Страница 4 из 64
Страница из средневековой арабской рукописи
Этот обычай состоял в том, что жертвы, приносимые богам и состоявшие из зернового хлеба и молодых верблюдов, делились на две части. Одна из них, предназначенная для верховного божества, должна была достаться беднякам и чужим путникам, прибывавшим к данному племени; другая часть жертв принадлежала идолу и являлась столько же жертвой, сколько и пропитанием для жрецов. Но если по разделу верховное божество получало случайно часть лучше той, какая доставалась идолу, то ее отбирали и отдавали идолу, а верховное божество взамен получало худшую».[4]
Несмотря на то что единого пантеона у арабов не сложилось, для верований всех без исключения арабских племен была характерна одна особенность: имя верховного божества находилось под запретом — это божество либо вовсе не именовали, либо употребляли вместо имени прозвище, которое, кстати сказать, могло со временем стать как бы «вторым именем» бога. Иногда имя своего бога (то есть божества конкретного племени) заменялось именем чужого; такое нередко случалось при объединении племен, тем паче что верховными божествами всех арабских племен считались боги-предки родов и покровители конкретных местностей. По замечанию А. Г. Лундина, «в поздний период развития древнеарабской мифологии появилось и общее для Центральной и Северной Аравии верховное божество, вероятно, в результате слияния верховных местных богов — Аллах, демиург и творец богов».
Имя «Аллах» (ал-илах) означает «единственный бог»; по мнению Г. фон Грюнебаума, «то обстоятельство, что бог ислама получил наиболее абстрактное из всех возможных имен, в значительной степени объясняется языковыми особенностями окружения Мухаммада, также известное значение имели отсутствие связи этого имени с любыми ассоциациями и определенное сопротивление, оказывавшееся чуждой, т. е. не исконно арабской, терминологии». Любопытно, что в древнейших верованиях Аллах имел супругу — мать богов Аллат;[5] Геродот упоминал Аллат и Ороталта[6] как единственных божеств, которых почитают арабы. Вдобавок у Аллаха и Аллат были дочери — богини Манат и Узза (причем в Центральной Аравии Аллат почиталась не как супруга Аллаха, а как сестра двух других богинь). Следы этих верований встречаются даже в Коране; так, сура 53 говорит: «Видели ли вы ал-Лат, и ал-Уззу, и Манат — третью, иную?»[7] (Впрочем, в других сурах Корана утверждается, что упоминание об этих языческих богинях, якобы причастных Аллаху, вложил в уста Мухаммада искуситель Иблис.)
Мекка, где стояли 360 идолов, была городом племени курайш и строилась вокруг святилища бога неба и луны Хубала, покровительствовавшего курайшитам. По словам Р. Дози, «главнейшим идолом Мекки с половины III века был Хубал, агатовый истукан, привезенный из чужих краев одним из старейшин. Он был богом племени курайш, но сама Кааба, или святилище, не составляла собственности курайшитской, она имела характер всеобщий и оказывалась пантеоном огромного числа племен, связанных общими политическими интересами. Каждое из этих племен поставило в храме своего бога, так что всего в нем находилось до трехсот шестидесяти идолов; терпимость оказывалась настолько большой, что на столбах стояли также изображения Авраама, ангелов и Пречистой Девы с младенцем Иисусом.[8] Но главной святыней был так называемый Черный камень; прежде, по уверениям мусульман, он был белым, а потом, вследствие неоднократных пожаров, почернел. Впоследствии он играл важную роль в истории ислама, и мусульмане до наших дней считают его святым. Путешественники европейские, которым удалось его видеть, говорят, что это — кусок базальта, красновато-коричневого, почти черного цвета, вулканического происхождения; он усеян маленькими остроконечными кристаллами и небольшими кусочками красного полевого шпата, которые там и сям виднеются на темном фоне. Он подвергался разным случайностям, и несколько раз его разбивали, так что в настоящее время он состоит из дюжины кусков, собранных вместе. Многие принимают его за аэролит».
