Страница 9 из 64
Впрочем, этот критерий достоверности оказывался пригодным далеко не всегда. Как писал Р. Дози, «можно допустить, что некоторые решения Мухаммада были записаны даже при его жизни; но главным образом они сохранялись путем устной передачи. Обычай записывать их сделался всеобщим только в начале II века Хиджры, а вскоре затем стали собирать предания в особые сборники. Приходится пожалеть, что этого не сделали раньше. Какой-нибудь сборник, составленный во времена Омейядов, которые в деле религии отличались равнодушием, оказался бы, вероятно, довольно мало поддельным. Но беда в том, что первые сборники относятся к эпохе уже Аббасидов, а те, просто даже для достижения престола, пользовались подложными или вымышленными преданиями. Ведь если в те времена кто-нибудь желал защитить какую-либо религиозную или политическую систему, то ничего не было легче, как сослаться на предание собственной фабрикации. Крайние пределы, которых достигло это злоупотребление, известны нам по сообщению самих же мусульманских составителей сборников. Так, Бухари, объездивший много областей с целью собрать предания, заявляет, что из 600 000 сообщений, им слышанных, всего 7275 оказалось подлинных. В свой большой сборник он внес одни последние; но то критическое правило, которому следовал он и его подражатели для суждения о подлинности или поддельности предания, неудовлетворительно. Они обращали внимание на признак чисто внешний. Всякое предание состоит ведь из двух частей: сперва идет «опора» или «ссылка», т. е. перечислены имена лиц, от которых предание проистекает, а затем следует изложение самого предания. Мусульмане обращают внимание только на ссылку: раз предание исходит от кого-нибудь из сподвижников самого Пророка, и длинный ряд тех лиц, которые последовательно передали друг другу это предание, заслуживает доверия, то такое предание надо признать. Конечно, никак нельзя отвергать подобного критерия; ведь и мы в наши времена также должны обращать самое полное внимание на имена и на характер тех лиц, которые приводятся в ссылке; так мы и делаем, и многие лица, которые мусульманами были включены в число вполне достойных веры, признаны европейской критикой за лжецов, этим самым она создала себе прочное основание для решения вопросов о достоверности мусульманского предания; все же этого одного критерия недостаточно: следует не ограничиваться внешними признаками, а проверять внутренний смысл, содержание предания, разобрать, правдоподобно ли оно, согласно ли оно с другими достоверными сообщениями — одним словом, надо определить его внутреннюю очевидность. Мусульмане-составители сборников так далеко не шли, да и не могли идти, не переставая быть мусульманами, не переносясь из области веры в область науки. Нам приходится даже испытывать странное впечатление, когда мы видим, что англичанин, сам весь пропитанный догматической узостью, которая свойственна его народу, желал бы, чтобы старинные мусульмане, разбираясь в хадисах, держались научных, самостоятельных приемов. Наоборот, мы должны прямо признать, что нет никакой другой религии, которая, едва дойдя до третьего века своего существования, уж подвергала бы основы, на которых она зиждется, такому строгому исследованию, какое проявилось у мусульман; это исследование можно назвать строгим, несмотря на неполную удовлетворительность его основного правила; прибавим, что мусульманские богословы второго и третьего века Хиджры пользовались такою свободой исследования, какая в наш век не предоставлена хотя бы тем же английским богословам в их богословской области, и что, сверх того, они трудились искренно и честно, совсем не стараясь представить Мухаммада идеалом. Наоборот, они нам показывают Мухаммада таким, каким он был в действительности, со всеми его слабостями и недостатками; они без околичностей знакомят нас с тем, что думали и говорили про Мухаммада его противники; они не обходят молчанием даже тех горьких насмешек, в которых подчас содержится столько поразительных истин; таковы, например, слова одного из жителей Таифа: «Раз Аллах действительно захотел послать Пророка, так неужели он не мог найти кого-нибудь получше тебя?» Конечно, быть может, это только мое личное мнение, но я всегда удивляюсь не тому, что в предании попадаются места поддельные (понятно, что дело не могло обойтись без этого), но тому, что в мусульманском предании есть так много частей подлинных (по мнению самой строгой критики, целая половина сборника Бухари заслуживает такого названия) и что в этих неподдельных частях оказывается столько вещей, которые должны бы оскорбить чувство искренно верующего».
Классический хадис состоит из двух частей — иснад («опора»), то есть перечисления имен пересказчиков, и матн («текст»), то есть собственно содержания. По замечанию М. А. Родионова, «к VIII веку мусульманские знатоки хадисов выработали четкие правила проверки преданий на достоверность. Различают хадисы с сильным иснадом, восходящие к ближайшему окружению Мухаммада, и хадисы со слабым иснадом, имеющим пропуски или приписываемые менее надежным источникам… Существовали списки передатчиков и их ряды (табакат), где в алфавитном порядке рассматриваются мужи, заслуживающие и не заслуживающие доверия. Помимо достоверных, бывают хадисы «хорошие» (то есть имеющие пропуск в иснаде или передатчика, чьи добрые качества признаются не всеми) и откровенно «слабые»».
Приведем для наглядности несколько хадисов:
Рассказал нам Абдаллах: рассказал мне отец: рассказал нам Мухаммад ибн Убайд, сказавший: рассказал нам Мухаммад ибн Амр со слов Сафвана ибн Абу Йазида со слов Хусайна ибн ал-Ладжладжа со слов Абу Хурайры:
Посланник Аллаха сказал: «Не могут в мусульманине соединиться скупость и вера, как не могут соединиться пыль на пути к Аллаху и пыль Джаханнам»[15]
Райский сад. Иллюстрация художника Н. Ушина к повествованиям «Тысячи и одной ночи». Здесь и далее перевод В. М. Нирши.
Собщается, что Абу Абдуллах Хузайфа ибн ал-Йаман ал-Ансари, да будет доволен Аллах ими обоими, известный как писец посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, сказал:
Однажды ночью я совершал молитву вместе с Пророком, да благословит его Аллах и да приветствует, который начал читать суру «Корова». Я сказал себе: «Он совершит поясной поклон, прочитав сто аятов», — однако и после этого он продолжал читать. Тогда я сказал себе: «Он прочитает ее полностью», — и он продолжал читать. Потом я сказал: «Он совершит поясной поклон, закончив ее», — однако после этого он начал читать суру «Женщины» и прочел ее полностью, а затем приступил к чтению суры «Семейство Имрана» и прочел ее, четко выговаривая каждую букву. И когда он доходил до какого-либо аята, в котором содержится веление прославлять Аллаха, то прославлял Его, когда доходил до аята, в котором содержится веление обращаться к Аллаху с мольбами, обращался к Нему с мольбой, а когда доходил до упоминания о необходимости обращаться к Аллаху с просьбой о защите, то делал это, а потом он склонился в поясном поклоне и стал говорить: «Слава моему Великому Господу!» — поклон его занял примерно столько же времени, сколько он провел стоя. Затем он сказал: «Да услышит Аллах того, кто воздал Ему хвалу. Господь наш, хвала Тебе!» — выпрямился и оставался в таком положении почти столь же долго, сколько длился его поясной поклон. А потом он совершил земной поклон со словами «Слава моему Высочайшему Господу!» — и поклон его продолжался почти столько же времени, сколько он провел стоя [16]
Передают со слов Абу Савфана Абдаллаха ибн Бусра ал-Аслами, да будет доволен им Аллах, что Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, сказал:
«Лучшим из людей является тот, кто прожил долгую жизнь и чьи дела были хороши».
15
Перевод М. А. Родионова. Джаханнам — преисподня
16
Хадисы со слабым иснадом