Коридор

– Оберфельдфебель Гримм. – Тут же отреагировал дежурный.

– Гримм, сказочник хренов. Если он жив, приволоките его ко мне. Чья это машина? – обратился он к Бренеке.

– Маера.

– Опять Маера!

– И опять правое шасси, – констатировал Шеф.

– Капитальный ремонт. Ну, ничего, я им устрою хорошую жизнь. И ты еще хочешь, чтобы я вот с этим шел в бой?

Кюстер обернулся к капитану Липперту, но того уже и след простыл.

– Господин оберст, с КП докладывают, что из штаба прибыл полковник Флекенштайн в сопровождении какого-то майора. Через пять минут он будет здесь.

– А ему-то что надо?

– Борт полста семь. Полоса свободна. Можете заходить на посадку.

Fi-156, сделав еще один круг, стал выходить на прямую. Плавно снижаясь, он вскоре мягко соприкоснулся с землей и, идеально пройдя по ВПП, свернул на рулежку, медленно приближаясь к своему штатному месту стоянки.

– Спасибо тебе, Карл, – произнес Клаус, чмокнув того в темечко, когда завизжавшие тормоза возвестили об окончании полета.

– За что?

– За то, что мы не повторили подвиг этого «акробата», – указав на тягач, волочащий со взлетки останки самолета с бортовым номером «03», произнес он. – По статистике британских королевских ВВС, из четырнадцати тысяч пилотов, погибших в Первой мировой войне, семь тысяч погибло в результате тренировочных полетов.

– Да иди ты к черту вместе со своими королевскими ВВС! Я и без тебя места себе не нахожу.

Подоспевшие техники быстро вставили колодки под колеса и, открыв дверь фонаря, помогли Карлу выбраться наружу. Спрыгнув на землю, он, к удивлению для себя, увидел приближающегося Хельмута, который в этот момент должен был находиться где-то в районе кухни.

– Спасибо, что сберег для нас Клауса.

– Не за что, – без всякого интереса отреагировал на шутку Карл, догадываясь о том, что последует дальше.

– А ты знаешь, что по статистике.

– Знаю.

Из кабины с диким хохотом в высокую, некошеную траву вывалился Клаус, изо всех сил превозмогая приступ истерического смеха.

– А чего вы все ржете, – недоуменно обвел их взглядом Хельмут.

– Ведь я еще не успел пошутить?

– Твое появление это уже само по себе хорошая шутка. К тому же, ты слегка опоздал. Я уже успел вкратце обрисовать ту познавательную лекцию о «доблестной» истории британских ВВС, которую нам вчера прочел Шеф, когда этот умник давил в бунгало подушку, говоря всем, что «грызет гранит науки».

Отвечая Хельмуту, Клаус продолжал лежать на спине в густых зарослях, так что из травы торчала лишь голова. Одновременно с еще не прошедшим приступом смеха он пытался расстегнуть карабины подвесной системы. Но у него это никак не выходило, что, судя по ритму методично содрогающейся головы, веселило его еще больше.

– Вот так всегда, все самое вкусное мимо меня проходит.

– Поэтому Шеф и ставит тебя чаще других на кухню, чтоб не похудел. Кстати, что там сегодня на обед? Опять подгоревшая каша?

– Если доживешь – сам узнаешь.

Клаус наконец одолел подвеску и теперь, поднявшись на ноги, последовал за Карлом и Хельмутом.

– Куда вы так гоните? Меня подождите.

Давая возможность себя догнать, они остановились на пару секунд, после чего продолжили путь к вышке.

– А что, вы попали под грозовой фронт? Или у вас в кабине установили калорифер? – Хельмут брезгливо вытер с лица Карла очередную струйку пота, выкатившуюся из-под гермошлема.

– Нет, Филин, как всегда, в своем репертуаре. Это у него от трепетного восторга.

– А чего вы меня все Филином зовете? – Карл резко дернулся, пытаясь огреть обидчика дружеской оплеухой, но Клаус вывернулся, и удар пришелся в мягкую подушку парашюта.

– Все дело в том, – обнял друга Хельмут, – что когда ты за штурвалом, то, к счастью, не видишь свои зрачки. Они у тебя в этот момент становятся, как тарелки наших полутораметровых прожекторов. Такие же большие и яркие.

На этот раз пинок достиг цели, несмотря на то, что в ловкости Хельмут ничуть не уступал Клаусу.

– Идите вы оба.

