Чернобыльская рокировка

Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты! В Красной Армии штыки, чай, найдутся! Без тебя большевики обойдутся.

Что за страна невезучая. Начинали с Америкой на равных. В шестидесятых годах девятнадцатого века. У них по всей стране гражданская война отгремела. Мы Крымскую кампанию прогадили. У них рабство отменили, у нас крепостное право. Они на Запад дорогу строят через всю страну, мы на Восток, к Хабаровску и Харбину, Парижу востока.

Итог все видят.

Подбросил меня Роберт на аэродром и отправился я в Киев. Сообщил Овсову и Лехе, что груз будет. Транспорт, склады, охрана, фабрика аффинажная, эксперты по монетам и антиквариату, все вопросы на них скинул. Пусть пашут, отрабатывают погоны красивые и награды на груди. Сказал, что вечером тонны две на базе будут, через переход доставим. То, что через второй, уточнять не стал. Во многих знаниях многие печали. Серьезно. Я подтверждаю.

Пока основная группа еще в Зоне, решил к Дядьке Семену заскочить. Узнать как у них дела. Понятно, что, в общем и целом хорошо, иначе Умник сразу бы тревогу поднял.

Первый раз я у Дядьки Семена в гостях. Не дом, усадьба. Подъездную площадку увидел, встал на колено, погладил. Из родных плит, до боли знакомых, выложена. Вот почему они на Кордоне штабелями не лежат. Растащил наш хозяйственный народ, все стройматериалы в эпоху тотального дефицита, что поближе лежали. Забора нет. Акации вокруг зеленой стеной стоят. Дорожка плиткой выложена.

Интересно, что здесь раньше было?

— Щебенкой посыпали, — ответил мне Дядька Семен по связи.

Ускорил я шаг, сидит компания на веранде. Макс отлежался, до них добрался. Сидит глыба за столом. Дядька стоит, рукой машет. Пацаны телевизор смотрят. Естественно, про войну.

Выбор странный. Исторические подборки ВВС. Пика и соседский паренек, совсем молодой лет пятнадцать.

— Мысли, — говорю, — читаешь?

— Чего тут сложного. На дорожке остановился на минуту.

— Ну, как он отреагировал? — спрашиваю.

Они на меня смотрят недоуменно.

— Несталкер, как он переход перенес?

— Саша, — говорит Дядька Семен, — отвлекись ненадолго. Гости у нас. Вы друг друга без брони не видели еще. Знакомьтесь. Пан подполковник Смирнов, начальник отдела Департамента разведки. А это Саша. Племянник мой будет. Разрешение на оружие надо и документы настоящие.

Глянул я на его глаза и узнал Несталкера. Прицел в зрачке, он навсегда. Положил руку ему на плечо.

— Ничего не осталось, — говорит. — Даже о захвате аэродрома нигде ни строчки нет. Ни одной фамилии. Пропали они без меня. А я здесь.

— Мы в колледж записались на второй курс, переводом из другого, — вмешался в разговор Пика. — Завтра на занятия пойдем. На две специальности сразу. Экономист и химик-технолог.

— Давайте, а то столько дряни развелось, что на всех патронов не хватит. Будем их, как тараканов, химией травить. Главное, та война осталась там. А ты здесь. И войн на твой век хватит.

— Вроде мир кругом, — усмехнулся разведчик.

— Если тебе кажется, что все хорошо, значит, от тебя что-то скрыли.

— Точно. Оптимист, это плохо информированный пессимист, — поддержал меня Макс. — Я у ребят за шофера буду. Права им по возрасту не положены. А в метро их пускать…

Я представил заголовки в «Вечернем Киеве». Типа «Кровавая бойня в метро!»

Пика и Несталкер стреляли по очереди. Очередь к турникету быстро разбегалась. Шутка.

— Умник, документами займись.

— Уже.

Вот и поговорили.

Начало тринадцатого века

До Проливов вдоль берега добирались, с ночными стоянками, почти месяц. Викинги за это время винтовки освоили. Автоматы и пулеметы они за оружие не считали, ведь на них штыка не было.

Приказ — местных не грабить, за продовольствие рассчитываться, северян и освобожденных галерников поразил в самое сердце. Зачем платить за то, что можно отобрать? А Казанцев легко отдал полведра гвоздей за телегу вина, муки, сыра и копченого мяса. Правда, когда на следующей стоянке караван судов ждал стихийно возникший рынок, норманны оценили прелести мирной жизни. А через неделю один из местных вождей решил взять все.

