Страница 2 из 53
— Да, мы помолвлены с Эдвардом и собираемся пожениться осенью. Мне не так просто, откровенно говоря, было принять это решение. Мои родители… Они были против… Мой брак с Мартином устраивал их больше: тогда бы объединились две процветающие плантации… Однако Эдвард — моя единственная страсть, — Долли густо покраснела.
Продвигаясь среди гостей, девушки встречали все новых знакомых, отвечая на приветствия. Мегги заметила, что Долли все время поглядывает на двери, ожидая своего возлюбленного.
«Да, она действительно питает к нему особенное чувство, — подумала Мегги, испытывая безотчетную зависть к подруге. — Встречу ли я когда-нибудь своего возлюбленного? Надеюсь, я по-прежнему небезразлична Алексу. Интересно, каков он сейчас?»
Ей вдруг захотелось повстречать именно его, так как никто из старых знакомых не производил на нее впечатления, а хотелось чего-то необычного. Она ловила на себе восхищенные взгляды мужчин, замечала искусно скрываемую досаду и зависть со стороны женщин — они видели в ней соперницу их дочерям.
Высокий, прекрасно сложенный и одетый по последней моде Адам с большим удовольствием сопровождал свою сестру. На нем безупречно сидел сюртук шоколадного цвета с фалдами, как на фраке. Шерстяные брюки и жилет облегали стройную фигуру. Ансамбль дополнял кофейного цвета шейный платок, повязанный по ирландской моде. Многие девушки бросали и на него трепетные взгляды. Но Адам, мило улыбаясь всем окружающим, основное предпочтение отдавал сестре. Постепенно Мегги обрела уверенность, вступая в беседу то с одной группой, то с другой. Адам, видя, что сестра не чувствует себя стесненной, решился покинуть ее на некоторое время.
Перед началом танцев почти все девушки отправились в комнату отдыха для женщин. Миссис Синтия выделила для этого одну из лучших комнат своих апартаментов. Ее любимый голубой цвет преобладал во всем: синие с голубым рисунком ковры на полах, василькового цвета кушетки и стулья, бархатные занавесы цвета морской волны. В этой комнате леди приводили себя в порядок — меняли туфельки, с помощью горничных поправляли прически, припудривали или подрумянивали личики… Здесь делалось все, что нежелательно видеть мужчинам, все, чтобы понравиться им. Девушки обменивались своими впечатлениями, иногда откровенно сплетничая. Когда Мегги вошла в комнату, то инстинктивно почувствовала что-то неладное и остановилась на пороге, догадываясь, что разговор шел о ней.
— А вот и ты, Мегги! Ты просто очаровательна сегодня! — сказала темноволосая Гортензия, известная сплетница, таким тоном, что девушка поняла: без неприятностей сегодня не обойтись. Мегги попыталась непринужденно улыбнуться. Ей стоило большого труда сохранить ледяное спокойствие. Знания, полученные в пансионе, пригодились как нельзя кстати.
— Я так рада вашему обществу! Надеюсь, вы тоже? — сказала она доброжелательным тоном, проверяя искренность этих юных особ.
Гортензия первой оправилась от неожиданного ответа и пригласила присесть рядом. Мегги не хотелось делать этого, но она присела, так как не было другого выбора.
— Мегги, ты знаешь, кто сейчас занимает умы наших юных леди? — Она удивленно подняла красиво изогнутые брови. — Как, ты ничего не знаешь? — Гортензия спрашивала так, будто Мегги всегда жила дома. Девушка понимала, что общество ее бывших подруг предрасположено к пустым разговорам, пересудам и в этот вечер она не получит никакого удовольствия от общения с ними. Ушло в прошлое то время, когда они доверяли друг другу, рассказывали о сердечных тайнах. Теперь подобные разговоры, по всей вероятности, больше походило на сплетни. Разочарование на ее лице было столь явным, что Гортензия решила спросить напрямик:
— Так видела ли ты его? Как вы встретились? — Мегги наконец начала понимать, о ком идет речь. Отец в своих разговорах несколько раз упоминал имя Алекса…
— Честно говоря, мы не встречались еще после моего возвращения, — сдержанно ответила она. — Мне любопытно, каким он стал, не скрою. А дальнейшее предугадать трудно…
— Он необыкновенно красив… — заговорила скромная всегда и во всем Изольда. — Высокий, светловолосый, элегантный, носит очень дорогие вещи, подобранные с изумительным вкусом…
— Дорогая Мегги, все это сплошная чушь… Он грубый, необщительный, высокомерный, — перебила ее Джесси Дональд.
