Страница 10 из 179
Таким образом, за двенадцать лет из-под пера Александра Исаевича вышли три совершенно разные версии его первого ареста. Факт уже сам по себе примечательный, особенно для человека призывающего жить не по лжи.
Но дело не в том, чтобы в очередной раз уличить А. И. Солженицына в неправде. Этот арест во многом предопределил всю его будущую жизнь. Поэтому для правильного ее понимания необходимо знать, что же произошло с ним в 1945 г. на самом деле?
Архивные материалы, связанные с этим эпизодом, до сих пор остаются для исследователей недоступны. Только два человека получили возможность познакомиться с ними и частично предать их огласке: бывший заместитель главного военного прокурора СССР генерал-лейтенант юстиции в отставке Борис Алексеевич Викторов (6) и журналист Кирилл Анатольевич Столяров (7). Именно они опубликовали постановление, на основании которого был произведен арест А. И. Солженицына.
Вот текст этого документа, обнародованный К. А. Столяровым, по его утверждению, «без существенных сокращений»:
«Гор. Москва, 30 января 1945 года.
Я, ст. оперуполномоченный 4 отдела 2 управления НКГБ СССР,[5] капитан Госбезопасности ЛИБИН, рассмотрел поступившие в НКГБ СССР материалы о преступной деятельности СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича, 1918 года рождения, урож. гор. Кисловодска, русского, беспартийного, с высшим педагогическим образованием, находящегося в настоящее время в Красной Армии в звании капитана.
Имеющимися в НКГБ СССР материалами установлено, что СОЛЖЕНИЦЫН создал антисоветскую молодежную группу и в настоящее время проводит работу по сколачиванию антисоветской организации.
В переписке со своими единомышленниками СОЛЖЕНИЦЫН критикует политику партии с троцкистско-бухаринских позиций, постоянно повторяет троцкистскую клевету в отношении руководителя партии тов. СТАЛИНА.
Так в одном из писем к своему единомышленнику ВИТКЕВИЧУ СОЛЖЕНИЦЫН 30 мая 1944 года писал:
„…Тщательно и глубоко сопоставив цитаты, продумав и покурив, выяснил, что (Сталин) понятия не имеет о лозунгах по крестьянскому вопросу и (нецензурно) мозги себе и другим. В октябре 17 года мы опирались на все кр-во, а он утверждает, что на беднейшее…“.
В письме к ВИТКЕВИЧУ от 15/VIII — 44 г. СОЛЖЕНИЦЫН указывает:
„…3) В отношении теоретической ценности (СТАЛИНА) — ты абсолютно прав. Больше того, (он) очень часто грубо ошибается в теории и я наглядно мог бы продемонстрировать тебе это при встрече на примере трех лозунгов по крестьянскому вопросу (одному из кардинальнейших вопросов Октябрьской р-ции)“.
В письме к своей жене РЕШЕТОВСКОЙ в ответ на ее сообщение о результатах экзаменов, которые она сдавала в аспирантуру, СОЛЖЕНИЦЫН 14/X — 44 г. писал:
„…А что ты не ответила на вопрос о трех сторонах диктатуры пролетариата, не унывай, ибо это уже не ленинизм, а позже — понимаешь? И ничего общего с серьезной теорией не имеет. Просто кое-кто, не понимая всей глубины бесконечности, любит примитивно считать на пальцах“.
По этому же поводу СОЛЖЕНИЦЫН пишет ВИТКЕВИЧУ:
„…Я указал ей (жене), что всякие учения о трех сторонах, пяти особенностях, шести условиях никогда даже не лежали рядом с ленинизмом, а выражают чью-то манеру считать по пальцам“.
В письме тому же адресату СОЛЖЕНИЦЫН 15 августа 1944 года указывал о необходимости после войны обосноваться в Ленинграде, мотивируя это следующим:
„…Москва тоже не нужна, а нужен Ленинград, не свободный город торгашей, а пролетарский и интеллигентный умный город… К тому же по традициям (подумай!) чужд (СТАЛИНУ)“.
Будучи на фронте СОЛЖЕНИЦЫН в письмах советует единомышленникам избегать боев, беречь „силы“ для активной борьбы после войны.
В письме ВИТКЕВИЧУ от 25 декабря 1944 года он пишет:
„…Письмо и злоба твоя отозвались во мне очень громко… Я всегда стараюсь избегать боя — главным образом потому, что надо беречь силы, не растрачивать резервов — и не тебя мне пропагандировать в этом…“.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 146 и 157 УПК РСФСР, —
ПОСТАНОВИЛ:
„СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича подвергнуть обыску и аресту с этапированием в Москву для ведения следствия…“» (8).
