпения население послало жалобу королю, и инквизитор тотчас же заключил в тюрьму нотариуса, написавшего ее. Население послало к королю депутацию, которая на этот раз была принята королем. 13 мая 1291 г. Филипп послал письмо своему сенешалю в Каркассоне, указывая на то, какие несправедливости терпят от инквизиции невинные. В заявлении короля усмотрели нарушение верховных прав инквизиции; и поэтому в сентября 1292 г. каркассонский инквизитор Гильем де С.-Сен приказал всем подведомственным ему священникам в продолжение трех недель по воскресным и праздничным дням произносить с амвона отлучение от Церкви всех тех граждан, которые будут мешать деятельности инквизиции, и всех тех нотариусов, которые будут составлять акты отречения ее жертв от своих показаний.
Угнетенное население Лангедока ждало от короля поддержки; но уже в 1293 г. сенешаль Каркассона предлагал нарбоннскому виконту помогать в своем городе инквизиторам. Однако в конце 1295 г. вышел указ, которым запрещалось во всем королевстве арестовывать всякого подданного по требованию монаха, какого бы он ни был ордена, и какое бы служебное положение он ни занимал, если сенешаль или бальи округа не согласятся на арест и если требующий ареста не будет действовать по указанию папы. В тех случаях, когда опасались побега обвиняемого, его надлежало задержать, но не выдавать инквизиции до решения суда. Все арестованные раньше с несоблюдением настоящего указа должны быть немедленно освобождены. В 1296 г. король запретил всякие аресты, за исключением тех случаев, где подозрение в ереси настолько сильно, что нельзя откладывать преследования.
Подобный порядок отнимал у инквизиции всякую реальную власть. Отказывая инквизиторам в помощи своих чиновников, он нигде прямо не говорит о святом трибунале. Король, несомненно, понимал, насколько могущественным оружием в руках папства является инквизиция, так как Церковь имела полную свободу уничтожить ересь по своему усмотрению. Папа Бонифаций VIII дал королю ясное предостережение и в октябре 1297 г. приказал инквизиторам Каркассона начать преследование против нескольких сановников Безье, которых папа подозревал в ереси: они не обращали внимания на отлучение от Церкви, наложенное на них за введение налога на духовенство.
В Декреталии, опубликованном Бонифацием 3 марта 1298 г., папа включил канон, требующий безусловного повиновенья всех светских чиновников приказаниям инквизиторов. Всякое сопротивление каралось отлучением от Церкви; упорство в течение целого года влекло обвинение в ереси. Это было ответом на введение французским королем нового законодательства. Филиппу в это время не было выгодно начинать спор. В сентябре он разослал папский канон своим представителям и предписал им заключать в тюрьму всех обвиняемых по указанию инквизиторов и наказывать всех осужденных ими. Дружеские отношения между королем и папой продолжались до 1300 г., когда вспыхнула еще более ожесточенная ссора. Борьба продолжалась до ареста Бонифация в Ананьи 8 сентября 1303 г.
Участь населения Лангедока при подобной переменной политике была ужасна. Каркассонский инквизитор, Николай д'Аббевиль, человек непреклонной суровости, начал с 1298 г. применять свою неограниченную власть. Помощником был у него Фульк де С.-Жорж, приор монастыря в Альби; фактически он имел еще второго помощника – епископа Бернара де Кастанэ, который любил играть роль инквизитора. К своему усердию они присоединяли еще фанатизм и алчность, так как епископы Альби по особому соглашению с Людовиком Святым получали половину из конфискаций. В течение нескольких лет до этого в Каркассоне не было инквизиции; действия ее возобновились, когда между папой и королем состоялось перемирие. Граждане послали к Бонифацию VIII депутацию с Эмериком Кастелем во главе и со многими францисканцами среди ее членов. Бонифаций выслушал их жалобы и согласился послать епископа Виченцы с поручением произвести расследование и донести ему; но папский представитель потребовал десять тысяч флоринов для начала дела. Однако Эмерик отказался платить. Бонифаций, узнав об этом отказе, вскричал: «Мы знаем, откуда набрались они храбрости; но, клянусь Богом, все короли христианского мира не спасут от костра жителей Каркассона, а в особенности отца этого Эмерика Кастеля!»
