Страница 86 из 96
— Да почему самое страшное?!
— Да потому!!! — вдруг взорвался Йерикка. С грохотом полетела в угол тяжёлая скамья. — Ты что, тоже… лесовик, что ли?! Если ты её пару раз обнимешь и поцелуешь — это хоть у нас и не принято, но кончится дракой между тобой и Гоймиром, а потом — общим примирением! Но если И ОНА влюбится в тебя — Гоймир тебя убьёт. Или ты убьёшь его. 70 на 30 не в твою пользу, а я в любом случае в болоте, потому что мне так и так придётся хоронить друга. Я тебя даже не прошу подумать о себе или Гойми-ре — понимаю, что сейчас это бесполезно, ты глух к этому. Но ты о Бранке не забывай — она-то как потом будет жить! Подумай, если и вправду её любишь!
— Люблю, — обречённо ответил Олег. — Я не могу о ней не думать, не могу, НЕ МО-ГУ-У!!!
Йерикка сочувственно посмотрел на друга, потом сказал:
— Или, может, писались стихи дураками?!
Или наша любовь не достойна стихов?!. Да, ты влип.
— Я не встречаюсь с ней, — с трудом ответил Олег. — Я даже близко к ней не подхожу. Я…
Он всхлипнул и закрыл лицо скрещёнными ладонями, пытаясь спрятать слёзы.
Йерикка отшатнулся. В первые секунды он не понимал, что проис-ходит и что ему делать. На подобный исход разговора он не рассчиты-вал — взрослый смелый парень расплакался навзрыд! Потом, решительно шагнув вперёд, рыжий горец взял Олега за локти и оторвал его ладони от лица.
— Уйди… — выдохнул Олег, опуская голову, но Йерикка решительно подставил предплечье. — Я сказал! Отстань!
Слёзы всё ещё дрожали в его глазах, но выглядел Олег хмурым и даже злым. Йерикка отстранился. Олег, исподлобья глядя на него, вытер лицо рукавом ковбойки.
— Я не плакал, — предупредил он. — Иначе я тебя убью раньше, чем Гоймира. Усёк?
— Нормально, — улыбнулся Йерикка. Олег, приподнявшись, подошёл к окну, открыл его. Не поворачиваясь, сказал:
— Сейчас пойду и застрелюсь. Так будет проще для всех.
— Если это шутка, то твою чувство юмора накрылось, — спокойно резюмировал Йерикка, но Олег не видел, как он напрягся.
— А ты мне что посоветуешь? Ты же пришёл сюда советовать!
— Не советовать, а поговорить, — возразил Йерикка, — и открыть тебеглаза.
— Открыл, радуйся. Дальше?
Йерикка почувствовал, что перебрал пафоса и словно бы немного сник:
— И ничего… Олег, держись от неё подальше.
— Ага. Только тогда я до зимы точно застрелюсь. Ты хоть можешь представить, ЧТО советуешь?
— Да-а… Может, перейдёшь жить ко мне?
— Боишься, что всё-таки застрелюсь? — насмешливо спросил Олег. Йерикка не принял тона:
— В таком состоянии, как у тебя? И стрелялись, и на меч бросались, и не только в баснях, но и в жизни.
— Не беспокойся, — уже совершенно серьёзно и спокойно возразил Олег. — У вас тут война, и я могу, если припрёт, не дожить до её конца, не прилагая к этому личных и лишних усилий.
Йерикка на миг обрадовался, что Олег смотрит в окно. Иначе он увидел бы, как его друг на миг не совладал со своим лицом — и оно стало обречённым и больным…
Пять овец потерялись на вересковых пустошах в восемнадцати верстах от города. В полном соответствии с Евангелием от Матфея, как пошутил Йерикка, Гоймир и Олег отправились верхами их разыски-вать, оставив ещё несколких парней со стадом — и вынуждены были за-ночевать на пустошах. Белая ночь, безраздельно господствовашая надо всем Севером, позволяла искать и дальше, но от усталости в седле пло-хо держался не только Гоймир, но и Олег.
— По-ночь их волки могут прибрать, — угрюмо сказал Гоймир, снимая с седла сумки и самострел — ППШ он с собой не взял.
Олег молча кивнул. С волками у горцев были неплохие взаимоот-ношения, но несколько дней назад откуда-то с юго-запада пришёл оди-ночка — его несколько раз видели — который беспощадно резал овец, да-же не съедая их. Очевидно, Южака — так прозвали волка — чем-то обиде-ли люди, и он вымещал злобу на скотине…
…Скоро на каменной плите, выступавшей из вереска, горел небо-льшой костерок, а мальчишки, лёжа около него на плащах, хрустели лу-ком, жевали хлеб и копчёное мясо. Гоймир выглядел хмурым, и Олег не выдержал:
— О чём задумался? — встав на колени, он подбросил в огоно сушняка.
— Найдём мы завтра этих овец, никуда не денутся.
