Страница 3 из 18
Когда вернулась Лена, Тил лежал поперек дивана с книгой в руке.
— Добрый вечер, Тил! — радостно сказала Лена. — Ну как твои дела?
— Прекрасно! — четко проговорил Тил и осторожно приподнял сломанную руку до уровня плеча. — Выше пока не поднимается, — виновато добавил он.
— Неужели срослось? — изумилась Лена.
— Конечно! Не удивляйся, у нас это в порядке вещей, — ответил Тил с оттенком гордости в голосе. О том, что ключица срослась не совсем правильно, он умолчал. В конце концов, сам виноват, что не знает индекса.
Оживленно переговариваясь, они вместе приготовили ужин, причем громче всего над своими промахами смеялся сам Тил, а затем снова уселись за большим столом, который явно был ровесником Лены, если не старше.
— Нет, Тил, это хлеб, его берут руками, а не вилкой, — засмеялась Лена. — Вот так, видишь? Переламывают и едят. Есть такая примета — с кем хлеб преломишь, на всю жизнь другом будет…
Тил тоже засмеялся и взял хлеб в руку. Горячая волна ударила вдруг ему в голову, уши загорелись, глаза застлало туманом, а руки стали невесомыми. Сквозь шум в ушах он услышал удивленный голос Лены:
— Ой, Тил, а ты покраснел! Это из-за хлеба, да? Глупости, пожалуйста, не обращай внимания, ты же гость, да еще инопланетный!
И Лена принялась рассказывать какой-то смешной случай с ее подругой по работе. Тил сидел молча, жевал кусок хлеба и тщетно пытался его проглотить.
Ему впервые в жизни довелось испытать чувство жгучего стыда за свой поступок, и сейчас его ощущения двоились: один Тил, с красными ушами, с трудом прожевывал кусок, чувствовал на глазах слезы и удивлялся, какое это мучение — стыд! Другой Тил витал где-то в облаках или хотя бы над стулом, неожиданно просветленный и… благостный! — вот подходящее слово! — витал и с тихим удивлением думал: «Какое же это сильное чувство, то, что я испытал, и как хорошо, что я смог его испытать!»
Дело в том, что он покраснел вовсе не из-за хлеба. Нет, просто начитавшись Достоевского, Тил решил сам проверить кое-какие из его нравственных построений. Тил, естественно, знал, как едят хлеб: при знакомстве с цивилизацией знание элементарных правил поведения входило в обязательный минимум подготовки. Его промашка с хлебом объяснялась иным — это была возможность вызвать Лену на эмоциональное откровение.
Тил, по сути, проделал эксперимент, нарочно ткнув хлеб вилкой. Ему хотелось узнать, как Лена отреагирует на его поступок, какие чувства в ней это вызовет. Ее эмоциональное поле он мог ощущать не напрягаясь. Но результат эксперимента обескуражил его. Тил осознал, что в своем опыте он перешел незримую грань дозволенности, причем дозволенности не в местном, земном, а в общечеловеческом понимании. Осознал — и покраснел от стыда — впервые в жизни.
Лена, похоже, заметила его смятение, потому что вдруг предложила:
— Тил, расскажи мне, пожалуйста, о себе…
Невольно обрадовавшись тому, что можно отвлечься от злополучного «опыта», Тил стал красочно живописать свой родной край, планету, где родился и вырос, ее грандиозные стройки и свершения, красоту природы и научный поиск.
— Нет, нет, Тил, расскажи, как ты живешь. Ты, понимаешь?
Тил порылся в памяти. А что он? Ну, родился, учился, работал. Влюбился вот в прошлом году… Недавно зубы новые вырастил. Что еще?
— Ну, хорошо, — сказала Лена, когда пауза стала слишком длинной, — расскажи мне о своих родных, друзьях.
Вот тут Тил мог развернуться! Уж о ком, о ком, а о своем друге Лоне, например, он мог рассказывать часами. Вот однажды во время экзамена Лон…
— Тил, а как ты вернешься домой? — спросила вдруг Лена.
Тил замолчал. Потом он осторожно положил вилку на скатерть, подпер голову рукой и тихо ответил:
— Не знаю. Наверное, никак…
— Почему — никак?