Дело было проиграно. Большинство граждан чувствовало страшное нравственное утомление от тяготевшего почти на всем населении отлучения от Церкви. Благосостояние города падало. Бесполезность всякого сопротивления была очевидна, и городским должностным лицам в присутствии епископов Альби и Безье, тулузского инквизитора, королевских чиновников, различных аббатов и многих знатных людей инквизитор Николай д'Аббевиль изложил условия, на которых он соглашался снять отлучение. Люди, явно исповедовавшие ересь или признанные еретиками на основании улик, должны были подвергнуться законной каре; на остальных же будут наложены духовные наказания по усмотрению епископов и аббата из Фонфруа; они не подвергнутся ни конфискации имущества, ни телесному, ни унизительному наказанию. Население просило сорок восемь часов для размышления и на другой уже день отказалось принять эти условия. Прошло шесть месяцев, и положение граждан делалось с каждым днем все хуже. 8 октября консулы просили от имени города отпущения грехов. Епитимья, наложенная на город, состояла в обязательстве выстроить часовню в честь Св. Людовика; часовня была выстроена в 1300 г. и обошлась в девяносто турских ливров. Консулы от имени города тайно отреклись от ереси. На двенадцать наиболее виновных граждан были наложены духовные наказания; это были четыре бывших консула, четыре советника, два адвоката и два нотариуса. Участь этих несчастных была очень тяжела. Например, один из виновников беспорядков, Гильем Гаррик, только после двадцатидвухлетнего заключения в каркассонской тюрьме в 1321 г. предстал перед судом. Принимая во внимание продолжительное предварительное заключение, ему предоставили выбор между крестовым походом и изгнанием. Несколько лет спустя текст соглашения консула и инквизиции попал в руки Бернара Делисье, установившего, что консулы принесли от имени всего города признание в том, что город оказывал помощь явным еретикам; консулы от имени всех граждан отреклись от ереси, и таким образом все граждане лишались права на занятие общественных должностей, а в случае новых беспорядков становились еретиками-рецидивистами. Это открытие вызвало в городе такое брожение, что инквизитор Жофруа д'Абли был вынужден 10 августа 1303 г. торжественно объявить, что он совершенно не думает воспользоваться этим оружием против граждан. Тем не менее, когда в 1305 г. прибыл в Каркассон король Филипп, соглашение было объявлено незаконным; сенешаль, устраненный от должности за то, что приложил свою печать под этим актом, сознался, что получил за это от Николая д'Аббевиля тысячу турских ливров.
В 1299 г. собор в Безье заявил, что в стране снова появились совершенные еретики, и приказывал тщательно разыскивать их. В Альби, между тем, епископ Бернар по обыкновению находился в неладах со своей паствой. Он призвал на помощь себе Николая д'Аббевиля и Бертрана де Клермона. В конце 1299 г. в городе были арестованы двадцать пять наиболее богатых и уважаемых граждан, которые стояли выше всякого подозрения в ереси, усердно посещали обедню и строго соблюдали все религиозные обряды. Дело было разобрано с необыкновенной быстротой. Видя, как эти люди, сперва отрицавшие свою связь с еретиками, были вынуждены сознаться и назвать своих единоверцев, современники полагали, что широко была применена пытка. Отречение от ереси спасало несчастных от костра, но все они были приговорены к пожизненному заключению в тюрьме в оковах. Много других осталось в тюрьме на неопределенное время в ожидании суда.
Преследования в Альби вызвали всеобщий ужас. Жертвы инквизиции все без исключения пользовались репутацией добрых католиков. Только их богатство обратило на них внимание преследователей. Все были убеждены, что инквизиторы не остановятся ни перед чем, если можно угрозами или пыткой вырвать показания против богатых граждан. Говорили даже, что списки инквизиции основаны на вымышленных показаниях. Несколько лет перед этим (в 1286 г.) доминиканец Жан Мартин попросил нарбоннского архиепископа рассмотреть списки и положить конец этой несправедливости. Следствие установило, что списки действительно были подложны; особенно много было неправильно включено в них покойников. Брат Мартин настаивал, чтобы епископ уничтожил все списки и отстранил инквизиторов от их обязанностей. Архиепископ написал в этом духе в Рим, а в ожидании ответа секвестровал некоторые книги. Во время этой бури каркассонский и тулузский инквизиторы, Николай д'Аббевиль и Петр де Мульсеон, видя, что их легко могут уличить в подлоге, захватив с собой списки, удалились в безопасное убежище в Пруйль. Здесь они принялись переписывать протоколы, опуская внесенные ими компрометирующие их ложные показания, которые они ловко вклеили в крышки переплетов старых фолиантов, т. е. скрыли их до поры до времени, а не уничтожили.