Рождественская невеста

Именно из-за жены Эдгар задержался в зале, даже после того, как "отбыл свое наказание" в качестве капитана команды. Дети неизменно были ключом к тому, чтобы прорваться через все ее маски, и вернуть ту нежную, живую, любящую пошутить женщину, какой она, очевидно, была. Возможно, она еще не знала этого, и вероятно отрицала бы, даже если знала, но из нее получится замечательная мать. Её сопротивление было понятно. Элен убедила себя в том, что ее пасынок был ребенком, когда она пыталась совратить его. И поэтому она боялась своего влияния на детей. Но ее влияние было весьма доброжелательным. Сын Гринвалдов, Стивен обожал ее, она была третья в списке его привязанностей, сразу после мамы и папы.

Эдгар решил наслаждаться Рождеством, расслабиться и выбросить из головы все заботы. Он решил больше не пытаться управлять событиями и людьми, не в личной жизни, по крайней мере. Он женился на Элен и полюбил ее. Он обнаружил ее самые темные тайны и предпринял усилие, чтобы дать ей шанс исправить то, что случилось в прошлом. Она не отвергла полностью его усилия, была необыкновенно добра к Присцилле и ребенку. Вежлива с Джеральдом. Но она реагировала не совсем так, как надеялся Эдгар.

Он не мог сделать большего. Или скорее, он не станет делать большего. Остальное было за ней. Если она хотела жить в аду, который сама создала, и в котором прожила в течение тринадцати лет, то пусть будет так. Он должен позволить ей это. Он должен предоставить ей свободу, которую она жаждала, которая, он знал, была необходима в любых отношениях.

Он собирался наслаждаться Рождеством. Это было так просто. Помимо основной радости дня и его действий, был еще один счастливый, или потенциально счастливый, момент - результат его схемы сведения Фанни Грейнджер и Джека Сперлинга вместе.

И было кое-что ещё.

Его отец несколько раз появлялся на детском празднике, и каждый раз подвергался нападению. При последнем появлении, как только праздник начал подходить к концу, он пригласил Эдгара и Кору с супругами в свою личную гостиную.

- В конце концов, - сказал он, пока они пробивали себе дорогу, - человек имеет право урвать полчаса Рождественского дня, чтобы провести его только с самыми близкими и самыми дорогими.

Но в гостиной был кто-то еще, когда они вошли туда. Эдгар подавил улыбку. Они должны были быть слепыми и глупыми в течение прошедшей недели, чтобы не предположить, что произойдет что-то подобное.

Миссис Кросс улыбалась им, но выглядела она немного менее спокойной, чем обычно. Совсем немножко взволнованной.

Мистер Доунс откашлялся после того, как чай был разлит, и несколько минут они провели в занимательной, но неловкой беседе.

- Эдгар, Кора, - начал он. - Вы - мои дети и, конечно, унаследуете мое состояние после моей смерти. Эдгар унаследует Мобли, но я проследил, чтобы Кора получила наследство почти в таком же объеме. Мне кажется несправедливым, что интересы моей дочери должны рассматриваться с меньшей значимостью, чем интересы сына. Ты состоятелен сам по себе, Эдгар, так же как и Вы, Фрэнсис. Поэтому, мне показалось, что, возможно, ни один из моих детей не будет слишком расстроен, если обнаружит, что они получат немного меньше, чем ожидали.

- Папа, - сказала Кора, - я никогда не видела Вас таким смущенным. Почему Вы просто не скажете то, что собирались?

- Любовь моя, - произнес Фрэнсис, - ты не представляешь, насколько это трудно для мужчины сказать такую вещь. Вы, леди, об этом понятия не имеете.

Элен улыбнулась своей тете, которая пыталась удалить особенно неподатливое, невидимое пятнышко со своей юбки.

- Ни Кора, ни я не жаждем Вашей собственности или Вашего богатства, папа, - сказал Эдгар. - Мы любим Вас. Мы хотели бы, чтобы Вы остались с нами навсегда. И, конечно же, пока Вы с нами, мы не хотим ничего, кроме Вашего счастья. Не так ли, Кори?

- Как глупо, - сказала она, - что от меня ждут ответа на этот вопрос. Папа! Вы, когда-либо сомневались в этом?