— А потому, что для перемещения на столь большие расстояния необходимы совместные усилия трех человек, умеющих управлять мыслеполями! Один должен быть вместе со мной здесь, на Земле, и один на Оркни. А здесь нет никого, кто смог бы…
И тут Тилу стало страшно. Не потому, что вдруг понял: домой уже никогда не попадет — это он уразумел раньше. Просто страшно. Он представил себе, как обоснуется здесь, как постепенно адаптируется, привыкнет, будет ходить на работу, лечить в поликлинике плохо сгибающуюся руку, разговаривать с людьми — не мысленно, а словами… До сих пор Тил чувствовал себя как на каникулах, на временном летнем отдыхе, а сейчас…
Прошло еще два дня. Лена с утра уходила на работу, а Тил в это время изучал Землю по книгам и телепередачам. Он уже хорошо представлял себе уровень развития землян и понимал, что помочь ему вряд ли кто сможет.
В тот вечер Лена, едва переступив порог, спросила:
— Тил, а как научиться управлять мыслеполем?
Тил засмеялся, но, подумав, серьезно ответил:
— Я толком не знаю, не специалист. У нас это все умеют от рождения. Да и зачем тебе это?
— Я очень хочу помочь тебе, Тил… Помочь вернуться домой, к своим. Ты знаешь, я сегодня весь день думала о тебе. И мне показалось, что я смогу понять тебя, смогу удержать ниточку…
Тил задумался.
— Понимаешь, Лена, ото в общем-то просто. Ты должна полностью отключиться от всего окружающего и сосредоточиться только на том, что тебе нужно сделать. Как бы тебе объяснить… К примеру, ты хотела бы поговорить со мной. Сосредоточься на этом, закрой глаза, расслабься и мысленно настройся на мой образ. Остальное получится само собой. Но нужно очень сильно хотеть этого.
— Давай попробуем, а? — предложила Лена.
— Давай! — согласился Тил. Он видел, что Лена сегодня очень возбуждена, и даже глаза ее радостно светятся.
Лена села на диван, закрыла глаза и стала мысленно звать Тила. Его лицо с серьезными и чуть грустными глазами сегодня весь день стояло перед ней. Но ответа не было…
«Бедный Тил, я не смогу помочь тебе! — в отчаянье думала она. — Я не умею, бедный, бедный Тил, Тил…»
«Лена, Лена, ты меня слышишь? — раздалось вдруг у нее в голове. — Лена!»
— Слышу, слышу! — громко закричала Лена, открыла глаза и смутилась: — Ой, я все испортила!
— Нет-нет, все замечательно, все прекрасно! — возбужденно заговорил Тил. — Ты ведь меня слышала, да?
— Да, слышала, и очень отчетливо!
— Это же здорово, Лена! Значит, ты можешь, и я смогу попасть домой! Лена! Это же очень здорово!
Он зашагал по комнате, что-то радостно бормоча и выкрикивая. Лена с радостью и грустью смотрела на него. Тил подошел к дивану и сел рядом с ней.
— Лена! Я хочу тебе предложить — поехали со мной! Я покажу тебе все, о чем рассказывал, познакомлю с Лоном. Здесь, на Земле, ты не очень счастлива. А у нас ты найдешь свое счастье, я уверен! Поехали, а?
Лена взглянула на Тила, отвела взгляд, вздохнула и медленно покачала головой.
— Нет, Тил. Пусть все, что я тебе сейчас скажу, покажется банальным, но я чувствую так. Ведь прописные истины становятся Истинами с большой буквы, когда мы прочувствуем, выстрадаем их, правда ведь? Да, Тил, я одинока здесь, и мне нелегко, но это — моя Земля. Я не хочу сказочного счастья. Я хочу сама построить его здесь, на Земле, хочу бороться за него… Я не поеду с тобой, Тил. Я останусь дома…
Тил, уже хорошо знакомый с земными обычаями, молча склонил голову перед Леной, затем бережно взял ее руку и коснулся ее губами.
— Извини, Лена. Я был не прав. Мне стыдно…
— Да нет, ничего, все в порядке, — откликнулась она. — Я понимаю, ты же хотел как лучше. Но мне будет лучше здесь. Кстати, — Лена улыбнулась, — а может, ты останешься у нас, а?
Тил недоуменно посмотрел на нее. Потом юмор ситуации дошел до него, он грустно улыбнулся и так же, как и Лена недавно, медленно покачал головой.
— Спасибо, Лена. Дома лучше, ты права.
— Ну что ж… Зато, Тил, ты лучше теперь меня понимаешь.
Она улыбнулась Тилу еще раз, и в ее глазах вспыхнуло радостное сияние.
— Ты сказал, что теперь сможешь попасть домой?
— Да. Раз ты меня слышишь — значит, мы можем послать синхронный сигнал на Оркни… Слушай, но как же это у тебя получилось? Ведь до сих пор никому на Земле не удавалось управлять мыслеполями. Кроме меня…