Блеф

— Когда я учился, я обладал весьма пустым кошельком и желудком, я имел цель — свою специальность.

— И вот вы у вашей цели. Вы обрели смысл и потеряли цель. Что ж это?

— Точка! Достижение… и всё!

— Ожидание конца. Где же «смысл»? Знаете, товарищ Дука, — Годар положил ему руку на плечо, — вы далеки от всякой точки. Вы, вы ничего не осмыслили… Смысл становится ясным, когда под него подведена некоторая перманентная цель и не какое-нибудь там коллекционирование марок, а нечто более обширное, — где ваши единоличные побуждения вольются в широкий коллективный поток. Сила определяет смысл вещей, а класс является носителем идей, есть — цель. Подумайте об этом.

И Годар спокойно отвернулся к Ирене.

— Теперь, мадемуазель, вы нас посвятите в права и обязанности, равно как и в способ поведения уважающих себя марсиан.

Больше всех на острове волновались, конечно, Пузявич и Кошкодавов. Они церемонно представлялись новым марсианам и с тревогой узнали, что «правительство Марса» согласно предоставить переселенцам с Земли просимый участок для поселения. Ковбоев и Стьюпид сделались жертвами их неорганизованного энтузиазма.

Так как делегаты г. Фрагодар и г. Марпуль должны были получить дополнительные инструкции от правительства, то заключение договора откладывалось до следующего дня, по какому случаю Кошкодавов и Пузявич решили кутнуть, закончив попойку мирным спаньем на песочке.

По намеченному плану О'Пакки и Дука должны были держаться почтительно по отношению «правительственных делегатов», причём Ирена не преминула про себя заметить, что у Дука это выходит правдоподобнее, чтоб не сказать больше.

16. Друзья боятся вырыть социальные пропасти

Договор подписали через день.

Ещё раз приходится удивляться традиционности, даже в обстановке чужой планеты, переговоров, соглашений и актов дипломатического характера. Обе стороны в чопорнейших выражениях выдвигали свои предложения, вежливо отклоняли одни и с удовлетворением принимали другие.

На столе беспрерывно стучал аппарат телеграфа, служивший для связи уполномоченных с правительством.

После обширных совещаний принятые пункты решили узаконить на бумаге.

Лорд Стьюпид получил великолепный документ на чистейшем марсианским языке, документ, исполненный телеграфными знаками и переведённый по-английски.

После подписей, рукопожатий и обмена приветствиями лорд Стьюпид даже изволил улыбнуться, когда весёлая Ирена подала шампанское.

Генри совершенно умаялся за перестукиванием, способом общения, явно угнетавшим обе стороны, вдобавок ему приходилось вести и стенографический отчёт, записи кружевного вида, в которых ни черта не понимала даже Ирена, бывшая по специальности стенографисткой.

Пузявич и Кошкодавов тоже получили документы с приложением подробной карты предоставляемого под Российскую империю участка. С трепетом они проставили свои подписи, предъявив свои полномочные грамоты.

Гг. уполномоченным правительства были немедленно приколоты трёхцветные розетки ордена «Возрождения России» первой степени. Кресты будут присланы с первой оказией, — пояснили эмигранты недоумевающим марсианам.

На следующий день марсиане улетели для ратификации договоров и пробыли в отсутствии дня два, хотя и послали телеграфное извещение, что договор ратифицирован.

Ещё с утра того дня, когда улетели марсиане, Кошкодавов начал выказывать признаки беспокойства, предпринимал короткие прогулки, мычал, хватал за рукав Ковбоева и, наконец, свалил гнетущее его бремя.

Ковбоев был смущён столь необычайным вниманием и немного взволновался, когда заметил у Кошкодавова бумажный пакет, в котором что-то позвякивало.

— Видите ли, господин Ковбоев, — мямлил Кошкодавов, — я решительно затруднён, хотя это сущие предрассудки, вдобавок ясно выраженная воля императрицы… Но всё ж таки, он мой друг… и вообще!..

— Резонно! — отметил Ковбоев, бодрясь.

— Ну, так вот… Это, конечно, большая честь, но вместе с тем ложное положение! Фальшивое! Небо и Земля! Небо и Марс! — поправился он и про себя подумал: «надо привыкать к новым поговоркам». — Да-да. Воля императрицы, долг!..

