Ядерный Ангел

Георгий повел себя вполне дружелюбно. Первым делом обнял и поцеловал Алину, а уж потом обратился к нам.

– Ну, люди с Луны, вот и встретились мы с вами, – не без иронии сказал он. – Я Георгий. Грач мне уже сообщил о вас. Точнее, о тебе, – Георгий ткнул в меня пальцем.

– Интересно, что же он там обо мне сообщил? – не выдержал я.

– А вот, слушай, – Георгий взял со столика исписанный листок, начал читать: – «Совершенно необычный тип. Явно славянин, хоть и рейхсбюргер. По-немецки говорит превосходно, однако в речи очень много устаревших книжных оборотов и слов. Сам признался в том, что выполнил приказ Штаубе. Чувствуется, что он очень подавлен совершенным. Думаю, Алина права – это тот самый человек, который нам нужен. На всякий случай посоветуйся с Мюрреем». Что скажешь?

– Скажу, что Грач прав. Хотя не во всем.

– Я доверяю Грачу. Обмануть его невозможно, есть у него особые способности. Дойчи к нам не раз засылали своих шпионов, но Грач их всех с первой беседы вычислял. Если бы он усомнился в тебе хоть на секунду, ты был бы давно мертв.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– А ты, – Георгий посмотрел на Тогу, – хорошо знаешь электронику, так?

– Знаю, – подтвердил Тога. – А что?

– Нам нужно, чтобы ты поработал с оборудованием. Готов?

– Естественно.

– Арсений, – обратился Георгий к сероглазому парню, – отведи нашего друга в ремонтное отделение. Пусть со Стрижем пообщается, посмотрит, что можно сделать с R-564.

– Не обижайте Леху, – сказал Тога на прощание и поплелся вслед за Арсением.

– Алина, тебе надо отдохнуть, – сказал Георгий девушке. – Можешь пока оставаться здесь. Нам с гражданином Задонским пора заняться делом.

– Что с моим отцом? – неожиданно спросила Алина.

– Грач позаботится о нем, – ответил Георгий, и мне очень не понравился тон, которым он это сказал. – Не волнуйся. Отдыхай, а мы пойдем.

– Алексей, я не прощаюсь с вами, – сказала мне Кис.

– Конечно, – мне очень хотелось поцеловать ее, но присутствие Георгия меня напрягало. – Я буду думать о вас.

– Кто ты такой? – спросил меня командир повстанцев, когда мы перешли в соседнюю каюту.

– Дед Пихто, – я с вызовом посмотрел на Георгия. – Гость с Луны или с Марса, это как тебе больше нравится.

– Мы рассказали о тебе Мюррею. Он очень хочет с тобой встретиться.

– Кто такой Мюррей?

– Офицер армии США. Он прибыл сюда с каким-то важным заданием. Когда мы рассказали ему о тебе, он просто дар речи потерял. Кстати, именно его благодари за то, что ты еще жив. Шумилина я тебе никогда не прощу.

– Давай не будем о грустном. Где этот Мюррей?

– Он в лаборатории на палубе Б… Знаешь, спросить тебя хочу – Иван что-нибудь перед смертью тебе говорил?

– Он просил его убить. Когда я отказался, назвал меня сукой. А потом, когда на меня пулеметы навели…

– Ну, говори!

– Сказал, что у Бога для меня прощения там попросит.

– И все?

– Все.

– Он достойно умер?

– Как герой. Я сделал все, чтобы он ни одной секунды не мучился.

– Ивана вообще-то не Иваном звали, – сказал Георгий, проведя ладонями по щекам. – Серега он, запомни. Он моим племянником был. Хороший был парень.

– Вот, – я протянул ему катану рукоятью вперед. – Я его убил этим мечом. Можешь отомстить, я сопротивляться не буду.

– Дурак ты, – протянул Георгий, сердито сверкнув глазами. – Потом сочтемся, в другое время. А сейчас нас Мюррей ждет.

То, что Георгий назвал лабораторией, оказалось просто большим помещением, тускло освещенным единственной запитанной от генератора лампочкой. Из оборудования здесь был только один компьютер, за которым сидел лысеющий человек лет тридцати с небольшим в оливковой военной форме. Увидев нас, он вскочил на ноги и бросился навстречу, улыбаясь и протягивая руки.

– Наконец-то! – воскликнул он по-русски с сильным акцентом. – Это и есть вы?

