Чернобыльская рокировка

Ну, кто как. Такса была твердая. Поймают солдатики во время боя ефрейтора немецкого, отдадут его разведчикам, те им десять банок тушенки американской. Почистят пленного, и ведут в штаб. Всем хорошо. Солдаты сытые, разведчикам за линию фронта идти не надо, у штабных немец есть для разговоров. Одному немцу плохо, да и болт на него, он же нацист. Одно плохо, штабные рядовых не брали. Тому, серой скотинке, одна дорога, в лагерь.

Заточка свой взвод взял железной рукой. Были у него такие вихри, три медали и два ордена на груди, а у него значок гвардейский, шесть шрамов и контузия. Не авторитет он для них. Был, до первого выхода.

Пошли на пулеметы в лоб вчетвером. Полночи ползли по метру в минуту. Вырезали немцев начисто, батарею в небо, склад туда же, и на немецком бронетранспортере с двумя офицерами связанными, к штабу подкатили.

Через месяц Заточка командарму мог в глаза сказать: «Батя». Тот довольно щурился, таким отношением не многие могли похвастаться.

Все понимали, что затишье не навсегда. Скоро опять вперед. А разведке прямо сейчас. А траншеи у немцев одна за другой, между ними проволока колючая, мины густо наставлены, каждый метр передовой пристрелян. А «языка» дай, разведчик. Тебе за него в паек шоколад со сгущенкой уже дали. Отрабатывай УДП. Усиленное дополнительное питание. Умрешь днем позже. Как хочешь, так и расшифровывай, все будет правильно.

Ехал Заточка по дороге фронтовой, лейтенант старший, с тремя орденами на груди. Сталинградские награды его догнали. Машины одна за другой, трактор орудие волочет. Штрафники под конвоем идут. Собаки лают, конвой орет.

— По тормозам, — водителю говорит.

Зацепило его. Что, не понял. Надо разобраться. Идет вдоль строя. Глаза у штрафников в землю. Они сейчас никто. Пыль лагерная. Один, седой, в бушлате с чужого плеча, по рукавам видно, прямо смотрит.

К начальнику конвоя подходит Заточка, кивает. Отойдем, мол.

— У тебя наш человек есть. Я тебе десять тысяч и две канистры спирта, а ты его в покойники списываешь. Годится?

Минут пять торговались, пока договорились. Расписался Заточка в акте захоронения за свидетеля. Погиб при бомбежке, захоронен в братской могиле на перекрестке дорог. Дата, подпись. Все чин-чином.

А в разведке документы перед каждым выходом сдают вместе с наградами. В ящике у взводного четыре комплекта лежит, от партбилета до продовольственного аттестата включительно. Будет из чего выбрать для новой жизни.

— Здорово, Серега!

Обнялись друзья. Год не виделись.

Неделю все было хорошо, «языка» взяли, на немцев ужас навели. А потом приехал чин важный из Политуправления. Из госпиталя трех «самострелов» привезли и расстреляли. А ночью взвод НКВД вырезали. Никто не уцелел.

— Прости, Заточка, сорвался. Увидел, как крысы тыловые фронтовиков кончают для острастки, слетел с катушек, — честно покаялся Котляров. — Если надо, я сдамся.

— С двумя гранатами в их штаб войдешь?! — оскалился Заточка.

— И миной противотанковой, — улыбнулся Серега.

Народ напрягся.

— Мы, бляха-муха, не вторая ударная, подыхать безропотно не будем, — сказал Осадчий. Вырежем политруков и чекистов, выбьем немцев из Крыма, сами там засядем, Батю атаманом казачьим выберем. Сил накопим, возьмем и Москву, и Берлин. Закавказский фронт три страны на штык взял. Тегеран наш. Возьмем в долю их, и кончились Советы. А не выйдет у нас — умрем, как люди.

— Первый толковый заговор военных в этой стране. Хунта сержантов. Нет. Сдавайте документы, награды у себя оставляйте, на память. Вы в поиск еще вчера ушли. Так будет считаться. Сам по себе пойдешь, или дать тебе явку во Львове? Мне Испанец оставил перед расходом, — предложил Заточка.

— Мне тоже, — признался Серега.

Тут старшего лейтенанта ждал удар не шуточный. От всего взвода у него остался хромой старшина Митрич.

— Обуза я в походе лишняя, — сказал тот. — Пусть уходят. Хуже нигде не будет.

