Страница 21 из 64
А нас ждало Хабарово. На всякий случай я оставил взвод под командованием "Каппеля" у маяка, а с оставшимися двумя взводами продолжил движение в Хабарово. "Каппелем" у нас в роте звали Порфирия Александровича Гейнторп-Оболенского - из "бывших", из "белых", да еще немецких кровей. Бывший чекист. Пострадал из-за того, что не сумел обеспечить своевременную поимку маршала Блюхера, который пытался спровоцировать войну с Японией возле озера Хасан. Разминулся с этим гением-маршалом буквально на полчаса - тот, узнав, что из Москвы едет комиссия разбираться с бардаком на Дальнем Востоке дал деру в отдаленные гарнизоны, и скрывался та, пока комиссия не уехала. Получил Порфирий за этот прошлеп - четыре года лагерей, как пособник врага народа. Освободили по амнистии. Восстановиться в должности не успел - грянула война. Так и застрял на Севере. Прозвище он свое получил из-за того, что умел носить военную форму. Причем носил ее так, что казалось, что перед тобой не офицер РККА, а "каппелевец" из фильма Чапаев.
Что характерно, в Хабарово нас никто не ждал. О немецком десанте там тоже ничего не слышали. Начальник тамошней базы смотрел на меня ошарашенными глазами. А вот когда я упомянул про отражение атаки на маяк, он впал в панику, и не успокоился, пока с этого маяка по радиосвязи ему не доложили обстановку. Счатью его не было предела! Он потребовал, чтобы я тут же написал рапорт о поощрении десяти самых отличившихся, включил в него себя самого, и обещал, что всех отличившихся представят к орденам. В чудеса я не верил, но рапорт написал. Зря не верил! Через месяц нас всех действительно наградили! Разгадку сего феномена я узнал после войны. Начальник тамошней базы был коммунист и почти двоеженец. Развестись и бросить первую жену с детьми ему совесть и партия не позволяли, а порвать отношения с любовницей - чувства. Любовницу он поселил именно на этом маяке. Работала она там радисткой. Погибла в 1943 году на транспорте "Марина Раскова", потопленного немецкими подлодками. После ее смерти он месяц пил, добился освобождения от должности, а затем ушел матросом на один из новых тральщиков, кажется на ТЩ-116, участвовал в потоплении трех немецких подлодок, а после войны стал одним из разработчиков целой серии противолодочного вооружения. Умер в годы перестройки.
Вот такая вот странная история вышла с этим маяком."
Чтобы поставить точку в истории подводной лодки U-209 и ее командира, мы приведем еще один мемуарный отрывок о гибели данной субмарины. Речь идет о книге "В борьбе с нацистскими субмаринами" воспоминаний канадского летчика Иеремии Соломона Радетцки летавшего в качестве стрелка на летающей лодке "Canso" (типа "Каталина") из Sqdn. 5/W.
"…Это случилось 4 мая 1943 года. Наша "Canso" выполняла очередное рутинное патрулирование в районе к востоку от острова Ньюфауленд. Мерно гудели все четыре мотора "Каталины" - два авиационных, и два электрических в системе управления. Тоска и скука. Погода дрянь. Да и кто здесь может появиться? Никакие немецкие самолеты в такую даль не залетают. От скуки во время полетов, я занимался любимым делом, листал газеты с биржевыми сводками, чтобы по возвращении сыграть на продаже-покупке акций и увеличить свой капитал. Еще можно поразгадывать кроссворды. Именно этим я и собирался заняться, когда в наушниках раздался торжествующий вопль нашего радиста - рыжеволосого шотландского парня Исайи Мак Дизраэли, любящего после полета пооприходывать своим обрезанным членом всех девушек-католичек из вспомогательной службы, работающих на нашей авиабазе.
- Парни!!!- заорал он, - Нам прислали срочную работенку! Код "три креста"!
Мне было слышно, как кто-то присвистнул. Наверное, стоит пояснить читателю, что по предложению большевистского лидера Сталина, руководившего СССР в то время (кстати, до 1942 года СССР был единственной страной в мире, где существовала уголовная ответственность за антисемитизм) в приложение N2 к Атлантической Хартии была добавлена статья 18, в соответствии с которой США, Англия и СССР, регулярно обменивались списками военных преступников, подлежащих уничтожению без суда и следствия. Код "три креста" - как раз и существовал для обозначения таких преступников в шифрограммах и радиограммах.