С летней ремонтной площадки возле третьего ангара, чаще используемой как плац для построений, послышалось «Вольно, разойдись», и все трое обернулись на звук голоса. После команды строй превратился в бесформенную людскую массу, а в сторону мерседеса образца 38-го года проследовало два офицера в черных кожаных плащах.

– А это еще что за делегация? – пристально вглядываясь, спросил Клаус.

– Будущее начальство Карла, если летать не научится. – Съязвил Хельмут, на ходу срывая травинку и засовывая ее себе в рот. – Некто майор фон Карнатски. Приезжал с агитационной миссией. Искал верных рейху арийцев с незапятнанной репутацией и чистой совестью. Для набора в свой штурмовой штаффель.

Глядя на Хельмута, Карлу было трудно понять, шутит тот или говорит серьезно.

– И что, много идиотов нашлось? – сразу понял, о чем речь, Клаус.

– Ну, раз уезжают одни – думаю не очень. Хотя если бы они увидели, как Карл браво воюет с облаками, то, несомненно, нашли бы общий язык.

– А что ему надо, этому фон Карнатски? – как всегда, не понимая о чем речь, переспросил Карл.

– Он уже полгода здесь колесит. – Хельмут приблизился к Карлу, продолжая медленно обгрызать соломинку. Его веселье вдруг куда-то улетучилось. – Смертников ищет.

– То есть?

– Слышал про японских камикадзе?

– Ну, кто же про них не слышал.

– Вот он тоже где-то услышал. А теперь ищет где[26].

– Ладно тебе стращать нас, – Клаус в очередной раз попытался поудобней перехватить вечно сползающие лямки подвесной системы парашюта. – Если бы ему повезло, и он приехал после обеда, то из-за твоей стряпни половина полка в добровольцы бы записалась.

– Не шути с огнем, краснокожий, – говоря с акцентом американского «колхозника» из дешевого вестерна, Хельмут поднес руку к кобуре. – И парашют тебя не спасет.

Последний незамедлительно полетел в его сторону, но Хельмут увернулся, от чего метательное оружие Клауса с диким звоном карабинов приземлилось на землю где-то далеко в стороне. А псевдоковбой с бешеным улюлюканьем понесся за быстро удаляющимся псевдокраснокожим.

– Я это сам не понесу, – прокричал им вслед Карл, на ходу вскидывая парашют на свободное плечо. – Дети великовозрастные.

2 октября 2002 г.

Санкт – Петербург

Варшавский вокзал.

Промозглый ветер гонял по перрону одинокий кленовый лист. Осень уже давно правила только номинально, по календарю, отдав инициативу ранней зиме с первыми заморозками и мелкими песчинками колючего снега, которые, как не отворачивайся, все равно летят в лицо, больно царапая кожу.

Глубже кутаясь в меховой лисий воротник, девушка с прямыми русыми волосами еще раз посмотрела в даль, куда очень скоро поезд должен умчать человека, который на этом этапе жизни был для нее всем.

Ее звали Арина. Под стать имени была и внешность. Ее нельзя было назвать красавицей. Но на нее хотелось смотреть, не отводя глаз: cлегка вытянутое волевое и энергичное лицо, нос с едва заметной маленькой горбинкой; умные стремительные глаза, как магниты, притягивающие к себе внимание. Ей было всего двадцать пять. Но, несмотря на молодой возраст, она была одной из ярых активистов Санкт-Петербургского общества «Поиск», работа в котором уже давно превратилась из хобби в образ и цель ее жизни.

Трудно было понять, почему три года назад она решила заняться этим делом. С ее блестящим экономическим образованием она могла найти себя в любом маломальском, энергично развивающемся предприятии. Но деньги ее никогда не интересовали, даже в студенческие годы. С момента совершеннолетия какой-то меценат ежегодно переводил на счет в банке солидную денежную сумму, которой с лихвой хватало на безбедное существование. Все попытки разобраться в том, кто все это делает, так и не увенчались успехом. Но, скорее всего, это был ее отец – «капитан дальнего плавания», который ушел в «длительный рейс», как только узнал, что ее мать беременна, и теперь с помощью этих денег пытался искупить вину за детство, в котором его не было.

26

 Немцам так и не удалось создать боевые летные соединения, аналогичные японским камикадзе, так как сама идея противоречила теории нацистов о сверхчеловеке. За все время до конца войны в Люфтваффе не было зафиксировано ни одного воздушного тарана, даже в небе над Берлином.