Страница 96 из 98
Скоков присвистнул.
— Ничего себе! Это знаешь, какая территория?
— Да тут и не только в это дело. Даже если знать его координаты, найти его не так-то просто. Будто этот поселок находится… ну, не совсем в этом мире что ли… Попасть туда можно только в определенное время суток. Днем идешь — и не видно ничего, а в сумерках идешь — дома стоят.
Скоков засунул руки в карманы и мрачно хмыкнул.
— Ну, значит все! Отбегались.
Мальцев закусил губу, вспоминая.
— Постойте, Макс меня как-то знакомил с одним человеком. Не помню, как его зовут, но прозвище у него какое-то вроде «Алыпыч». Так вот, Ковров говорил, что этот человек знает туда дорогу.
— А где он живет, этот Алыпыч?
— Максим нас познакомил в Тюнгуре. У Алыпыча там есть небольшой домик.
— И ты думаешь, он нас поведет?
— Не знаю. Но попробовать-то стоит. Что нам терять-то?
Скоков хмуро кивнул.
— Это точно. Терять нам нечего. Ну что, попробуем прорваться в Тюнгур?
Аксумаи сидел на скамейке вкопанной около дома и с любопытством рассматривал двух приезжих, стоявших перед ним.
— Нам сказали что вы «Облачный шаман»? Что это значит?
Алтаец прищурил и без того узкие глаза.
— Люблю смотреть на небо.
Скоков улыбнулся.
— Какой-то философ сказал: «Созерцание неба приносит просветление духа».
Алтаец фыркнул.
— Не, я просто смотрю на облака, читаю их. Все по ним рассказать могу.
— А про нас можете рассказать? — спросил Мальцев.
— Конечно, могу, — закивал головой алтаец, — облака над вами грозовой тучей висят. Опасность грозит.
— А что за опасность? — Скоков внимательно рассматривал его, и Мальцев понял, что Харт пытается проникнуть в его мысли. — Люди?
— Не совсем, — алтаец ежится, — с виду вроде бы люди, а внутри не совсем.
— Это как это? — судя по растерянному лицу Харта, Мальцев решил, что ему не удается осуществить привычный маневр.
— А так, кажется что это человек, а за лицом человеческим — другое.
— Это как у оборотня? — Скоков явно был озадачен своей неспособностью прочитать мысли этого деревенского жителя.
— Нет, оборотни другие, — алтаец смеется, — у них за человеческим лицом пустота. Да и не бывает оборотней никаких. Сказки все это.
Мальцев наклонился к нему.
— А вы меня не помните?
Алтаец неуверенно улыбается.
— Нет. Не помню.
— Нас Максим Ковров знакомил. Я его друг.
— Максим?
— Ну, Адучи. Два года назад.
— А-а. Помню. Да, помню, конечно.
— А Адучи здесь часто бывает?
— Нет, не часто.
— А последний раз давно был?
Алтаец как-то хитро смотрит на них.
— Несколько дней назад был.
Скоков придержал рукой Мальцева, который от волнения, даже пошатнулся.
— А куда он поехал?
Алтаец прищурился.
— А вам зачем?
— Мы его ищем.
— Зачем ищите?
— Нам с ним очень нужно встретиться. Очень!
Алтаец перевел взгляд со Скокова на Мальцева.
— Ну, если вы друзья…
— Да-да, мы друзья!
Аксумаи опять посмотрел на Скокова, и полковник отшатнулся от этого взгляда. Ему показалось, что хрупкий алтаец сам заглянул в его душу, прочитав все его сомнения, страхи и мотивы.
— Он ушел в Аладжу.
— Аладжу? Что это?
— Вам туда проход закрыт.
— Но нам, правда, очень нужно встретиться с Адучи!
Алтаец усмехнулся.
— Вам не нужен Адучи. Вам нужны другие. Те, кто его обучал. Так?
Скоков понял, что с этим человеком нужно быть откровенным. Что весь этот деревенский антураж — балаган и притворство, и что за обликом простоватого деревенского жителя, которого никто здесь особо не знал, возможно, скрывался один из них — оборотней, адептов древнего Клана Волка.
— Да вы и сами все знаете… — проговорил он тихо, — все ведь очевидно.
Аксумаи вздохнул.
