Конец «Крота»

Вулрич обретал свое амплуа. Недаром в Лэнгли его стали называть «Волком».

И вот теперь приходится говорить о «кроте», агенте русской разведки в Лэнгли, о виновнике всех происходящих бед и несчастий американцев в Москве!

И снова Джеймс Вулрич вспомнил, как несколько лет назад яростно спорил с влиятельным в Лэнгли начальником контрразведки ЦРУ Джеймсом Энгльтоном, высмеивал его теорию «русского проникновения» в американскую разведку. С тем самым Энгльтоном, место которого теперь занимает Эрик Хонтауэр. Тогда, в семидесятые годы, размышления Энгльтона казались Джеймсу Вулричу сумбурной фантазией. Центральное разведывательное управление безупречно. Оно должно быть вне подозрений. Никакой иностранной разведке не под силу проникнуть в его ряды — такие постулаты были не просто живучи, они стояли стальным изваянием и подпитывались американским патриотизмом. До поры до времени. Пока не были свергнуты суровой действительностью с догматического пьедестала.

Со временем Джеймс Вулрич перестал критиковать «теории» Энгльтона. Они уже не казались ему такими безосновательными. Но его решение было более радикальным: «клин надо вышибать клином». Русские «кроты» — жестокая реальность, их надо выискивать и преследовать всей мощью американских спецслужб. И главное в этом — необходимо заводить своих собственных «кротов» в русской разведывательной службе. Нельзя жалеть средств и времени на их приобретение.

Вот тогда-то и были усилены «русские группы» в зарубежных резидентурах ЦРУ, нацеленные на вербовку «кротов» в советских представительствах за границей. Вот тогда-то и заработала в полную мощь программа ЦРУ-ФБР «Кортшип» в Вашингтоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско.

Первая эйфория успехов делала свое дело. Презирая противника, Джеймс Вулрич (и не он один!) считал, что это правильный путь в сфере противоборства с русскими. Американские «кроты» в советских спецслужбах важная гарантия для Центрального разведывательного управления, эффективное лекарство от всяческих бед, надежное средство от неожиданностей.

Последние провалы в Москве, расцененные многими в Лэнгли как следствие тайной работы русского «крота», привели к новому всплеску «теорий» Энгльтона, но уже в несколько другом варианте. Версия о советском «кроте» устраивала многих в ЦРУ. Она была удобным оправданием собственных ошибок и оплошностей, а главное — помогала принизить силу противника, всю совокупную способность оппонента к эффективной обороне, которую в Лэнгли никак не хотели признавать. Поэтому-то и списывали поражения на проникшего в американские спецслужбы «крота», а может быть, целое семейство «кротов», мостивших успехи русских в борьбе с благородным соперником!

Кошмар «русских кротов» висел в кабинетах Лэнгли липким туманом, внося нервозность и суматоху в размеренную жизнь ведомства и ломая судьбы многих американских разведчиков, становившихся жертвами подозрений. Создавались специальные комиссии, шли бесконечные расследования, появлялись на свет пухлые доклады с грифом «совершенно секретно».

В Лэнгли, выставляя напоказ свои аналитические таланты, искали «истину». Ту истину, которая должна была сделать ее носителей свободными и сильными. Если верить призыву Нагорной проповеди, запечатленному в вестибюле здания штаб-квартиры ЦРУ.

Пока удар не обрушился на самые верхи Центрального разведывательного управления.

Могущественный сенатский комитет Конгресса по разведке, задетый невниманием к себе руководства Лэнгли и посчитав оскорбительным для Америки крушение мифа о «жене Цезаря», потерявшей репутацию благопристойной матроны, решил не жалеть начальственных голов ЦРУ. Сенаторы на Капитолийском холме потребовали крови. Одни хищники были очень недовольны другими.

Версия о «кроте» КГБ, погубившего «Пилигрима» и выдавшего русским другие разведывательные операции американцев против Советского Союза, вконец измучила Джеймса Вулрича.

Война не бывает без жертв. Тайная война — не исключение. «Звездочки» в мемориальном зале Лэнгли — это символ ненасытного Молоха. О жертвах, приносимых на алтарь тайных баталий, вынуждены помнить все те, кто проходит мимо. Это по ним звонит колокол. Он звонит и по Джеймсу «Волку» Вулричу.

