Страница 12 из 12
Добравшись до дома Карла, мальчики увидели, что вся лужайка перед домом засыпана мусором. Несколько секунд они, застыв на месте, смотрели на мусор, потом, словно по команде, принялись ворошить его ногами в поисках улик. Мусор толстым слоем покрывал всю лужайку точно по границам участка. Должно быть, сюда вывалили целый мусоровоз. Тим обнаружил знакомые пакеты, в которых его мать обычно приносила продукты из магазина, а также кожуру больших апельсинов, которые им прислала тетя из Флориды, коробку от ананасового щербета, который Тим сам купил дня два назад, и прочие, обычно скрытые от посторонних глаз, отброшенные подробности их домашней жизни за прошедшую неделю: смятые конверты от писем, адресованных его родителям, окурки черных сигар «Ди Нобили», которые отец курил после ужина, алюминиевые банки из-под пива, смятые точно по середине слова «пиво» (отец всегда именно так их сминал и научил этому Тима),- в общем, десять квадратных футов неопровержимых улик. Гровер бродил по лужайке, разворачивал скомканные бумажки и разглядывал прочие предметы, убеждаясь, что здесь есть мусор и из его дома. «И из дома Слотропов, и Мостли, - сообщил Этьен, - и, наверное, еще из домов тех, кто живет поблизости».
Под навесом для машины мальчики нашли мусорные баки и принялись убирать в них мусор, но минут через пять дверь дома открылась и миссис Баррингтон начала орать на них.
– Мы просто убираем мусор, - сказал Тим.- Мы ваши друзья.
– Нам не нужна ваша помощь,- сказала миссис Баррингтон.- И друзей нам таких не надо. Я каждый день благодарю Отца Небесного за то, что у нас нет детей, которые могли бы водиться с такой шпаной. Убирайтесь отсюда, и поскорее.- И она заплакала.
Тим пожал плечами и бросил апельсиновую корку, которую держал в руке. Подумал, не взять ли пивную банку, чтобы дома уличить отца, но тут же отбросил эту мысль, зная, что это не приведет ни к чему хорошему, кроме основательной взбучки. Потом медленно побрел за Гровером и Этьеном, оглядываясь на женщину, которая все еще стояла на пороге. Они уже прошли пару кварталов и только тогда заметили, что Карл идет за ними.
– Она не злая,- сказал он.- Просто совсем потеряла голову.
– Да,- согласились Тим и Гровер.
– Не знаю, - показав рукой в сторону своего дома, сказал Карл, который словно растворился в дожде,- надо ли мне идти домой, или пока нет. Что мне делать?
Гровер, Этьен и Тим переглянулись. Потом Гровер, как самый главный, спросил:
– Почему бы тебе не затаиться на время?
– Да,- согласился Карл.
Они дошли до торгового центра и зашагали по черному, блестящему асфальту автостоянки, в котором отражались горящие ртутные фонари, красная неоновая вывеска супермаркета, синяя вывеска автозаправочной станции и множество желтых огней. Они шли среди этих цветных пятен по широкой черной полосе, которая, казалось, простиралась до самых гор.
– Я, пожалуй, спрячусь в логове,- сказал Карл,- в усадьбе короля Ирьё.
– Пойдешь туда ночью? – спросил Этьен.- Не боишься кавалерского офицера?
– Кавалерийского,- поправил Гровер.
– Он мне ничего не сделает, - сказал Карл.- Сами знаете.
– Знаем,- согласился Тим. Разумеется, они знали: им было известно все, что может сказать Карл. Иначе и быть не могло: взрослые, если бы они узнали о нем, назвали бы Карла «воображаемым товарищем по играм». Дети сами домысливали его слова, его жесты, его гримасы, причины, по которым он плакал, то, как он бросал мяч в корзину,- всё, и тем самым оправдывали его существование и придавали ему подлинность, которую надеялись со временем воплотить. Карл вобрал в себя фразы, образы, возможности, неприемлемые для взрослых, отвергнутые ими, оставленные за пределами города, словно останки автомобилей на свалке отца Этьена,- все то, с чем взрослые не могли или не хотели мириться, а дети, напротив, могли играть часами, складывая воедино, переставляя, питая, наделяя смыслом, совершенствуя. Карл принадлежал только им, был их другой и роботом, с которым они могли играть, покупать ему газировку, могли поручить ему опасное дело и даже, как сейчас, взять и отправить прочь.
– Если мне понравится,- сказал Карл,- я пока побуду там.
Друзья кивнули и расстались с Карлом, который развернулся, не оглядываясь, помахал им рукой и потрусил через стоянку. Когда он исчез за пеленой дождя, мальчики, засунув руки в карманы, направились к дому Гровера.
– Грови, у нас теперь интеграция или уже нет? – спросил Этьен.- Что если он не вернется? Заберется на товарняк и уедет?
– Спроси у своего отца,- огрызнулся Гровер.- Я ни фига не знаю.
Этьен схватил с земли пригоршню мокрых листьев и засунул их Гроверу за шиворот. Гровер шаркнул ногой по луже, чтобы обрызгать Этьена, но попал в Тима. Тим подпрыгнул и тряхнул мокрую ветку, окатив Гровера и Этьена холодной водой. Этьен хотел толкнуть Тима через Гровера, который упал на четвереньки, но Тим зацепил Гровера, и тот плюхнулся лицом в грязь. Они миновали огни торгового центра, распрощавшись с Карлом Баррингтоном, оставив его в компании прочих истощенных призраков в сомнительном убежище; и, вдоволь нарезвившись под ночным дождем, разошлись по домам, где каждого ждал горячий душ, сухое полотенце, телевизор, поцелуй с пожеланием спокойной ночи и сны, которые уже никогда не будут безмятежны.