— Неловко как-то они все затеяли, — сказал Викинг. — Ни одной женщины рядом с повозками. За холмом всадники, в роще Робин Гуды сидят. Не будем останавливаться, продолжаем движение.

Один из драккаров вышел вперед, возглавив походную линию. На всех мачтах уже были установлены сигнальные огни, потеряться в темноте не боялись. Два дня к берегу не причаливали, решили, что вышли из владений воинственного вождя.

На ошибку егеря указали. Своих соотечественников, тевтонов и алеманов, они ежедневно гоняли до седьмого пота. Ножи метать, дозоры ночные, посты скрытые вокруг лагеря, полосы малозаметных препятствий, весь набор противодиверсионный, с учетом Югославского опыта. В одну из засад разведка местных обитателей и влетела. Из десятка живьем двоих взяли. Остальных перекололи, как баранов на бойне.

А допрашивать и в эти времена уже умели. Поставят ногами на угольки горячие и вопросы задают. Слова так и выскакивают. Муций Сцевола, он один был. Поэтому и в истории остался. Эта парочка слабее духом оказалась. Пехота отстала на половину перехода, к утру должна подойти. А две тысячи всадников здесь. Готовятся ударить на лагерь по сигналу. Разведчикам надо огонь разжечь.

На него конная лавина и пойдет. Мигнул Викинг, и мучения их закончились.

Посмотрели вожди на обрыв прибрежный. Невысокий, метра два всего. Там костер и зажгли. Ударили копыта по земле. Идут всадники, нет от них спасения. Наклонились копья для удара страшного. Скорость бешенная, лошади в мыле. Так на всей скорости они с обрыва и полетели. На уже упавших сверху другие валятся. Вой и скрежет зубовный в ночи стоят. Смерть щедрый дар получила. Кони в завале ноги ломают, падают люди. Дышать нечем. Давка. Бойня. Последние сотни три, остановились. Тут ночь в день превратилась. Повисли в небе южном ракеты осветительные, «люстры».

— Залпом, огонь!

Ударили вместе двести винтовок. И еще четыре раза. И нет больше всадников на берегу. Взяли северяне в руки привычные топоры. Палки Тора, убивающие громом издалека, за спины убрали. Пошли раненых рубить и добычу собирать. Егеря с парой пулеметов дорогу перекрыли. Вдруг пехота быстрее зашагает. Им эти кольца медные и доспехи бронзовые не нужны. Свое бы сохранить.

Не пришла пехота. Через два часа после рассвета отплыли, оставив на берегу гору мертвых и вождя, посаженного на кол, перед ней.

Новости, несмотря на отсутствие почты, быстро разнеслись. Больше засад не было.

В Проливе, прямо на фарватере, стояло три корабля. Все что с веслами и больше драккара, Викинг считал галерами. Пусть так и будет.

— Флаг поднять! — скомандовал.

Ротмистр с комендатуры польский снял перед уходом. Его и поднимали. Был еще и итальянский, но северянам флаг с орлом нравился больше. На галерах он тоже произвел впечатление. К «Утренней Звезде» направилась лодка.

По скинутому штормтрапу на палубу поднялись трое. Один по дороге наверх, ковырнул стальной корпус бронзовым кинжалом. Обломок лезвия упал в волны.

— Мастер Функ, покажите своему коллеге судно, — кивнул на разведчика незадачливого Викинг. — Скажите ему чистую правду, мы здесь проездом и возвращаться не собираемся. Если надумаем в северные моря уходить, курс на Гибралтар возьмем.

Переводчик и шпион напряглись. Понимают русский, сделали вывод участники похода. Аристократ хранил надменный вид.

— Ваша речь напоминает язык Киевского княжества, что на реке Борисфен, — сказал переводчик. — Только выговор другой.

— У вас карты Великого моря есть? — перешел к делу шпион.

— Пошли, разберемся, что ты считаешь этим великим морем. За мной.

Шпион, сопровождаемый обер-лейтенантом Функом, проследовал в каюту Викинга. Сталкер включил объемный экран, и над столом повисла маленькая планета.

— Средиземное море или Атлантика? Что тебя интересует? — ткнул пальцами в планету, и в точках прикосновения небо и облака превратились в карту. — Мы здесь. Босфор. Константинополь. Царьград. Идем сюда, на Сицилию, в края, где нет снега. Надоест здесь, приезжай. У нас каждый человек на счету. Ну, что, попустите нас? Мы все равно пройдем, только ваши зря полягут. Напрасно умрут.