- Нет. - Их отец на самом деле выглядел глупо. - Я нежно любил Вашу мать. Я хочу, чтобы все здесь знали это, и не сомневались в этом ни на минуту.

Прозвучал хор протестов.

- Ваши дети никогда не станут сомневаться, Джозеф, - сказала миссис Кросс, наконец-то подняв взгляд. - Конечно, никогда не станут. Как и я. Вы любили миссис Доунс так же, как я любила мистера Кросса.

Мистер Доунс снова откашлялся.

- Это может оказаться большим сюрпризом, - начал он, но был прерван другим возгласом, на этот раз счастливым. Он нахмурился. - Миссис Летиция Кросс оказала мне большую честь, приняв предложение руки, - сказал он с трогательной попыткой сохранить достоинство.

Затем поднялся такой шум, как если бы все действительно были удивлены. Кора плакала и требовала носовой платок Фрэнсиса, который был занят, пожимая руку своего тестя. Элен крепко обняла свою тетю и пролила одну или две слезы. Эдгар ждал своей очереди, удивляясь, что этого никогда не случалось прежде. Его отец, с огромным сердцем и вселенской любовью, оплакивал свою жену почти тридцать лет, и дарил всю свою любовь детям. Но они оба были в браке теперь, и отеческой любви было недостаточно, чтобы удовлетворить сердце человека на оставшуюся жизнь.

Миссис Кросс была удачливой леди. Но потом, Эдгар подумал, что вероятнее всего, это его отец был удачливым человеком.

Его отец повернулся к нему, с влажными глазами, и сердито нахмуренный. Эдгар обхватил его медвежьей хваткой.

Глава 18

На рождественский бал Элен надела свое алое платье. Возможно, это было несколько смело для приема в загородном доме, особенно для замужней женщины тридцати шести лет. Тем более, что она стремительно теряла талию. Но все было вполне прилично, и мягкие сгибы юбки с завышенной талией скрыли небольшую выпуклость, а это подходило ее настроению. Элен чувствовала себя яркой, праздничной.

И отчаянно нежелающей, чтобы день закончился. Он почти уже подходил к концу. Был уже поздний вечер, после ужина.

Завтрашний день тоже Рождественский, но самое главное уже закончится.

Так же, как всегда. Великий миф только поднимал людям настроение, чтобы позже привести их в еще большее, чем прежде, уныние. Что пугало Элен в этом году. Она поклялась не поддаваться этому, но она уступила Рождеству!

Уступив, она взяла бы от праздника все, что могла. И дарила бы, конечно же. Это было важнейшей частью Рождества, дарить. И это было то, чего Элен избегала. Она была напугана. Когда-то давно она верила, что у нее щедрая душа. Несмотря на разочарование в любви в девятнадцать лет, она отдала многое их с Кристианом браку. Элен могла бы погрузиться в несчастье, горечь и отвращение, но не сделала этого. Она намеревалась сделать его счастливым и преуспела в этом, с Божьей помощью. Но она сосредоточила большую часть своего великодушия и симпатию любящего сердца на Джеральде. Она попыталась помочь ему преодолеть последствия ухода матери и неприязни отца, а также приобрести уверенность в себе, понять, что он был мальчиком, достойным уважения и любви.

А затем она сломала его.

Но не навсегда. Вероятно, она переоценила значимость своего поступка. Да, Элен навредила ему. Заставила его страдать, в течении долгого времени. Но он оправился. И она смела полагать, что теперь он счастлив. Он все еще был тем добрым, тихим Джеральдом, но уже в гармонии с собой. Элен не знала всех обстоятельств его странного брака, но без сомнения, он и Присцилла были преданы и отлично подходили друг другу. И их сын, маленький Питер, был просто прелестным.

И сегодня они были еще более счастливы. Питер, должно быть, нуждался в компании других детей и теперь жадно наверстывал упущенное. Присцилла была принята в Мобли так, как будто она никогда не была кем-то, кроме леди. Элен предположила, что ее счастье было важно как ради Джеральда, так и ради нее самой. Он больше не будет чувствовать, что должен отлучаться от общества ради нее. И счастье Джеральда, несомненно, имеет такую же бескорыстную причину. Его жене больше не надо было скрываться от общества ей равных.