— Не за овец я, — Гоймир потянулся. — Недобрые мыслишки бродят.
— Какие? — спокойно, но внутренне натянувшись тетивой лука, спросил Олег.
— Как положишь, — Гоймир перевернулся на бок, — пойдут данваны на нас?
"Да ну его на фик, это дубло! — раздражённо подумал Олег. — Вот комсомолец, он что, слепой совсем, что ли?! Или и правда никто ничего не замечает, кроме меня?" Но серъёзность вопроса перебила эти мысли, и Олег с заминкой ответил:
— Не знаю… Наверное, на это нужно много людей?
— Числом-то они не поскупятся, — мрачно спрогнозировал Гоймир. — Кинут тысяч сто — и станется для нас выбор: на нашей земле лечь, в море со скал племенем падать или… или бежать — а куда бежать-то? — он отве-рнулся и глухо добавил: — Пуще смерти бессилье ненавижу.
И замолчал. Глядя на огонь, Олег доел оставшийся хлеб и улёгся, закинувшись плащом. Но не успел даже задремать, когда услышал:
— Вольг.
— М? — не очень охотно вернувшись к реальности, откликнулся он, повозившись.
— Спишь ли?
— Нет.
— Бранка пригожая?
Вот тут Олег проснулся. И сделал вид, что ещё не проснулся.
— Чего?
— Да протри глаза! — Гоймир даже затормошил его. — Бранка пригожая?
— Я не рассмотрел, — ответил Олег, мысленно похвалив себя за то, что лежит спиной к Гоймиру.
— Да вот тебе! — обиженно воскликнул Гоймир. Слышно было, как он шуршит возмущённо плащом. — Слепыш, вот право! Бранке и Лель сама вро-вень не станет, а он не рассмотрел…
— Заткнись и дай мне спать хотя бы здесь, — оборвал его Олег. На самом деле спать ему расхотелось.
— Спи, спи, — сердито фыркнул Гоймир.
Похоже, он сам и правда уснул через какую-то минуту. А Олег ле-жал, чертыхаясь про себя и глядя в пустоши, расстилавшиеся перед ним. Потом — сел и громко, прочувствованно сказал несколько слов — не оригинальных, но выразительных.
Белая ночь плыла над вересковыми пустошами. Всё вокруг казал-ось чётким и нереальным, как во сне. В небе между звёзд бесшумно и многоцветно горел Большой Сполох. Еле слышно шелестел вереск, а потом вдруг очень-очень далеко послышался жутковатый, заунывный во-лчий вой. В вышине, кажется, дул ветер — на фоне Сполоха, пригашивая звёзды, быстро проносились, меняя цвет, лёгкие, раздёрганные перья редких облачков.
Было прохладно, не больше +8, но Олег с каким-то упрямым насла-ждением сидел, не натягивая плаща, цедил сквозь зубы холодный воздух. И не понимал, чо чувствует.
— Я пропал, — сказал он вслух. — Со мной всё. Всё ясно. Я пропал, — и засмеялся не очень хорошим смехом.
Он ещё не знал, что и как будет делать. Но жить так дальше было нельзя. Обманывать себя, обманывать Бранку, Гоймира, всех — всех кру-гом. Надо было подумать, и Олег, достав из кармана блокнот, с запинкой, морщась и припоминая значки, написалсстрочку глаголицы:
НЕ СПИТСЯ. УШЁЛ ЗА ОВЦАМИ. ВОЛЬГ.
Записку он положил в ногах Гоймира, прижав камнем. Тихо обулся, затянул ремни чуней и, подойдя к коням, погладил своего по гриве, шепча:
— Тихо, тихо, шуметь не надо… Я понимаю, что ты не отдохнул, ну да мы спешить не будем…
Оглядываясь на спящего друга, оседлал и взнуздал коня. Гоймир не просыпался — очень устал днём. Он не проснулся и когда Олег отвёл коня в поводу подальше, вскочил в седло и пристукнул свой транспорт пятками по рёбрам…
…Если честно, Олег не знал, зачем уехал — может быть, чтобы про-сто побыть одному. Конёк никаких признаков усталости не выказывал — подчиняясь хозяину, неутомимо шёл то рысцой, то шагом, поматывая ко-сматой гривой и тихо фыркая.
Началась пологая горная осыпь — граница между землями племён, это Олег знал. Дальше — земли Вепрей, давних союзников Рысей. Гово-рят — Йерикка рассказывал — раньше на этой осыпи каждые десять лет то-ржественно пороли княжичей обеих племён — чтобы, став князьями, не за-бывали, где проходит племенная граница, кто сосед и как следует грани-цу соблюдать: на чужое не зариться, своего не отдавать. Вспомнив об эт-ом, Олег улыбнулся. А неплохой был обычай. Можно его у Олега ввести, на Земле… только вот поди узнай, кто президентом станет, кого лупить на границе? Проблема…