Коридор

– Не спасибо, а выздоравливай и поскорей, – Мелен кокетливо улыбнулась и еще раз прильнула к его губам, – ты мне еще понадобишься здоровым.

– Ну, раз надо, так надо.

– И не забудь, завтра в половине шестого, – уже садясь в машину, произнесла она.

– Да, я помню, – махнув визиткой вслед, произнес Карл.

Проводив удаляющуюся машину взглядом, он пошел в сторону шлагбаума, возле которого уже поджидал дежурный, как-то гаденько улыбаясь.

– Ну и повезло же тебе. Такую мадам трудно найти даже у нас в Германии.

– Искать надо лучше, – прошмыгнув под шлагбаумом и не смотря в его сторону, ответил Карл. В нем этот тип почему-то вызывал сильное чувство антипатии, из-за чего любезничать совершенно не хотелось.

– А таможенный сбор? – не унимался тот, продолжая так же гнусненько улыбаться.

– На, вымогатель.

Карл протянул дежурному бутылку, в которой вино, как ему казалось, было значительно хуже.

– А может быть, лучше колбаски?

– Обойдешься.

– Передай своей крошке от меня спасибо. И скажи, пусть почаще заходит, когда я стою на КП, – прокричал дежурный вслед, довольно болтая бутылкой.

Карл же неторопливо побрел в сторону лагеря, пытаясь собрать воедино все то, что услышал. Первый раз в своей жизни он сделал как обычно, а получилось лучше. – «Хотя, какая это, к чертям собачьим, моя жизнь. Это сон, причем кошмарный, из которого я никак не могу вырваться».

– Тебе, я смотрю, понравилось с ним лизаться, – недовольно пробурчал Жан, когда машина выехала на асфальтированное шоссе.

– Перестань молоть чушь. Мне это доставило ровно столько же удовольствия, сколько бы тебе целовать орангутанга.

– Так я тебе и поверил.

Приоткрыв окно, он смачно сплюнул.

– Это твои проблемы.

В машине воцарилась тишина, которую нарушал лишь монотонный звук работающего мотора.

– Что он тебе сказал? – первым не выдержал Жан.

– Что ничего не помнит, – ответила она, выпуская клуб табачного дыма в приоткрытую форточку.

– И ты ему веришь?

– Нет, конечно.

Глава 6

21 июня 1943 г.

I/JG 26

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста, – фельдфебель положил на стойку окошка журнал.

– Там в двух местах надо, – добавил он, когда Карл собирался вернуть его обратно.

– Такое чувство, что вы мне танк на прокат даете.

– К сожалению, правила для всех одинаковы. Не я их выдумал, и им подчиняется даже рейхсмаршал авиации Генрих Геринг.

Последние слова были явно адресованы в «огород» Карла. Он ровным счетом ничего не значил для этого фельдфебеля, и тот всеми возможными способами, не запрещенными уставом, пытался это показать. По-видимому, в душе ко всей молодежи он относился одинаково – как к несмышленым выскочкам. Это отчетливо читалось в холодном взгляде, которым он сейчас колюче взирал на Карла через линзы очков.

– Ваш пистолет, – вместо журнала на стойке появился Люгер, две пустые обоймы и две планки с патронами.

Не надо было обладать большим «военным» опытом, чтобы заметить то ужасное состояние, в коем находился пистолет. Особо плачевно выглядела рукоятка и верхняя часть затворной рамы. На ней был такой слой копоти вперемешку с машинным маслом, будто бы его только недавно вытащили из костра, где он, не понятно зачем, находился.

– Вы бы его хоть протерли, – пробурчал Карл, пытаясь достать из кармана чистый носовой платок.

– Содержание личного оружия в постоянной боевой готовности

– есть обязанность каждого военнослужащего, – процитировал фельдфебель строку из общевойскового устава. – И если оно в таком состоянии, что за него противно браться, то в этом виноваты только вы, – выпалил он из своего окошка, при этом вытирая руки большим куском ветоши.

– Оставьте свои проповеди для подчиненных. Не я вам его сдавал, и если он в таком виде, то на то есть причины.