— Ты о нем так плохо отзываешься, потому что он никогда с тобой не танцевал, — съязвила Изольда. — А что по этому поводу скажет Лусия? Она, кажется удостаивалась его внимания? — Все вопросительно уставились на белокурую девушку.
— Слов нет, граф очень элегантен, учтив, но от него можно ожидать всяческого подвоха…
— Видите? Разве я не права? Он груб и высокомерен! — вновь горячо заговорила Джесси. — Старая леди Гонория, которая, как известно, всегда очень много знает о высшем обществе, подтверждает, что граф очень богат, но вот нрава он не простого. — Эти слова девушки вызвали нескрываемое любопытство собравшихся. Джесси испытывала от этого удивительное наслаждение. Подождав несколько минут, она, срываясь на шепот, продолжала: — У графа большие проблемы в Англии: то ли он не поладил с самим королем, то ли убил кого-то — то ли женщину, то ли мужчину…
Девушки одновременно ахнули, и тотчас установилась гробовая тишина.
— Я полагаю, что граф — примечательная личность, поэтому интерес к его персоне понятен. Наше семейство давно знакомо с графом, и ничего предосудительного о нем нам не известно. Так что оставьте вымыслы при себе, — с нескрываемым раздражением снова заговорила Мегги.
— Дорогая Мегги! Дай нам пофантазировать! Ведь без этого жизнь так скучна! — возразила Джесси. — В этом нет ничего плохого. И, между прочим, хочу тебе сказать, что твой отец, скорее всего, титулованного англичанина вновь станет привечать… Всем хорошо известно его пристрастие к особам такого рода. Да и в нем самом есть что-то загадочное…
— Ну, знаешь, это уж слишком! — парировала Мегги раздраженно, но сразу взяла себя в руки и сухо добавила: — Вы как хотите, а я возвращаюсь в зал, уже скоро начнутся танцы. А мне так хочется развлечься!
Девушка первой покинула комнату, за ней последовали остальные. Пока молодые особы приводили себя в порядок, а взрослые дамы судачили, обмениваясь мнениями, большая часть джентльменов, в основном плантаторы и землевладельцы, говорили, как всегда, о хозяйственных и коммерческих делах и о политике.
Келвин Феррингтон не мог остаться в стороне. Когда Мегги снова появилась в зале, гул мужских голосов заглушал женские разговоры. Голос отца выделялся среди других, но, увидев дочь, он понизил тон. Мегги смело подошла к отцу и, прищурив лучезарные глаза, промолвила кокетливо:
— Па… Папа, пожалуйста, не надо вступать ни в какие споры. Давай танцевать, отдыхать и просто получать удовольствие от прекрасного вечера!
— Тебе правда нравится вечер? — трогательно обнял ее отец за талию и повел в круг танцующих.
— О да! — промолвила Мегги, хотя быстрый танец, звуки музыки не столько радовали ее, сколько раздражали. Она поймала себя на том, что неискренна с отцом. Но так не хотелось ему портить настроение. Разговоры и пересуды девушек — вот что стало причиной ухудшения ее настроения… Это упоминание об Алексе… Намеки на поведение отца и на что-то загадочное в прошлом… Ее мучили какие-то предчувствия…
Сдерживая свое разочарование, Мегги пыталась мило улыбаться отцу и тем, кто одарял ее взглядами. Но разочарование читалось на ее лице. Танец закончился. Ей не очень приятно было вновь возвращаться в круг девушек, но отец, ничего не подозревая, галантно подвел ее к подругам.
И вдруг ее внимание привлек молодой джентльмен, который уверенно входил в зал вместе с ее братом…
«Боже! Это Алекс!», — промелькнуло в голове у Мегги. У нее учащенно забилось сердце. Юноши быстрыми шагами направились к сэру Феррингтону. В огромном зале вдруг возникло заметное оживление и напряжение.
— Весьма рад вашему появлению, граф, — приветствовал его отец. Он сразу изменился и засуетился. Мегги знала, что отцу всегда нравились люди, имеющие положение в обществе.