Страница 96 из 146
— Вы возьмете «Зимородок» как приз?
— Нет. Я не люблю держать одновременно два приза. Заберем все ценное и весь груз.
— А потом сожжете корабль?
— Конечно, нет. Оставим экипажу достаточно припасов, чтобы добраться до порта, и посмотрим, как они уходят за горизонт. А что вас смущает?
— Ничего, капитан. Просто… я ожидал больших зверств.
— Вы ведь не думаете, что мы уважаем сдавшихся, потому что мы добрые пираты? — Дракаста улыбнулась. — Мне некогда объяснять, но дело обстоит так. Если бы не проклятые Избавители, эти люди, — она махнула рукой в сторону моряков с «Зимородка», которые ждали осмотра Треганн, — никому не причинили бы вреда и сами не получили бы ни царапины. Если не успевают натянуть сети-лезвия, то четыре из пяти кораблей, которые мы захватываем, просто сдаются. Потому что знают: забрав добычу, мы сохраним им жизнь. А ведь простому моряку не принадлежит из груза ни сантира, так зачем им из-за него получать клинок или стрелу в грудь?
— Думаю, это разумно.
— И не только для нас. Посмотрите на этот хаос. Избавители в роли защитников? Если бы эти безумцы потребовали плату за защиту корабля, корабль остался бы без охраны. Гарантирую. Хозяевам — никакой пользы. Эти длительные плавания с дальнего востока в Тал-Веррар с пряностями, редкими металлами, древесиной… Владелец может потерять два корабля из трех, но тот, что дойдет, все окупит. И принесет прибыль. А если владелец получает назад корабль, даже без груза, тем лучше. Вот почему мы не буйствуем — не топим и не жжем корабли. Пока мы проявляем сдержанность и не слишком приближаемся к цивилизации, толстосумы считают нас природной опасностью вроде бурь.
— Так относительно нектара: когда приступим?
— Самое ценное на корабле — это его казна, — сказала Дракаста. — Капитан держит ее на расходы. Взятки и тому подобное. Найти ее всегда очень трудно. Кое-кто опускает ее за борт, другие прячут в самых неожиданных местах. Вероятно, придется несколько часов уговаривать Нара, прежде чем он скажет правду.
— Проклятие! — Позади них Треганн опустила раненого на палубу и вытерла окровавленные руки о его штаны. — Этот безнадежен, капитан. Я вижу сквозь раны его легкие.
— Он точно мертв? — спросил Локки.
— Небеса, я не знаю, я ведь всего лишь врач! Но я слыхала, что, когда у человека легкие наружу, его можно считать мертвым, — ответила Треганн.
— Гм… да, я тоже слышал. Послушайте, умрет здесь кто-нибудь, если сейчас вы не уделите им все свое внимание?
— Маловероятно.
— Капитан Дракаста, — сказал Локки, — капитан Нера мягкосердечный человек. Нельзя ли предложить план…
Несколько минут спустя Локки вернулся на палубу, ведя за руку Неру. Руки капитана были связаны за спиной. Локки толкнул его к Замире, стоявшей с обнаженной саблей. За ней Треганн лихорадочно трудилась над телом скончавшегося моряка. Рваную окровавленную рубашку сняли, и на грудь мертвеца набросили свежую. Лишь небольшое красное пятнышко обозначало смертельную рану, и Треганн изо всех сил создавала впечатление, что неподвижного матроса еще можно спасти.
Дракаста схватила Неру и поднесла саблю к его груди.
— Прошу познакомиться, — сказала она, касаясь острием незащищенного горла Неры. Нера заскулил. — Ваш корабль перегружен. Золото слишком много весит. Надо как можно быстрей отыскать и удалить корабельную казну.
— Я… м-м-м… я не знаю, где она, — ответил Нера.
— Хорошо. А я умею учить рыбу пускать огненные газы, — сказала Дракаста. — У вас есть последняя возможность. Потом я начну бросать ваших раненых за борт.
— Но… пожалуйста… мне говорили…
— Я вам ничего не говорила.
— Я… Я не…
— Ученая, — спросила Дракаста, — можете помочь человеку, над которым работаете?
— Танцевать он скоро не будет, — ответила Треганн, — но выжить выживет.