– Только благодаря этому я его и принял. И вообще… – фельдфебель что-то еще хотел добавить, но вовремя остановился. За свои полвека он хоть и научился сдерживать эмоции, тем не менее, давалось это ему с большим трудом. – У меня, между прочим, полторы тысячи единиц под ответственностью. И если за каждым еще и чистить…

Почти готовый сорваться, Карл отошел в сторону, так и не дослушав, что этот «вояка» думает о нем и ему подобных. – «Да, мне еще долго придется вживаться в «роль». Я ведь даже фельдфебеля не могу на место поставить. И почему мне так постоянно везет?» – За время, проведенное здесь, у него сложилось впечатление, что первая половина сослуживцев его открыто и искренне ненавидела, а вторая делала это не менее искренне, но втайне от всех. Что ни день, то или скандал или какая-нибудь новость, которая по своему содержанию хуже всякого скандала. – «Не удивительно, что он отсюда слинял. Удивительно другое. Почему я должен за него отдуваться?»

– Черт, – выругался Карл, защемив затвором кусок кожи между большим и указательным пальцами.

– «И как меня только угораздило? Делал же все, как на плакате. А что же будет, если мне, не дай бог, придется стрелять?»

На пораненном месте быстро образовалась гематома в виде бесформенного алого пятна, которая через какое-то время приобрела бурый цвет.

– Вам ветошь дать? – из окошка участливо созерцал фельдфебель. Он уже давно вытер руки и теперь протягивал Карлу кусок грязной, замасленной тряпки.

– Засуньте ее себе знаете куда? – остановившись на полуслове, он попытался найти более приличное место, где бы, по его мнению, тот должен хранить эту самую тряпку. – В ухо, например.

Запихнув пистолет в кобуру, испачкав тем самым и ее, Карл быстро вышел на улицу, где возле автобуса столпилась группа офицеров, ожидавших отправки в город. Стоя на крыльце, он попытался отыскать кого-то знакомого, и тут же на глаза попалась высокая фигура Рихарда. Тот чуть в стороне ото всех о чем-то беседовал с Губером.

– Чего так долго?

– Да так…

– У тебя все нормально?

– Откуда у этого самодовольного осла столько гонора? – не вытерпев, выпалил Карл.

– Ты это про Хандорфа?

– Я не знаю, как этого олуха зовут.

Рихард довольно заулыбался.

– Это наша местная достопримечательность. Кавалер всех степеней «Железного креста», а также «Рыцарского креста с дубовыми листьями». Последнюю награду ему сам Гудериан в госпитале вручал.

– Так чего же он на складе отсиживается? С такой биографией ему самое место на фронте… – «А лучше на восточном, чтоб его там поскорее грохнули», – последние слова по известным соображениям он добавил про себя.

– Сидит он только потому, что свое уже отбегал.

– В смысле?

– В прямом. Его последнее пребывание в госпитале было связано с ампутацией конечностей, да ты лучше сам полюбуйся.

Генрих указал в сторону крыльца, на которое выехал фельдфебель в инвалидном кресле. Остановившись у края ступеней, он вытащил тот самый кусок замасленной тряпки, принявшись тщательно дотирать руки. Его нынешний вид совершенно не стыковался с образом человека, которого Карл видел накануне. Особо сильно взгляд притягивали увечья. Правая нога была ампутирована по колено, а левая почти по бедро. Хандорф заметил пристальное внимание Карла, и ему пришлось отвернуться.

– Такое чувство, что его поезд переехал, и почему его не комиссуют?

– Не поезд, а танк. А не комиссуют его, потому что он наша святыня, как полковое знамя. К тому же без него было бы очень скучно, одни доклады оберсту чего стоят. Кстати, тебе наверняка это в скором времени придется услышать. Ты ведь ему нахамил?

– Ну.

– О, значит, скоро посмеемся. А из-за чего вы, собственно говоря, поцапались?

Выставив вперед руки, Карл показал грязные ладони.

– Ты, что, в топке ковырялся?

– Нет, они у меня с рождения такие. Чего вы постоянно ржете, как два придурка. Прямо уж такая забавная история.