Страница 12 из 14
От странной жары в январе
И ждал их не царь, не вельможа -
Младенец на скотном дворе
Архангел тропою надмирной
К Нему обещал провести
Хоть золото, ладан и смирну
Они потеряли в пути
Их руки и щеки белели
Луне равнодушной в ответ…
Шли трое по темной алее
Из черного мира – на Свет
Тираны все скромнее, все нервозней
Как родственники бедные в гостях
Все больше не казнят, а строят козни
Такие же как замки – на костях
И у вилланов изменились нравы
Их отучили вилами трясти
Коль на господ и требуют управы
То разве что на кухне и в Сети
А рыцари? Герои ратной брани,
Их доблестный удел теперь каков?
Они давно у Шейлока – в охране
За мелкий нал и мясо должников
Житинскому
Душа печалится, качается
Срывается с отвесных круч
Она в горсти не помещается
Не запирается на ключ
Летит над волнами, над бурями
Над жизни скучным "до-ре-ми"
Как черный парусник прокуренный,
Давно покинутый людьми
А ты, забытый, ты – оставленный -
Не пожелаешь и врагу -
Как дом, с застегнутыми ставнями
Пустой стоишь на берегу
Человек не становится лучше
Человечней, добрее и чище
Человек отучается слушать
И в себе Человека не ищет
Он становится чисто одетым
О добре говорящим за ланчем
И пока поедает котлеты,
Представляет себя настоящим
Человек не становится мудрым
Только легкую ищет дорогу
И однажды октябрьским утром
Безразличным становится Богу
Он живет по привычке, в комфорте
Мир ему не широк и не тесен
А упав, вспоминает о чёрте
Но и черту он не интересен
Из черных, равнодушных строк
Я выберу одну
И вокруг горла – как шнурок
Суровый оберну
Пусть с потолка сойдёт беда
ко мне белым-бела
Такой спокойной никогда
Я в жизни не была
Не будет больше перемен
И пламени во льду
По тесным коридорам вен
Я от тебя уйду
Уйду туда, куда не сметь -
Бумаге и перу
Куда ни плеть твою, ни клеть
Свою не заберу
Где будет море и гроза
И все как в первый раз
Туда, где заглянув в глаза,
Не опускают глаз.
Любовь – привычка умирать
И душу с пола подбирать
Без кожи быть и без костей
А никакая не постель
Любовь – сгорая от стыда,
Ответить "нет", подумав "да"
И с сердцем вырванным в руках
Оказываться в дураках
Любовь – не сеять и не жать
Убитым на земле лежать
И знать, что это не война
А только он или она.
Похоронный блюз
Уистан Хью Оден
Пускай молчат часы и телефон
Не лает пес, терзая свой бекон
Пусть спит рояль, литавры не басят
Пусть гроб внесут и певчих пригласят
Пусть воет самолет над головой
Чертя крылом "Он больше не живой"…
Оденьте в траур горлиц почтовЫх
И в черные перчатки постовых
Он был мой север, юг, закат, восход
Отрада выходных и будней пот
Мой день и ночь, мелодия и бред
И вечная любовь, которой нет
Так выключите звезды в вышине
Отставку дайте солнцу и луне
Пусть море выплеснут, пусть лес лежит в золе -
Ни в чем теперь нет смысла на земле.
Я люблю эту тень, пробегающую по лицу
При словах "извини, ведь я здесь случайно"
Как табличку "начало" на двери, ведущей к концу
Как икону Спасителя с надписью "Made in China"
Как набрякшие веки глядящихся в небо волн
Пятерней облаков заслоняющих взгляд от солнца
Как царевну-лягушку, не грянувшуюся об пол
От его поцелуев, а выпрыгнувшую в оконце
Как дурную привычку, наплакавшись, напевать -
Будто под нос бубня, расстаешься с нелепой кармой
Как любовь и стихи, на которые всем плевать
И как каменный торт, испеченный Постником с Бармой
Я люблю эту тень – ту, с которой я накоротке
Как аванс слепоты, открывающей двери чуду
И как этот огонь в поднесенной к огню руке…
Как когда-то – тебя. и как больше уже не буду.
Твои листья ветер догнать пытается
Мысли одинаковы как китайцы
Этой ночью, прости, летается
Только по клавиатуре – пальцам
Смотришь в небо на черное в желтом
Скачешь по литерам мелким чертом
Жизнь рифмуется как-то нечетко
Как-то тщетно
Никого. Никакого сладкого бреда
Твой лебедь зажарен и съеден, Леда
А если кто-то и был тебе предан
То он тобой предан
Ни-ко-го. японский театр Шизуки
Последний раз под куполом мозга
Пока улыбка гнется как розга
Навстречу муке
Я знаю это зеркало насквозь
оно пространство повторяет всуе
и рядом с курткой вешает на гвоздь
прощания улыбочку косую
Оно не врет, оно не помнит зла
Давно не корчит из себя светила
И грусть моя, сгоревшая дотла
Его лица ничем не омрачила
На дне его как будто корка льда
Чуть тронутая искренностью лампы
В него смотрящей белая беда
Холодные кладет на плечи лапы
И кажется – судьбы границей за
Не ты – другой, прекрасно непохожий -
Однажды, заглянув в мои глаза
Увидит это зеркало в прихожей
И потому что Вас мне не обнять
Мне в утешение дано понять -
Как дождь растет из облака на плечи
Как падает душа – до облаков
И как земля поет – без дураков
И целым стать стремятся части речи
За то, что я вдали от Ваших уст
Мне дан страниц неопалимый хруст
И сердца стук о сомкнутые веки
И жизнь в бреду, пока еще бреду
И счастье первой попадать в беду
И дар входить в одни и те же реки
И оттого, что я для Вас никто
Мне кажется, что лет так – через сто
Вы, взятый в херувимы Безначальным
В какую-нибудь летнюю грозу
Мой силуэт заметите внизу
И на секунду станете печальны
Где же живет мое счастье? Нигде.
Так называется эта далекая местность
На полпути из Отчаяния в Неизвестность
В тысяче миль от Спокойствия – ближе к Беде