Ковбоев выказывал похвальное терпение.

— Всё же он мне останется другом… Казимир, — ты! Я ему буду говорить: Казя и ты! Я, конечно, учту социальную глубину и разницу… Это ко многому обязывает!..

Ковбоев осторожно коснулся свёртка, который держал Кошкодавов.

— Что там такое? Брякает…

— Ах, да! — спохватился Кошкодавов, — цепь и орден Андрея Первозванного для Казимира Пузявича — светлейшего князя Межпланетского! — со вздохом окончил он.

— Князя Межпланетского?!! — округлил глаза Ковбоев.

— Да! — печально вздохнул Варсонофий, — отныне Казимир — светлейший князь! Императрица явно благоволит к нему. Он всегда носился с планами реставрации — вот и добился. Она это ему приготовила сюрпризом, а я терзался. «В тот момент, — говорила она, — когда подпишется договор с марсианским правительством, вы возложите на господина Пузявича орден и поздравите его от имени российского престола светлейшим князем». Ей легко, а у меня сердце в клочья!

— Что ж, действуйте! — толкнул его в спину Ковбоев, — Пузявич где-то тут поблизости гуляет. Давайте я его покличу!

И хоть Кошкодавов в ужасе и вцепился ему в рукав, Ковбоев всё же заорал:

— Пузявич! Пузявич!! Идите сюда, вас тут Кошкодавов ищет!

Услышав крики, Пузявич обомлел и оперся на руку Генри, которому он изливал свою душу.

— Ну! Зовёт! Я вижу, надо действовать. Я и так задержал передачу ордена. Императрица велела передать тотчас по подписании договора.

Он потрогал топырившийся карман.

— Вот! Своими руками утвержу великую разницу между собой и приятелем. — Пузявич сокрушённо покачал головой и тяжело вздохнул. — Что поделать, надо итти. Я всегда говорил: — Варсонофий — фаворит. Он будет вертеть империей! Такой титул — герцог Марсианский. Он давно мечтал стать герцогом, вот и дождался!!! В случае чего, вы за него держитесь, мистер Пильмс, я утверждаю, он — фаворит!

И, сокрушённо качая головой, Пузявич поплёлся на крики Ковбоева делать своего друга Варсонофия — герцогом Марсианским.

17. Весьма почтенное прожектёрство российских сановников

Уполномоченные возвратились, привезя полученную на имя лорда Стьюпида через центральную станцию телеграмму от Хоммсворда. Последний сообщал, что в финансовых кругах Америки сильно заинтересовались возможностью принять участие в Обществе межпланетных сообщений. Стьюпид загадочно улыбался и чувствовал себя героем.

Вместе с тем, гг. Фрагодар и Марпуль заявили, что они должны отлететь в ближайшем будущем на Землю, где будут представлять интересы Марса в «ЭМТЛ». Что касается лорда Стьюпида, то его, как главу правления, правительство Марса приглашает остаться пока здесь. За ним через десять дней будет прислан аппарат. Лорд охотно согласился.

Был проведён торжественный банкет по случаю утверждения договора и новый церемонный обмен приветствиями.

Стьюпид заделовил. Обществу надлежало возможно скорее стать на ноги, почему и торопились заключить соглашение с русскими.

Герцог Марсианский и светлейший князь Межпланетский важно приступили к выполнению возложенной на них миссии.

Совещания продолжались четыре дня. За это время Ковбоев, Генри и Ирена несколько раз посетили резиденцию правительства и собрали материалы для отчёта на Земле.

Лорд Стьюпид набросал план работ. Исполнительная роль на Земле передавалась доверенному Хоммсворду, марсианам Фрагодару и Марпулю выдавался открытый лист на действия в предприятиях лорда Стьюпида. Инженер от Марса был г. Луфадук.

На первых порах представители русской эмиграции заключали договор на переброску с Земли 800000 русских. Лорд Стьюпид предлагал внести в различные банки по 100 долларов с каждого человека, желающего переотправиться. Небольшая оговорка: каждый имел право на 30 кило багажа, причём среди такового был обязан представить на Марс килограмм хлебных семян. Лорд Стьюпид хитроумно разрешил проблему расчёта с марсианами.