К началу проповедей Мухаммада вера в древних богов значительно ослабла. «С внешней стороны боги еще оставались предметом поклонения; по-прежнему совершались паломничества к их святилищам, по-прежнему совершались вокруг святилищ торжественные процессии, в храмах происходили жертвоприношения, каменных или деревянных богов смазывали кровью жертв; в затруднительных обстоятельствах или с целью узнать судьбу арабы обращались к оракулу. Но веры не было. Гадателей избивали, если предсказания их не сбывались или если они осмеливались раскрыть совершенное злодеяние. Бывали случаи, что в тяжелую минуту человек давал обет перед тем или другим богом принести в жертву овцу; а когда опасность миновала — он вместо овцы, имевшей известную ценность, закалывал серну, которую стоило только поймать: «каменный чурбан, — думалось, — не станет чересчур вглядываться». Уважение к прорицалищу существовало только до тех пор, пока предсказания давались желательные. Как-то один араб, желая отомстить за смерть отца, зашел в храм Халасы посоветоваться с оракулом. Гадание производилось посредством вынимания трех стрел, из которых одна повелевала, другая запрещала, третья приказывала подождать. Вынув ту, которая давала запрещение, он повторил гадание. Три раза получился тот же результат. Тогда он сломал стрелы, швырнул их в истукана и воскликнул: «Презренный! Если б твоего отца убили, ты не запрещал бы мне за него отомстить». При малейшем случае на богов сердились; им, не обинуясь, высказывали всю правду; их оскорбляли. Так однажды бедуин из племени бенимилькан привел к Сааду, своему племенному идолу (это был большой обломок скалы в пустыне) несколько верблюдов, которых он желал принести ему в дар, чтобы снискать себе его расположение. Но когда он стал совершать обряды и, по обычаю, поливать бога кровью, верблюды испугались и убежали; их хозяин пришел от этого в такую ярость, что поднял камень и бросил его в идола, крикнув: «Ах, чтоб тебя Аллах не благословил! Ты испугал моих верблюдов». Пустившись их отыскивать и опять их собрав, он произнес следующую стихотворную импровизацию:
Племя бану ханифа так уж мало проявили уважения к своему идолу, что съели его. В их оправдание надо сказать, что бог у них был сделан из какого-то финикового теста, молока и масла и что в их стране свирепствовал тогда большой голод» (Р. Дози).
Ослабление древней веры и все острее ощущавшаяся потребность в объединении племен, как политическом, так и идеологическом, стали благодатной почвой для широкого распространения в Аравии движения проповедников-ханифов,[9] призывавших к отказу от языческого многобожия в пользу единого божества. Как писал отечественный ученый Л. С. Васильев, «подробных сведений о ханифах не сохранилось, детали их проповедей неясны. Однако известно, что предлагавшийся ими новый бог отличался и от иудейского Яхве, и от христианской Троицы. Каждый из ханифов провозглашал себя доверенным лицом нового бога, однако до поры до времени проповедь ни одного из них успеха не имела, хотя деятельность каждого вносила определенный вклад в накопление того нового качества, которое рано или поздно должно было как-то проявиться». Г. фон Грюнебаум видел в ханифах не столько провозвестников грядущей религии, сколько вероотступников: «Все они были аскетами. Как это
4
Тот же Р. Дози прибавляет: «В VI веке богопочитание потеряло свой первоначальный смысл. У людей суеверных оно выродилось в грубый фетишизм. «Когда мы находили красивый камень, — рассказывает один современник Мухаммада, — мы ему и поклонялись; если же такого камня не находили, то наваливали кучу песка, ставили над нею верблюдицу с обильным выменем, выдаивали над этим песком и поклонялись ему все время, пока стояли в этой местности»».
5
Вероятно, имя «Аллат» является заменой запретного имени богини и означает «известная богиня».
6
Арабское божество неясного происхождения; Геродот отождествлял его с Дионисом.
7
Здесь и далее цитаты из Корана в переводе И. Ю. Крачковского
8
Ибрахима (Авраама) мусульманская традиция считает одним из пророков-предшественников Мухаммада; Иса (Иисус) — также пророк и предшественник Мухаммада; в Коране о нем говорится: «Обладатели писания! Не излишествуйте в вашей религии и не говорите против Аллаха ничего, кроме истины. Ведь Мессия, Иса, сын Марйам, — только посланник Аллаха и Его слово, которое Он бросил Марйам, и дух Его. Веруйте же в Аллаха и Его посланников и не говорите — три!» (4:169); «И вот сказал Иса, сын Марйам: «О сыны Исраила! Я — посланник Аллаха к вам, подтверждающий истинность того, что ниспослано до меня в Торе, и благовествующий о посланнике, который придет после меня, имя которому будет Ахмад»» (61:6). Марйам — не Богоматерь, как Мария у христиан, а лишь мать пророка Исы.
9
Иначе хунафа (мн. ч. от ханиф)