Дракаста изменила хватку и теперь свободной рукой держала Неру за ворот. Потом она сделала два шага вправо и, почти не глядя, вонзила саблю в горло мертвого моряка. Треганн попятилась и незаметно толкнула ноги мертвеца, чтобы казалось, будто он дергается. Нера ахнул.
— Медицина иногда бывает бессильна, — сказала Дракаста.
— В моей каюте, — сказал Нера. — Тайное отделение за компасом над моей койкой. Пожалуйста… пожалуйста, не убивайте больше никого из моих…
— Да я никого и не убила, — сказала Дракаста. Она извлекла саблю из горла мертвеца, вытерла ее о брюки Неры и быстро поцеловала его в щеку. — Ваш человек умер несколько минут назад. Мой врач говорит, что остальных раненых она может спасти.
Она развернула Неру, перерезала веревку на его руках и с улыбкой подтолкнула к Локки.
— Верните его к его людям, Ревелл, а потом любезно освободите тайник от бремени.
— Есть, капитан.
После этого они начали раздевать «Зимородок» энергичнее, чем новобрачные раздевают друг друга в первую ночь. Локки чувствовал, как рассеивается усталость: он принимал участие в грандиозном грабеже; столько добычи — по весу — ему не приходилось таскать никогда в жизни. Он переходил от одной группы моряков к другой; матросы с «Орхидеи» охотно смеялись и шутили, но работали споро и аккуратно.
Вначале унесли все движимое и относительно ценное: бутылки вина, костюмы капитана Неры, мешки с кофе и чаем из камбуза, несколько самострелов из небольшого арсенала «Зимородка». Дракаста лично оценила набор навигационных инструментов и корабельных часов, оставив Нере лишь самое необходимое для того, чтобы привести «Зимородок» в порт.
Затем Утгар и боцман обошли «флейту» с носа до кормы, выжившие матросы из вахты поденщиков под их командой перетаскивали запасы и морское оборудование: алхимический мел, запасные паруса, плотницкий инструмент, бочонки со смолой и множество тросов.
— Славно прибарахлились, — сказал Утгар, нагружая Локки пятьюдесятью фунтами тросов и ящиком с металлическими напильниками. — В Порту Расточительности все это стоит дорого. Всегда полезно иметь на борту запас.
Последним по времени (но не по значению) шел груз «Зимородка». Все люки трюмов были раскрыты, и между кораблями натянули почти невообразимую сеть блоков и тросов. К полудню все ящики, бочки и тюки в промасленной ткани перетащили на борт «Орхидеи». Там было все, о чем говорил Нера, и еще многое другое: скипидар, ведьмино дерево, шелка, мехи с отличным желтым вином и бесчисленные громоздкие бочки с пряностями. Воздух наполнил запах гвоздики, мускатного ореха и имбиря; после двух часов работы у лебедки Локки был весь перемазан коричневой смесью пота с молотой корицей.
В пятом часу пополудни Дракаста остановила насильственное перемещение богатств. «Ядовитая орхидея» низко просела в блестящей воде, а «флейта» стала легкой, как пустая оболочка насекомого, побывавшего в лапах паука. Конечно, экипаж Дракасты забрал далеко не все. На «Зимородке» остались бочки с водой, солониной, дешевым элем и слабым розовым вином. Оставили даже несколько корзин и ящиков с ценными грузами — те, что, по мнению Дракасты, лежали слишком глубоко и их трудно было изъять. Тем не менее грабеж был основательным. Любой получатель товаров был бы счастлив, если бы его груз в порту разгружали так стремительно.
На гакаборте «Зимородка» провели короткую церемонию: Замира в качестве служительницы Ионо благословила мертвых с обоих кораблей. Затем трупы, зашитые в саваны, с привязанным вместо груза оружием Избавителей опустили в воду. Самих Избавителей сбросили за борт без единого слова.
— Это не в знак неуважения к ним, — объяснил Утгар, когда Локки шепотом сказал ему об этом. — Согласно их вере, в миг смерти их благословляют их боги. И совсем не важно, если потом язычника просто бросают за борт. Полезно знать на случай, если придется еще раз с ними встретиться, верно?
Весь день Локки почти не видел Жеана, и оба они как будто старательно поддерживали это разъединение. Локки занялся физической работой, а Жеан остался на юте с Дельмастро. И до самого вечера, до той минуты, когда вахту поденщиков погнали на посвящение, у них не было возможности поговорить.