Исчез отряд, не оставив следа. Составил Заточка список потерь и пошел в штаб. Тут его командарм на учебу в Москву и отправил. Тоже вчерашним числом. Вернулся с учебы Заточка прямо к переправе через Днепр. Киев надо было взять к седьмому ноября. Река текла два дня от крови красная, но город взяли. А ученик Викинга стал подполковником.

Жизнь удалась. Появились шансы дожить до победы.

Киев.

Машина остановилась за два квартала до колледжа. Пика не возражал бы и к крыльцу подъехать. Тачка не рядовая, не у каждого есть. Роллс-ройс «Фантом». Но Сашок сказал — нет, а с ним спорить трудно. И пошли два студента второкурсника на летние курсы, в свою новую альма-матер. Переводом из Харьковского университета. Как раз уровень знаний проверить, с преподавателями и однокурсниками познакомится.

У торца здания, как раз, группка стояла.

— Подойдем? — спросил Пика Сашеньку.

Тот кивнул молча.

Приблизились, стали чужие разговоры слушать.

— Дай мне дозу, будь человеком. Я вечером денег подниму, отдам, — без всякой надежды в голосе, не в первый раз повторяла молоденькая крашеная блондинка.

— Кредита нет, — сказал паренек в черной куртке.

У торговца тоже это написано, прямо над стойкой, подумал студент.

— Я не понял, почему торговец в одежде клана ходит, — сказал Сашенька.

— Тут, за речкой, каждый одевается, как хочет, — объяснил ему Пика.

Два качка за спиной наркодиллера оживились, предвкушая развлечение.

— А чем он торгует? — возник вопрос.

— Наркоту толкает, — уверенно ответил Пика. Нагляделся на таких.

— Мальчики, купите мне дозу, — облизала губы девушка. — Я вечером вам обоим компанию составлю, — пообещала она.

— Сколько стоит? — спросил Пика.

— Полтинник, — оживился торговец.

— У меня только сотки, — достал Сашенька из кармана толстую пачку евро.

Вытащил одну бумажку, подал толкачу.

— Возьми две дозы, два вечера с вами, — заскулила блондинка.

Сашок глазом повел, Пика все понял. Торговец и девушка тоже. Спрятала она две дозы в задний карман и пошли студенты втроем на занятия.

— А откуда у тебя столько денег? — спросила девушка. — А вечером мы как будем, вместе или по очереди?

— Группа в бою держится вместе, — сказал Сашенька.

— Действительно, полный карман денег, — протянул торговец, доставая из кармана телефон. — Эй, на вахте, к вам трое идут. Белая Марго и двое новеньких. У Марго в заднем кармане два чека. Пригрозите полицией, у них денег много, пусть откупаются.

— И ноутбуки в футлярах, дорогие, — добавил один из качков.

Вошла тройка в вестибюль, а к ним наперерез два охранника, один с дубинкой, а другой с электрошокером.

— Делаем гадов! — крикнул Сашок, и взял руку с дубинкой на излом.

Захрустела косточка. Пика небрежно нож выкидной в пальцах завертел.

— Все, считай калека! — порадовал спарринг-партнера.

Сашенька с дубинкой в руках прыгнул в бок и ударил в колено. И сразу ногой в голову. Дубинкой с оттяжкой в челюсть. Зубы полетели на плитки пола.

Достал телефоны мобильные, Умник сразу участников определил.

Только у торговца тоже чутье было развито. Вылетела тройка во двор, Марго с шокером в руках, а тех уже и нет.

— Вот. Понимаешь. Если группа расходится, это черт знает что, и потеря управления. Всегда вместе, ясно?

— Ясно, — вздохнула Марго и неожиданно покраснела. — Что теперь будет?

Прорвемся, подумал Несталкер, это не от ягдкоманды отрываться. Всех перестреляем, патронов хватит.

— Оружие к открытому ношению, жетоны гвардии на грудь, — скомандовал Умник.

В аудиторию вошли с «Грозами» наперевес. Через пять минут в класс заглянул очень вежливый полицейский, посмотрел номера на гвардейских бляхах и тихо исчез в небытие. Преподаватель иногда сбивался с мысли, поглядывая на лежащие стрелковые комплексы.

— Не волнуйтесь, пан учитель, я и с левой руки быстрее многих стреляю, — заверил его Сашенька. — А что такое наркотики?

Разведчик изучал новое поле боя.