Страница 46 из 53
Вновь советовали ему отречься. Гус заявил, что он не может, не сказав неправды перед Богом, сознаться в заблуждениях, которых никогда не разделял. Согласно обычаю, не было надобности ни в каком светском суде. Раз духовный трибунал объявлял человека еретиком и выдавал его в руки светской власти, законы, карающие ересь, действовали сами собой, и поэтому Сигизмунд приказал графу-палатину Людовику заняться обвиненным и поступить с ним как с еретиком. Граф приказал сжечь осужденного.
Перед епископским дворцом сожгли книги Гуса. Перед костром Ульрих Шоранд приблизился к Гусу с последним предложением отречься от еретической веры, так как без отречения, согласно каноническим законам, никто не сможет принять от него исповедь. Гус отказался. Затем он обратился к толпе с речью на немецком языке, утверждая, что он на основании показаний свидетелей-клятвопреступников претерпел за заблуждения, которым не следовал, но ему не дали говорить. Когда его привязали к столбу на костре и обложили двумя возами хвороста и соломы, то граф-палатин и прево стали в последний раз заклинать его отречься. Он мог бы еще спасти свою жизнь, но продолжал повторять, что его осудили на основании лжесвидетельских показаний за заблуждения, в которых он никогда не был виновен. Подожгли костер… Когда все было кончено, тело казненного тщательно растерли в пепел, который бросили в реку; даже землю вокруг костра срыли и увезли.
В Чехии все единодушно, от короля до последнего крестьянина, смотрели на осужденного и казненного еретика как на мученика, жертву расправы и вероломства. Как только узнали в Констанце о взрыве возмущения в Чехии, собор 26 июля обратился к чешским властям и уверял их, что к Гусу и к Иерониму Пражскому относились чрезвычайно снисходительно, что упорная ересь первого заставила собор выдать его в руки светской власти и что так же поступят со всеми другими еретиками. Собор убеждал чехов ревностно преследовать еретиков, чтобы оправдать доброе мнение, составившееся у него об их католичестве на основании отзывов литомышльского епископа. Послание собора 26 июля вызвало созыв народного собрания, на котором был составлен адрес, подписанный приблизительно пятьюстами баронами, рыцарями и дворянами Чехии и Моравии. Они подтверждали свою уверенность в невиновности и католичестве Гуса, который был несправедливо предан смерти без признаний и законных доказательств его виновности. Они предполагали, что та же участь постигла и Иеронима. Они заявляли, что обвинение в ереси, брошенное на всю Чехию, дело обманщиков, что всякий, кто стал бы поддерживать это заявление, нахально соврал бы, показал бы себя самым низким изменником и самым худшим еретиком, и они станут преследовать его как такового перед будущим папой. Магнаты также объявили, что позволят всем священникам свободно проповедовать истины Священного Писания, не допустят, чтобы кто-либо из епископов стеснял их, если они не будут проповедовать ереси, и не примут никакого отлучения от Церкви и никакого интердикта, идущего из-за границы. Собор приказал сжечь этот протест.
За несколько дней перед казнью Гуса гнев чехов был возбужден еще и тем, что пражский студент, которого считали верным слугою Бога, был в течение двенадцати часов арестован в Ольмюце, подвергнут пытке, осужден и сожжен. Собор принял около этого времени энергичные меры также и против Иеронима Пражского, хотя чешские вельможи ошибочно думали, что Иеронима уже постигла участь Гуса.
