Слава на двоих

Американцы и англичане любят скакать на класс — они здорово наловчились брать старт из боксов. А раз так — надо выждать и выиграть концом? Допустим. Да вдруг и другие захотят это же сделать? И скорее всего так и будет: известно из опыта прежних лет, что на Лорельском ипподроме выигрывают жокеи, у которых хватает выдержки продержаться первую половину дистанции во второй группе. Это, конечно, рационально всегда—ведь даже птицы в длинном пути летят клином, и во главу уг­ла поочередно становятся те, кто сберег силы, будучи пос­ледним.

На элитных лошадях скакали жокеи самого высокого международного класса, каждый из которых думал о пер­вом призе. Английский жеребец Дэвид Джек — под сед­лом Лестера Пиггота, который завоевал большинство главных призов Европы и трижды участвовал в Лорельских скачках. На канадском жеребце Джордже Рояле—амери­канский жокей мексиканского происхождения Исмаэл Валенсуэла, который два года назад привел к победе Келсо. Твердо рассчитывал быть первым на Томе Рольфе талантливый жокей из Техаса, один из лучших конников Америки Уилли Шумейкер, который за двадцать лет скакал 25 тысяч раз и 5300 раз был первым. Имя француза Сен Мартина впервые прогремело в США в 1963 году, когда он на лошади Матч победил самого Келсо. На родине Сен Мартина тогда прозвали «золотым парнем», а нынче он приехал сюда величаемый «жокеем богов». В этой скачке "жокей богов" ехал на прекрасной лошади Сильвер Шарк.

Но не реже имен Шумейкера и Сен Мартина мелькало в газетах имя Насибова.

В паддоке седлаются и в последний раз проверяются лошади, тренеры отдают жокеям диспозиции по предстоя­щей скачке, владельцы нервно наказывают во что бы то ни стало привести лошадь к финишу первой, а коррес­понденты задают скороговоркой, торопясь, вопросы. Анилин — один из фаворитов, и потому к Насибову вопросов много.

— Какую лошадь в США вы назвали бы лучшей для всех времен?

— Келсо—лучшая лошадь Америки за всю исто­рию,—отвечает Николай, подседлывая Анилина.

— А в Советском Союзе?

— Вот он, Алик.

— Как выглядит Анилин сейчас по сравнению с прошлой скачкой здесь, в Лорели?

— Он сейчас резвее примерно на десять корпусов.

— Американцы перед ответственными соревнованиями во время тренировок по утрам не требуют от своих лошадей большой резвости и усилий, а Анилин за пять дней до скачки прошел три четверти мили за одну минуту и четырнадцать секунд. Один наш тренер сказал про вас: "Если этот метод тренировки окажется эффективным, мне придется признаться, что я уже сорок лет допускаю ошибку". Прокомментируйте его слова.

— Комментарием будет финиш нынешней скачки,—ответил Николай, уже вскочив в седло.

С боксами были знакомы все лошади, все подобрались приемистые—старт принят на редкость дружно.

Но что такое—никто не хочет брать голову скачки?

Да, Николай с огорчением убедился, что все настрои­лись скакать «концом». Огорчился он потому, что главный козырь Анилина—его сила, но чтобы он смог полностью проявить ее, надо постоянно навязывать ему борьбу. И вот никто этого делать не хочет, все хитры.

Раз скачка складывается тихо, невыгодно для Анилина, делать нечего—надо дуть на класс. И Николай повел скачку с нарастающим темпом: одну пятисотку за трид­цать секунд, вторую так же, третью за двадцать девять...

На последних трехстах метрах бросилось в борьбу не­сколько лошадей. Ассагей вроде бы даже и захватил Анилина, но Николай не дался, еще усилил скорость, отошел от него — и вот уж близко финиш, несколько метров до победы!

— И тут откуда ни возьмись, — вспоминает Насибов,— нагрянул Бехистаун под Дефоржем. Идет полем, самым полем—ему никто не дал проехать по бровке, он и пошел кольцом, далекой ленточкой.

А вот как сказали об этом сами американцы.

«Когда лошади проскакали первую прямую и достиг­ли поворота у здания клуба, стратегия Насибова стала всем ясна. Он, по-видимому, решил, что борьбу придется вести с Ассагеем, и держал его на безопасном расстоя­нии, заставляя американского фаворита напрягаться. На­сибов несомненно подметил, что в Лорельских скачках по­беждали лошади, шедшие в лидирующей группе, и поэто­му ускорил темп.