— Да, я знаю. Я отведу вас, но вы должны знать — вход в Аладжу пролегает через страшные места. Там вы встретитесь со своими самыми низменными желаниями и страхами. Они могут убить вас.
Скоков развел руками.
— Если мы вернемся, нам уже точно ничего не поможет.
Алтаец хмыкнул.
— Ну что же, если так, проходите в дом. Завтра на рассвете мы отправляемся в путь.
Они ехали на конях вдоль скалистой гряды. Скоков ехал рядом с Аксумаи, а Мальцев чуть в стороне, не мешая их разговору.
— Почему вы охотитесь на Джаксинов? — Аксумаи с любопытством разглядывает попутчика. Первый раз он видит Харта так близко.
— Я?
— Ну нет, такие как вы? Почему вы преследуете нас?
— Вы имеете в виду Сумеречных Людей? — лишенный возможности читать мысли собеседника, Скоков чувствует себя оглохшим и ослепшим. Алтаец кивает.
— Потому что Сумеречные Люди гораздо опаснее обычных отступников. Чужаки для Системы это всего лишь напуганные своими новыми способностями люди. А дети Сумеречного Рода могут не только сами уходить за грани видимого мира, но и уводить за собой других. Харты выискивают эти тропы, потому что там, где свободно ходит в оба направления один, могут впоследствии пройти миллионы!
Алтаец опять улыбается.
— Мы никого не ведем за собой. Мы считаем, что человек должен сам принять свою свободу и выбрать себе направление движения.
Скоков ухмыляется.
— Да, Клан выбрал себе очень интересную стратегию — мифотворчество. С одной стороны — никакой конкретики, с другой — толчок к осознанию своей зависимости от Системы. Может быть, именно поэтому Клан до сих пор и существует?
— Возможно, — уклончиво ответил Аксумаи, поглаживая своего коня по шее, — на протяжении столетий люди считали тайшинов грозными воинами, шаманами-оборотнями. Но, мало кто знает, что на самом деле тайшины это сказочники, божественные шуты Акан, которые существуют, чтобы не дать людям закиснуть в своей сводящей с ума серьезности.
Скоков обернулся на Мальцева, кивком головы спрашивая у него как дела. Получив в ответ поднятый кверху большой палец, он опять повернулся к проводнику.
— А почему вы согласились нас отвести в Аладжу?
Алтаец сжал губы, так, что создавалось впечатление, что он сдерживается, чтобы не рассмеяться.
— Все меняется. Люди иногда становятся Кхартами, Кхарты иногда становятся тайшинами. Может быть, вы пройдете…
— Что это значит?
Аксумаи пожал плечами.
— В Аладжу еще надо попасть. Вас ждут испытания. Встреча со своим темным Я. Выжить после этой встречи может лишь тот, кто сохранил внутри ощущение детской непосредственности, чистоты и легкости. Именно так становятся оборотнями.
— Впадают в детство?
— Да, — Аксумаи радостно кивает собеседнику, — в детстве мы играем. Мы можем становиться кем угодно: моряками, космонавтами, охотниками, зверями, невидимками. И только став взрослыми, мы становимся скучными и предсказуемыми. И у нас только одна история, которую знают все вокруг, и которая очень предсказуема и всегда грустно заканчивается.
Скоков озадаченно размышляет над услышанным.
— Аксумаи, а вот скажите, когда Сумеречные Люди рождаются в человеческом обществе, как они узнают друг друга?
Алтаец продолжает поглаживать коня, словно прикосновение к животному доставляет ему истинное удовольствие.
— Это самое главное. Когда Джаксины рождаются среди людей, то, что вы называете Системой, чувствует это. Поэтому она начинает окружать их своими путами гораздо сильнее, чем ребенка из Серединного Рода. Именно для этого и был создан Клан. Чтобы искать и забирать под свою защиту Джаксина. Поэтому у тайшинов особая система обучения. Поэтому и потрясения на пути сильнее. Вот единственное отличие Джаксина и Человека. И тот и другой обладают одинаковыми возможностями. Но просто один принадлежит к Народу Волка, а другой к Народу Собаки.
— Народу Собаки? — Скоков удивленно смотрит на проводника.
— Это условное название. Волк и Собака — две стороны одного целого. На самом деле человечество очень тесно связано с символом Пса.