Страница 11 из 22
Выполнение базового упражнения в Багуачжан требует соблюдения более двух десятков правил, регулирующих состояние ученика. Здесь нет возможности перечислить все эти рекомендации, неизменно конкретные и частные. Вот некоторые наиболее распространенные требования: живот расслаблен и не втянут вовнутрь, грудь как бы пуста, шея вытянута, но не напряжена, позвоночник стоит, как столб, рот неплотно закрыт, кончик языка касается верхнего неба, бедра раскрыты, ноги словно «врастают» в землю, подобно корням дерева; стоять нужно "незыблемо, как гора", а ступать нужно так, словно "идешь по илистому полю" или "шагаешь по тонкому льду", т. е. не теряя чувствительности и сохраняя тесную смычку с землей. В боевых стойках нужно стоять, "как натянутый лук", а рука, наносящая удар, должна "вылетать, как стрела, пущенная из лука".
В своей совокупности правила, регулирующие положение тела, указывают на неназванную в них (да и по существу неназываемую) конкретную целостность духовного-телесного опыта человека, которая раскрывается в бесконечно сложной, немыслимо-утонченной оркестровке движений тела и души. Не случайно главным требованием оставалась "центрированность тела", взаимосоответствие внешнего и внутреннего, верха и низа, гармонизация всех сторон жизнедеятельности человека.
Для того, чтобы добиться как можно более полной и отчетливой артикуляции этой живой, органичной целостности духа и тела, в школах ушу было выработано множество типовых поз и движений, которые и надлежало усвоить в первую очередь ученикам. К примеру, как нам уже известно, основу канона тайцзицюань составляли восемь видов ударов и пять видов шагов. В арсенале Синъицюань тоже существовали восемь видов удара и пять видов шагов, семь способов удара (головой, ладонью, локтем, плечом, бедром, коленом, ступней), восемь стадий совершенствования. Восемь нормативных видов удара были приняты и в Багуачжан, основные же принципы практики в этой школе формулировались в "девяти правилах занятия кулачным искусством". Эти правила гласят:
Первое правило — "оседание: центр тяжести тела находится ниже пояса, и ци свободно течет вверх по позвоночному каналу".
Второе правило — "охват: грудь всеобъятно пустотна, и тогда ци будет свободно стекать вниз".
Третье правило — "воспарение: жизненная сила устремляется вверх".
Четвертое правило — "чувствование трех концов: ци достигает языка, темени и кончиков пальцев".
Пятое правило — "скручивание: руки вращаются вдоль своей оси, и ци достигает ладоней".
Шестое правило — "расслабление: плечи свободны, спина упруга, как натянутый лук".
Седьмое правило — "влечение к земле: руки выставлены вперед, а локти обращены вниз, словно земля их притягивает".
Восьмое правило — "сжатие: плечи и бедра следуют вращению туловища".
Девятое правило "согласование восходящего, проницающего, нисходящего и кругового движений: восходящее и проницающее движение означают вход в пространство, защищаемое партнером, а нисходящее и круговое движения означают нанесение удара". Их чередование подобно безостановочному вращению колеса".
В старых школах ушу существовала также традиция отдельными словами, подобными особо значимым штрихам, характеризовать внутреннее состояние практикующего кулачное искусство. Классическим образом могут служит так называемые "восемь иероглифов", принятые в традиции Тайцзицюань. Эти ключевые слова суть следующие:
1. Центрированность (чжун): сознание и энергия организма пребывают в гармонии, центр тяжести тела находится в области Киноварного Поля.
2. Прямизна (чжэн): тело всегда сохраняет равновесие, центр тяжести в нем не отклоняется от центральной линии.
3. Покой (ань): движения совершаются плавно и без усилия, дыхание покойное, ровное.
4. Перстекаемость (шу): все тело и самый дух вовлечены в музыкальный ритм растяжения и сжатия, раскрытия и закрытия.
5. Легкость (цин): ощущение собственной невесомости, как бы парения в воздухе ("как-будто идешь под водой", — поясняет предание).
6. Одухотворенность (лин): некая просветленная чувствительность, равнозначная интуитивному проникновению в природу вещей.