Примерно через полчаса поисков, на экране радара, за котором сидел темноволосый крепыш из Квебека Саймон Мак Дуглас появилась отметка.
- Вижу свинячью лодку! - заорал Саймон, с заметным парижским акцентом, который он приобрел после того, как ему выбили два передних зуба на одной веселой рождественской драчке с морскими пехотинцами в баре "Ньюфаулендский тюлень", - Пеленг сорок три градуса, дистанция восемь миль!
Наша милая "Canso", качнув серебряным крылом, накренилась влево и легла на новый курс. Между нами и свинячей лодкой нацистов висела облачность, но от этого хуже было только наци - мы их видели на радаре, а они нас нет. Они так и не научились засекать работу нашего радара. Уже после войны я прочитал в одной книжке, что вместо разработки нового радара они занялись разработкой способа приготовления мыла из евреев, и потратили на это все деньги и все время.
- Легли на боевой курс! - прошла по трансляции команда лейтенанта Джимми Мак Сибира. Да, должен заметить, что командир наш, Джимми, человек неплохой, хотя юмор его, честно говоря плосковат и туповат. Мы летаем вместе уже тринадцать месяцев, и все эти тринадцать месяцев, он изводит меня одной и той же идиотской шуткой:
- Ерема, мать их итию! Что у вас у евреев, все не как у людей? Мало того, что пишете и читаете задом наперед, так еще так же и летаете?
Это типа он так намекает, что во время полета, я - стрелок - сижу спиной вперед, прикрывая хвост самолета. Достал уже честное слово! На себя бы посмотрел! Если он думает, что косоворотка, подпоясанная кушаком, чем-то похожа на шотландский килт, и делает его шотландцем, то он глубоко заблуждается! Хотя, как я уже сказал, парень он неплохой, простоватый сибирский богатырь, с кулаками, каждый размером с мою голову. Этими-то кулаками он и разгонял морпехов, когда узнал, что те выбили Саймону два зуба, приговаривая: "И сторицею воздастся!". Ну не сторицею, но полсотни зубов эти вояки на поле схватки оставили. Ого! Шум работы движков нашей красавицы "Canso" изменился и она пошла со снижением, пробивая слой облачности.
- Сброс!
Самолет дернулся и вниз полетели бомбы. Я прильнул к стеклу пулеметной турели, и увидел внизу свинячую лодку, около которой на воде расходилось несколько кругов от падения бомб. И тут…
- Есть! Есть! - заорал я. Я-то думал, что бомбы не взорвались, а они просто были поставлены с небольшим замедлением. Вверх взметнулось четыре водяных столба и нацистская лодка завалилась на борт. Завалилась и не выпрямилась!
- Внимание! Ложимся на боевой курс! - вновь прогремел голос нашего командира по трансляции. Правильно! Этих нацистских свиней нужно добить, чтоб не выжили!
- Сброс!
Вниз снова полетели бомбы. Снова возле лодки появились всплески, а затем вверх взметнулись водяные столбы. Свинячая лодка дернулась, и внезапно поднялоась вертикально, задрав вверх свой нос. Несколько секунд постояла в раздумье и внутри нее что-то взорвалось. Мне было видно, как разлетаются ее обломки. Наша "Canso" сделала круг. Я заметил растекающееся масляное пятно, по краям и внутри которого, виднелись человечески фигурки в оранжевых спасательных жилетах. Мы пошли на посадку к краю этого пятна - Джимми решил видимо уточнить кого мы потопили.
Волнение на море было небольшим, но я позеленел - меня быстро укачивало из-за проблем с вестибулярным аппаратом.
- Какая лодка? Кто командир? - прокричал вопрос Саймон, через приоткрый бортовой люк, одному из плававших в море наци.
- U-209, капитан-лейтенант Генрих Брода, - ответил один из нацистов.
- Извините парни, но мы торопимся. Берег в том направлении. Счастливо оставаться! С прошедшим Рождеством Вас!
Взревев моторами наша "Каталина" запрыгала по волнам и весело взмыла вверх
- Исайя! - раздался рык Джимми, - Радируй на базу - Урсула двести девять. Аллюр. Три креста. Урсула двести девять. Аллюр. Три креста. Урсула двести девять. Аллюр. Три креста. Добейся от них подтверждения и правильности приема радиограммы.