Иероним Пражский родился в Праге. Примерно с 1400 г. он оставался верным сторонником и помощником великого реформатора Яна Гуса в его борьбе против испорченности Церкви. Уже в Париже, Кельне, Гейдельберге и Кракове, где он был удостоен высших университетских степеней, Иероним вызвал недовольство схоластиков своим учением. В Париже канцлер университета Герсон даже изгнал его. В Оксфорде он собственноручно переписал сочинения Уиклифа и принес их в Прагу. Во время второго посещения Оксфорда он был арестован как еретик и освобожден только благодаря вмешательству Пражского университета. В Литве он старался обратить язычников; в России он пытался вернуть к истинной вере схизматиков греческой Церкви. В Польше и Венгрии он распространял учение Уиклифа и Гуса. Изгнанный в 1410 г. из Венгрии, он был арестован в Вене и заключен в тюрьму по приказанию папского инквизитора и консисторского судьи за то, что проповедовал учение Гуса и «заразил этой ересью» Венский университет. Было начато против него дело, и был назначен день для его защитительной речи; до назначенного срока его выпустили на свободу, взяв с него клятву не выезжать из города под страхом отлучения от Церкви. Считая клятву, взятую силой, не имеющею никакого значения, он бежал. Венский университет дал знать Пражскому университету, что над Иеронимом более года тяготело отлучение от Церкви и его обвиняют в ереси, а следовательно, он подлежит осуждению. В то же время учеников Иеронима в Вене продолжала преследовать инквизиция. Университет, защищавший их, навлек на себя подозрение в ереси. Хотя Иероним был мирянин, он проповедовал перед многочисленными восторженными слушателями в Венгрии, Польше и. Чехии. Все его современники свидетельствуют о его чудесных дарованиях. Благодаря своим знаниям, своему несравненному умению вести споры и гибкости своего ума, он был для Церкви почти столь же опасен, как твердый и безупречный Гус.
Иероним с беспокойством следил из Праги за событиями в Констанце и не мог не попытаться помочь спасению Гуса. 4 апреля 1415 г. он тайно прибыл в Констанц. Христан из Прахатиц, один из главных учеников Гуса, также прибыл в Констанц, где его немедленно арестовали и против него выдвинули обвинение. Благодаря вмешательству чешских послов Христан был освобожден под клятву явиться по первому вызову в суд, но он бежал в Чехию. Иероним в Констанце расклеил по стенам объявление, в котором подтверждал католичество Гуса, после чего тотчас же удалился в Иберлинген и попросил себе охранный лист, и хотя получил двусмысленный ответ, вернулся в Констанц и 7 апреля прибил к дверям церквей другое объявление, обращение к Сигизмунду и собору. Он заявлял, что добровольно явился отвечать на обвинения в ереси; если его признают виновным, он готов понести заслуженное наказание. 9 апреля, получив от присутствовавших в Констанце чехов обещания безопасности, он покинул город, так как духовные власти разыскивали его жилище. Однако в Гирсау 24 апреля он был арестован. При нем были найдены компрометирующие бумаги. Иеронима заковали в цепи и отправили в Констанц. Собор 18 апреля вызвал его на суд инквизиции. Иероним должен был явиться в двухнедельный срок; в противном случае ему грозило преследование за неявку. Ему предлагали охранную грамоту с оговоркой, что эта гарантия подчинена требованиям веры. Так как не знали еще об его аресте, то 2 мая был сделан новый вызов и было приказано начать дело в отсутствие обвиняемого; 4 мая эта мера была повторена. 24 мая Иероним в цепях был приведен в Констанц в доминиканский монастырь. Канцлер Парижского университета Герсон, его старый противник, обвинил Иеронима в том, что он проповедовал заблуждения в Париже, Гёйдельберге и Кельне. Ректоры двух последних университетов подтвердили это обвинение. Из монастыря Иеронима отвезли в тюрьму, где держали в цепях и морили голодом. Стефан Палеч, Михаил Дейчброд и другие были готовы дать показания против обвиняемого. Процесс начался согласно обычному инквизиционному судопроизводству. Судьи нашли в Иерониме противника, гораздо более ученого и ловкого, чем Гус. Тем не менее он колебался между упорством и подчинением и 11 сентября прочел длинное отречение, в котором заявил, что не мог допустить мысли, чтобы Гус был способен проповедовать ересь; не мог поверить, чтобы тридцать положений, осужденных собором, действительно принадлежали Гусу, пока не убедился в противном, получив в руки книгу, писанную собственной рукой ересиарха. Он добровольно и от чистого сердца осуждал эти положения, одни – как еретические, другие – как ложные, третьи – как вызывающие соблазн. Равным образом он осудил и сорок пять положений Уиклифа. Он всецело подчинялся собору, отрицал то, что отрицали доктора, и просил, чтобы на него наложили заслуженное наказание. Он написал чехам, что Гус заслуженно подвергся казни, что он сам, Иероним, узнав ясно теперь заблуждения своего друга, не может его защищать.