– Это есть я. Алексей Осташов собственной персоной, – я назвался настоящим именем. – Можно просто Алекто. Или Леха.

– А я майор армии США Гленн Мюррей. Очень, очень рад знакомиться.

– Мы можем говорить по-английски, – сказал я, переходя на родной язык Мюррея. – Вам, кажется, так будет удобнее.

– О! – просиял американец. – Очень, очень хорошо. Нам очень многое с вами нужно обсудить.

– Я вам больше не нужен? – сказал Георгий и, не дожидаясь ответа, ушел из лаборатории. Мюррей усадил меня на конторский стул, сам сел напротив.

– Рассказывайте, – велел он. – Все рассказывайте. Мне нужны даже малейшие подробности.

– О чем это вы?

– Мне нужно точно знать, кто вы такой.

– Вы же все равно мне не поверите, если я расскажу правду.

– Грач сообщил о вас сразу после того, как вы встретились с учителем Лукошиным. Скажу сразу, Лукошин был потрясен. Сначала Грач подумал, что у учителя просто нервный срыв. Но потом…

– Что потом?

– Об этом чуть позже. Но главное в другом. У меня нет оснований не верить Лукошину или Грачу.

– То есть, вы верите, что я попал в ваш мир из другой реальности?

– Верю, как это ни странно. И я должен знать в мелочах, как вы оказались в этом мире.

Я в очередной раз пересказал всю историю нашего с Тогой путешествия через портал Кубикулум Магисториум. Поймал себя на мысли, что мне осточертело рассказывать одно и тоже. Мюррей реагировал очень эмоционально – охал, качал головой, закатывал глаза. Едва я замолчал, он прокричал «Three Cheers To Bloody Einstein!» и забегал вокруг стола, размахивая руками.

– С чего вдруг столько радости? – У меня появилось подозрение, что мистер Мюррей немного не в себе.

– То, что вы рассказали – это просто замечательно! Это доказательство, совершенно четкое и однозначное. Доктор Айнстайн был прав. Теперь мы обязательно победим, мы закончим эту проклятую бесконечную войну победой!

– О чем вы говорите?

– Прошу прощения, – Мюррей перестал метаться, вытер лоб ладонью. – Простите мне мою эмоциональность. Но я слишком возбужден и обрадован. Мне хочется плакать. Я много лет ждал этого мгновения. С того страшного дня, когда моя мать и две сестры погибли под нацистскими бомбами в Чикаго. Вы вернули мне надежду. Вы – вестник радости!

– Объясните мне все, если вам не трудно.

– Конечно, – Мюррей заставил себя сесть. – Ваш рассказ подтверждает все, о чем говорил мой учитель, доктор Альбрехт Айнстайн.

– Альберт Эйнштейн, вы хотите сказать?

– Айнстайн, это правильное произношение. До войны он преподавал в Принстоне и создал теорию множественности миров.

– Я слышал, что он создал теорию относительности. И, насколько я помню, он жил в Швейцарии и Германии. Хотя в Америке он вроде бы тоже жил…

– По-моему, мы говорим о разных людях.

– Возможно. Продолжайте.

– Айнстайн доказал существование Внешней Вселенной, то есть множества пространств, расположенных по соседству с нашим миром. Время в этих пространствах течет с разной скоростью. В одном мире еще первобытный строй, а в другом люди уже летают на реактивных самолетах, где-то царство динозавров, а где-то наступила информационная эпоха. Однако при неравномерности, относительности времени в разных мирах, эти условные векторы времени параллельны друг другу. Айнстайн считал, что при обычных условиях миры Внешней Вселенной никогда не входят в контакт, но такой переход теоретически возможен при определенных изменениях в этих пространствах. Он даже создал доказуемую математическую модель такого перехода. Контакт пространств происходит при нарушении строгой параллельности векторов течения времени в соседствующих мирах. При этом время из линейной структуры превращается в нелинейную, что влечет за собой неизбежное искривление пространства и появление точек соприкосновения миров, которые Айнстайн назвал точками пересечения реальности или пространственно-временными порталами.

– Весьма оригинальная теория, – сказал я с иронией. – В моем мире можно в любом магазине купить кучу фантастических книжек с сюжетами, построенными на подобных теориях. Но я допускаю, что ваш господин Айнстайн не попал пальцем в небо, и я являюсь тому живым доказательством.