Страница 93 из 95
Стоимость на первый взгляд может показаться "родовым понятием", абстрактно-всеобщим, а деньги и прочее -- "видами" стоимости.
Но ближайшее рассмотрение тотчас же обнаруживает, что отношение "рода" и "вида" тут как раз нет. В самом деле, стоимость раскрывает свое содержание как непосредственное противоречивое единство стоимости и потребительной стоимости. Но деньги -- а особенно бумажные деньги потребительной стоимостью уже не обладают... Они реализуют в своих экономических функциях только одно из двух определений "стоимости вообще", функцию всеобщего эквивалента, "стоимости как таковой"...
То есть стоимость вообще оказывается "богаче" по содержанию, чем ее собственный "вид" -- деньги. Всеобщая категория обладает таким "признаком", который полностью отсутствует у особенной категории. Деньги таким образом лишь односторонне (абстрактно) реализуют двустороннюю природу стоимости. И тем не менее деньги -- более конкретное, более сложное исторически производное экономическое явление, нежели стоимость. С точки зрения традиционного понимания "дедукции" это -- парадокс. Это уже с этой точки зрения -- вовсе не дедукция, а что-то иное...
Это и в самом деле не дедукция в смысле старой логики, а такое движение мысли, которое сочетает в себе и движение от всеобщего к особенному и обратное движение -- от особенного к всеобщему, и движение от абстрактного к конкретному, и движение от конкретного к абстрактному.
Каждая из этих категорий отражает вполне конкретное экономическое образование, явление. И одновременно каждая из этих категорий отражает такую реальность, которая лишь односторонне ("абстрактно") осуществляет природу того целого, в состав которого она органически входит, являясь "исчезающим моментом" в движении этого целого, его "абстрактным" проявлением...
"Дедукция" же воспроизводит реальный процесс становления как каждой из категорий (то есть каждого реального экономического образования), так и всей системы в целом, обнаруживая реальную генетическую связь, генетическое единство там, где на поверхности выступают на первый взгляд не связанные между собой явления, и даже явления, "противоречащие" друг другу.
Отсюда проистекает принципиальная разница между формально-логической, силлогистической "дедукцией" и способом восхождения от абстрактного к конкретному.
В основании первой, в качестве ее "большой посылки", лежит абстрактно-всеобщее, "родовое" понятие, наиболее скудное по содержанию и наиболее широкое по объему. Под такое понятие можно подвести только такие "особенные" явления, которые не содержат в себе "признака", противоречащего признакам всеобщего понятия.
Кроме того, под такое "всеобщее" понятие нельзя подводить явление, у которого отсутствует хотя бы один признак, входящий в определение содержания всеобщего понятия. Такое явление сразу будет расценено с точки зрения старой логики как явление, относящееся к какому-то другому порядку, к какой-то другой системе, к какому-то другому "роду" явлений.
То есть аксиома старой дедукции гласит: каждое из особенных явлений, могущих быть подведенными под абстрактно-всеобщее понятие, должно обладать всеми признаками, заключенными в определении всеобщего понятия, и не должно заключать в себе признака, противоречащего признакам всеобщего понятия.
Только явления, соответствующие этому требованию, старая дедукция и признает относящимися к тому роду явлений, который наиболее общим образом определен всеобщим понятием. Всеобщее понятие тут оказывается критерием отбора явлений, которые следует учитывать при рассмотрении определенного рода явлений, и с самого начала, как выражаются логики, предопределяет "плоскость абстракции", угол зрения на вещи.
Но стоит только применить эту аксиому к категориям политической экономии, чтобы сразу стала ясна ее крайняя искусственность и субъективность.
Так, деньги страдают отсутствием одного из атрибутивных признаков "стоимости вообще".
ОНИ НЕ ОБЛАДАЮТ НЕПОСРЕДСТВЕННО ПОТРЕБИТЕЛЬНОЙ СТОИМОСТЬЮ.
Товарно-капиталистическое обращение содержит в себе "признак", прямо и непосредственно противоречащий закону стоимости, закону обмена эквивалентов -- способность создавать прибавочную стоимость. Прибавочную стоимость не подведешь без противоречия под категорию "стоимости". Она поэтому начинает представляться явлением какого-то другого мира, чем мир движения стоимости...
Подобные парадоксы и приводили в величайшее смущение буржуазных экономистов, не признававших иной логики, кроме формальной, и иной дедукции, кроме силлогистической.
Теоретическая задача, объективно поставленная развитием домарксовой политической экономии, состояла в том, чтобы показать -- как на основе закона стоимости и без какого бы то ни было нарушения его становятся не только возможными, но и необходимыми явления, прямо и непосредственно противоречащие трудовой теории стоимости.
Мы уже показали, что эта задача абсолютно неразрешима до тех пор, пока "стоимость" понимается как абстрактно-общее, "родовое" понятие, а рационально решается при том условии, что стоимость раскрыта как конкретно-всеобщая категория, отражающая совершенно конкретную экономическую реальность (обмен товара непосредственно на товар), содержащую в себе противоречие.
Такое понимание стоимости и дало Марксу ключ к решению всех тех теоретических трудностей, в которые всегда упирается теоретический анализ, предметом которого оказывается живая действительность, развивающаяся через противоречия.
В самой "стоимости", в исходной категории теоретического развития анализ Маркса обнаруживает возможность тех противоречий, которые на поверхности развитого капитализма выступают очевидным образом, в виде разрушительных катаклизмов кризисов перепроизводства, острейшего антагонизма чрезмерного богатства на одном полюсе общества и невыносимой нищеты на другом полюсе, в виде непосредственной борьбы классов, находящей свое окончательное разрешение лишь в революции.
Все это в теоретическом изображении предстает как неизбежный результат развития того самого противоречия, которое заключено в простом товарном обмене, в "клеточке" всей системы, в "стоимости", как в зародыше, как в зерне.
А отсюда становится понятным, почему категория стоимости в ходе теоретического развития категорий капиталистической экономики оказывается строгим теоретическим ориентиром, позволяющим абстрактно выделять лишь такие черты рассматриваемой реальности, которые связаны с нею атрибутивным образом, представляют собою "всеобщие и необходимые" формы существования капиталистической системы.
В состав теоретического изображения этой системы вводятся только такие обобщения, которые могут быть "подведены" под определения "стоимости". Но это "подведение", осуществляемое в "Капитале", по своему существу чуждо формальному подведению понятий под понятия. Если рабочая сила "подводится" под категорию стоимости, то это непосредственно отражает факт реального становления товарно-капиталистической системы отношений.
Анализ системы показал, что товарно-денежное обращение представляет собой всеобщую основу, простейшее всеобщее и необходимое условие, без наличия которого капитализм ни возникнуть, ни существовать, ни развиваться объективно не может. Тем самым теоретические определения товарно-денежного обращения показаны в качестве отражения тех объективных всеобщих условий, которым должно удовлетворять все то, что вообще могло или может быть когда-либо включено в процесс движения товарно-капиталистического организма. Если же явление не "подводится" под условия, диктуемые законами товарно-денежного рынка, -- значит оно не могло и не может вообще включиться в этот процесс, стать формой товарно-капиталистического обмена веществ в обществе.
Таким образом, в определениях "стоимости" теоретическое мышление и обретает строгий критерий различения, отбора тех явлений, тех экономических форм, которые представляют собой внутренне присущие капитализму формы "бытия".