7. Полнота, или законченность (мань): завершенность, внутренняя самодостаточность каждого движения, каждого момента практики.
8. Живость (хо): живость как высшее, обобщающее качество движений, проистекающее из всех других элементов Тайцзицюань.
«Живое» движение одинаково эффективно во всех ситуациях и при всех способах применения силы.
В традиции Синъицюань внутреннее состояние мастера описывается в так называемых "восьми принципах", гласящих:
"Когда сердце фиксировано, дух сосредоточен, а когда дух сосредоточен, сердце покойно. Когда сердце покойно, оно очищается, а когда оно чисто, в нем нет привязанности к вещам. Когда нет привязанности к вещам, ци начинает свободно обращаться в теле. Когда ци свободно обращается, пропадают мысленные образы, а когда пропадают мысленные образы, сознание проясняется. Тогда дух и ци свободно сообщаются друг с другом, и все сущее возвращается к своему корню".
Так мастер ушу постигает "исток жизни" в себе.
О чем сообщают эти правила занятий кулачным искусством?
Прежде всего и превыше всего — о живом, всеобъятном, непосредственно переживаемом единстве телесно-духовного опыта, о той цельности "сердечного сознания", на которую указывают традиционные принципы ушу: "собранность ци", "сосредоточенность духа", "сбережение единства воли" и т. д. Но речь идет именно о высшей, или предельной, цельности, которая превосходит логическую самотождественность, существует по самой предельности своего бытия, пребывает в непрестанных метаморфозах. Это сознание по природе своей «пустотное» в том смысле, что оно всегда "отсутствует в самом себе", ибо, как писал Сунь Лутан, "когда в сознании нет сознания, оно пустотно, а когда в теле нет тела, тело пустотно". Понятие пустотности указывает, также, что способ бытия просветленного или, лучше сказать бодрствующего, извечно пробуждающегося сознания есть само-опустошение, равнозначное самопреодолению, самовысвобождению духа.
В даосской традиции этот момент ускользания духа от всякой данности в себе именовался также «забытьем» (ван). Бодрствующий дух просветлен, поскольку, пребывая в пределе своего существования, он открыт предельной открытости бытия. Но по той же причине он и помрачен в своей просветленности, ибо пространство его бытия — мрак вездесущей предельности вещей. В старой литературе по ушу нет специального термина, обозначающего фундаментальное свойство дао-сознания. Для этого используются традиционные даосские понятия: «пустота», «забытье» или "перенос духа" (и шэнь).
Жизнь «дао-сознания» (дао синь) есть, таким образом, непрестанное про-из-растание, спонтанное расширение. Этот главнейший закон духовного бытия отображен в принципе расслабленности или освобожденности (фан сун) — одном из фундаментальных в практике ушу. Древние даосские авторы упоминают о состоянии "небесной освобожденности" человечества, когда люди "пашут землю — и кормятся, ткут — и одеваются, и каждый живет сам по себе". Другими словами, сфера освобожденности или, что то же самое, премудрого «забытья» совпадала с повседневной, почти неосознаваемой в своей будничности деятельностью людей. В практике ушу «расслабление» соответствует взаимной открытости, взаимопроникновению опыта духовного и телесного, «самопотери» глубины духовного прозрения в конкретности телесной интуиции. Ибо неисчерпаемое разнообразие чувственного восприятия имеет своим действительным прототипом первозданную полноту Хаоса: человек, напоминает Сунь Лутан, "в собственном сердце способен напрямую постичь Беспредельное".
Следовало бы подчеркнуть, что даосский идеал «расслабленности» подразумевал достижение внутреннего предела, встречу с некоей зеркальной поверхностью, лишь символически хранящей в себе неизмеримую глубину умудренного духа. Случайно ли, что в китайской медицине тело рассматривалось как совокупность точек (в сущности, пустот!) на плоскости, а геометрическим символом дао-бытия выступала сфера — единственная форма, позволяющая представить трехмерное пространство в двух измерениях? В традиции ушу, утверждающей полное совпадение практики духа и тела, мы встречаем и точный телесный аналог моменту духовного произрастания или жизни по своему пределу. Таковым можно считать требование своего рода внутреннего растяжения тела, подобного растягиванию нити, выделываемой шелковичным червем.