…Джеймс Вулрич медленно бредет к автомобильной стоянке. Он сгорбился, плечи опустились. Где же его былая выдержка, где железная воля, где прозорливость, не раз выручавшая в прошлом?

«Волк» Вулрич не привык выставлять наружу свои чувства. Вот и сейчас, похоже, ему придется переживать неудачи в одиночестве. Другие не выручат, не вернут ему уверенности. Не выручит тяжело больной Уильям Кейси, дни директора ЦРУ сочтены, он умирает от мучительного недуга.

Да и всегда ли будет надежно действовать алгоритм, которому Вулрич поклонялся, следуя заветам своих кумиров Аллена Даллеса и Уильяма Кейси? О Карфагене, который должен быть разрушен. О главном противнике, которого следует сокрушить до основания. Ну, допустим, удастся это сделать, и крепость, которую сейчас осаждают Соединенные Штаты, падет. Наверняка появятся новые, невиданные опасности и угрозы. Тысячи ядовитых змей в джунглях, как образно скажет один из ветеранов ЦРУ, когда восьмидесятые годы, наконец, завершатся и многие почувствуют конец «холодной войны».

Шаркая негнущимися ногами, Джеймс Вулрич шел к автомашине. Он думал о потерянных агентах, о своих несбывшихся планах и расчетах, о неудачной надежде на то, что его «крот» обоснуется в русской разведке. О противнике, который на этот раз оказался хитрее и удачливее, чем он сам. О розах и шипах, вечных спутниках разведки, которой он отдал свою жизнь, всю свою карьеру. Об аромате триумфа, который жадно вдыхал в Вашингтоне, и о тяжелой горечи провалов, которые пришлось испытать.

Вулрич видел плотоядный оскал волков и лис, на которых он так любил охотиться. Ему показалось, что волки и лисы смеются. И те, что чучелами и на фотографиях висят в его кабинете, и те, что устроились в его вашингтонской квартире, и те, которых он не сумел сделать своими трофеями.

Наверное, он больше не выдерживает. Да и возраст уже не тот, когда можно спокойно и безучастно переносить беды. Надо уметь вовремя уходить.

Видение смеющихся волков сопровождало Джеймса Вулрича долго, не отпускало его и тогда, когда он двинулся на своей автомашине к дому. Кто знает: может быть, оно теперь никогда не исчезнет из его жизни?

Несостоявшиеся мемуары

Прошло несколько месяцев. Ушли в прошлое события, радостные и неприятные для начальника Советского отдела, наступили новые — полные надежд и очередных разочарований. Пришло время, когда Джеймса Вулрича вежливо и деликатно проводили в отставку. В письме заменившего умершего Кейси нового директора Центрального разведывательного управления, которое начальнику Советского отдела доставили вместе с другими документами, содержалась «глубокая признательность за долгую и безупречную службу». Ложка дегтя в этом полном сладкого меда письме на официальном бланке директора Лэнгли была припрятана в самом конце: «К сожалению, не удалось избежать и неудач, когда вы руководили одним из важнейших отделов». И неожиданное заключение: «Мы понимаем, что в связи с ухудшением состояния здоровья и возрастом вам трудно продолжать работу с прежней энергией».

«Ну, что же, этого следовало ожидать, — подумал Вулрич, в действительности надеявшийся еще на что-то иное, — вполне в духе времени, требующем внимания и обходительности. Ухудшение здоровья и совершенно ясное указание на годы. Хорошо еще, что нет обвинений в некомпетентности».

Ветеран американской разведки, руководитель одного из важнейших подразделений Оперативного Директората, всегда находившегося на острие борьбы с главным противником, должен уходить! «Пора, наконец, отдохнуть, подумал Вулрич, — заняться самим собой, внучками». Джеймс «Волк» Вулрич старался не задумываться над прошлым. Ну, а что же будущее?

Он не станет подобно иным своим коллегам заниматься сочинительством. Литературный труд не для него. Вулрич был крайне раздосадован появлением на книжном рынке постыдных творений о Центральном разведывательном управлении. Пронырливые писаки! Они только и мечтают о том, чтобы заработать на сенсациях! Не помогают и те запретительные меры, которые вводятся руководством Центрального разведывательного управления для защиты своих секретов. Невеселые мысли одолевали бывшего начальника Советского отдела.