Постановление было подписано начальником 4-го отдела Второго управления НКГБ СССР подполковником А. Я. Свердловым и заместителем наркома госбезопасности Б. З. Кобуловым. 31 января его утвердил заместитель Генерального прокурора СССР, главный военный прокурор А. П. Вавилов (9).
Из прокуратуры постановление было передано в Главное управление контрразведки (СМЕРШ) Народного комиссариата обороны СССР, которое тогда возглавлял В. С. Абакумов. Отсюда 2 февраля 1945 г. за подписью генерал-лейтенанта Бабича в контрразведку «Смерш» Второго Белорусского фронта ушла секретная телеграмма № 4146 о необходимости ареста А. И. Солженицына (10).
Контрразведка фронта отдала соответствующее распоряжение котрразведке 48 армии. И 9 февраля 1945 г. на командном пункте 68-й Севско-Режицкой бригады, который располагался в Восточной Пруссии на побережье Балтийского моря в небольшом городке Вормдитт (11), А. И. Солженицын был арестован (12).
«Комбриг, — читаем мы „Архипелаге ГУЛАГ“, — вызвал меня на командный пункт, спросил зачем-то мой пистолет, я отдал, не подозревая никакого лукавства, — и вдруг из напряженной неподвижной в углу офицерской свиты выбежали двое контрразведчиков, в несколько прыжков (видимо, до этого служили в балете или в ансамбле песни и пляски — А.О.) пересекли комнату и, четырьмя руками одновременно (значит, долго тренировались — А.О.) хватаясь за звездочку на шапке (зачем? — А.О.), за погоны (обратите внимание — за погоны, а не за погон — А.О.), за ремень, за полевую сумку, драматически закричали (в два голоса — А.О.): „Вы арестованы!“» (13).
Попробуйте, если у вас есть хотя бы небольшое воображение, представить эту картину, не забывая при этом, что двое обыкновенных контрразведчиков имели только четыре руки. Читать без улыбки приведенные строки нельзя. Не нужно большого ума, чтобы понять: нарисованная А. И. Солженицыным картина — плод фантазии. Или никакого ареста не было, или же он происходил совсем не так.
Далее, по А. И. Солженицыну, контрразведчики («капитан и майор») «выпотрошили» его полевую сумку, сорвали погоны, сняли с шапки звездочку, забрали ремень, после чего вытолкали арестованного во двор, посадили в черную эмку и повезли в контрразведку штаба армии, которая находилась в прусском городке Остероде (14).
«В ту ночь, — пишет Александр Исаевич, — смершевцы совсем отчаялись разобраться в карте (они никогда в ней и не разбирались), и с любезностями вручили ее мне и просили говорить шоферу, как ехать в армейскую контрразведку. Себя и их я сам привез в эту тюрьму и в благодарность был тут же посажен не просто в камеру, а в карцер» (15).
По словам А. И. Солженицына, в контрразведку 48-й армии его доставили «после полуночи», и, видимо, только здесь был составлен протокол обыска (16). Из интервью Б. А. Викторова явствует, что «в [следственном] деле есть список, отобранного у Солженицына при аресте. В нем записаны: портрет Троцкого, портрет Николая II, дневник» (17). Неужели командир батареи, советский офицер носил в своей полевой сумке портреты не только свергнутого царя — «Николая Кровавого», но и «врага народа» Л. Д. Троцкого, обвинявшегося в связях с гестапо?
«Я, — вспоминает А. И. Солженицын, — как раз был четвертым, втолкнут уже после полуночи» в карцер армейской контрразведки (18).
На следующий день утром арестованных построили во дворе. «Когда меня из карцера вывели строиться, — пишет Александр Исаевич, — арестантов уже стояло семеро, три с половиной пары, спинами ко мне. Шестеро из них были в истертых, все видавших русских солдатских шинелях… Седьмой же арестант был гражданский немец… Меня поставили в четвертую пару, и сержант татарин, начальник конвоя, кивнул мне взять мой опечатанный, в стороне стоящий чемодан. В этом чемодане были мои офицерские вещи и все письменное, взятое при мне — для моего осуждения» (19).
5
С 14 апреля 1943 г. по 4 мая 1946 г. Второе управление Народного комиссариата государственной безопасности возглавляло контрразведку (Лубянка: ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. Составители А. И. Кокурин и Н. В. Петров. М., 1997. С.125).