Был момент, когда Анилин явно опередил на три кор­пуса своего ближайшего соперника, но тут Насибов ог­лянулся и немного придержал лошадь, сохраняя постоян­ную дистанцию в полтора корпуса от Ассагея. На послед­нем повороте перед выходом на финишную прямую жо­кей Ларри Адамс бросил Ассагея вперед, и тот грозно двинулся на советского скакуна. Насибов сохранил дос­таточно сил, чтобы отразить этот напор: он дал хлыста Анилину и снова оторвался от других. Том Рольф, скакав­ший у бровки, попробовал было усилить темп, но не су­мел — он явно выдохся. Васко да Гама шел по-прежнему третьим—ему, по-видимому, тоже не хватало сил. Сильвер Шарк тащился позади.

До финиша оставалось менее одной восьмой мили. Анилин шел на два корпуса впереди и, казалось, выигры­вал. Но тут произошло неожиданное. Бехистаун, которо­го оттеснили на последнем повороте, вдруг сделал стреми­тельный рывок и закончил скачку первым. Дефорж выжал из него все возможное, он отпустил поводья, но к помощи хлыста не прибегал. Все знали, что лошадь была способ­на лишь на один мощный рывок, и в данном случае этого было достаточно. На самом последнем отрезке (1/16 мили) Бехистаун ловко обошел Анилина, увлеченного борьбой с Ассагеем, вырвался вперед и финишировал первым, выиграв более двух корпусов.

Анилин закончил дистанцию вторым, так и сохранив между собой и Ассагеем разрыв в полтора корпуса. На корпус от Ассагея отстал Васко да Гама, за ним следова­ли Сильвер Шарк, Том Рольф, Дэвид Джек, Джорж Роял, Фолио и Сокопо».

Ничего не скажешь: крепкие нервы были у Дефоржа и большая к тому же вера в своего скакуна! Он хорошо принял старт, а потом начал сторожить всех. Его ничуть не задело, что мимо него проскочил в хвастливом посыле венесуэльский скакун Сокопо. Как Дефорж и думал, ве­несуэлец, совсем немного продержавшись в передовой группе, стал вдруг удивительно вежливым—всех про­пустил и пришел последним. Дефорж с удовольствием наблюдал, как два американца, соблазненные мыслью обогнать Анилина, отклонились от бровки и выматывали друг другу силы. Видел он, что Ассагей совершил безрас­судную попытку обойти лидера, и окончательно заключил: не поддаться искушению борьбы, сберечь Бехистауну силы, чтобы на выигрышной прямой взять их у него уж все, без остатка!

И вот перед трибунами Дефорж одним движением оставил за собой четырех скакунов и с седьмой позиции переместился на третью. Бехистаун придушивает французского Васко да Гама и Ассагея—впереди один Анилин. И тут Дефоржа единожды полоснуло сомнение: уж не ошиб­ся ли он в расчете!.. Наверное, только черт способен в таком темпе идти полторы мили и не притупеть!

...Через несколько часов, когда были вручены призы, дипломы и подарки, Каскарелло принес свежий выпуск вашингтонской газеты, в которой было написано: «стой­кий, железный русский Анилин предложил такую сильную скачку, по всей дистанции ее провел и все же не отпал на финише, уступив только бурно финишировавшему Бехистауну».

В другом американском издании было написано: «Насибов чистосердечно признался: «Эта французская ло­шадь — лошадь замечательная». Неожиданный исход скачки поразил не только его. На Бехистауна возлагали мало надежд и ставили на него соответственно 16:1. Его время (2 мин. 28,8 сек.) значительно уступало рекорду Келсо (2 мин. 23,8 сек.) во время скачки 1966 года, которую Анилин закончил третьим, пройдя дистанцию за 2 мин. 27 сек. — этого было бы достаточно для первого приза.

Анилин в соответствии со своим возрастом нес на себе вес на три килограмма больше (57 кг), чем трехлетний по­бедитель Бехистаун и побежденный Ассагей (по 54 кг). И, как это ни странно, Бехистаун потерпел сенсационное по­ражение в сентябре от французского жеребца Карзена (пришедшего вторым на Лорельской скачке 1965 года), ко­торого спустя месяц победил Анилин. Некоторые считали Анилина сильнейшей лошадью и стратегию Насибова пра­вильной: ведь Келсо тоже финишировал вторым в розыг­рыше Вашингтонского приза трижды, а в 1963 году упус­тил победу при сходных обстоятельствах».