Твари Господни

– У меня два персональных вопроса, – сказала Лиса и тут же подняла руку, останавливая готового возразить Монгола. – Не о живых. И два общих.

– Слушаю тебя, – повторил Монгол.

– Ты знал Иакова? – спросила Лиса.

– Да, – кивнул ей в ответ Монгол.

– Когда он здесь появился?

– Не помню.

– Спасибо, – сказала Лиса. – Ты знал человека, который называл себя Некто Никто?

– Я с ним встречался.

– Когда?

– Давно.

– Больше ничего не скажешь?

– Скажу. Некто сделал очень много для нашего выживания, но сам он всегда оставался в стороне.

– Можно ли сменить личину? – спросила Лиса.

– Можно, – так же коротко ответил Монгол.

– Как?

– Нужны талант или обстоятельства, или то и другое вместе.

– Спасибо.

– Это все?

– Нет. Последний вопрос. Что произошло в восемьдесят девятом?

Почему она его об этом спросила? Лиса этого не знала, потому что собиралась задать совершенно другой вопрос, но неожиданно подумала об этом, хотя не смогла бы сейчас вразумительно объяснить, что именно имеет в виду.

Монгол повернулся к Лисе и внимательно на нее посмотрел:

– Ты очень умная женщина Рапоза, – сказал он медленно. – Очень. Удивительно, но ты первая, кто меня об этом спросил. Я расскажу тебе, но учти, на самом деле, в восемьдесят девятом все закончилось, а начиналось все это гораздо раньше. Ты умеешь делать табак?

– Только "Шипку".

– Никогда не думал, что ты болгарка, – улыбнулся Монгол, который, наверняка, успел за долгие годы, проведенные в Городе, узнать много интересного про то, какие странные чудеса могут здесь происходить.

– Я тоже, – усмехнулась Лиса. – А вино у меня получается только французское, вероятно, потому, что я родом из Гаскони.

– Сделай мне, пожалуйста, одну, – кивнул Монгол.

Лиса пожала плечами и вытащила из воздуха две дымящиеся сигареты, Монголу и себе.

– Так, – он сделал глубокую затяжку, потом медленно выпустил изо рта сизый дым и наконец посмотрел на Лису. – Сначала факты, как я их вижу, потом интерпретация, как я понимаю эти факты. Если захочешь, можешь поучаствовать.

– Спасибо, – сказала Лиса. – Так что же случилось, и когда?

– Ты знаешь историю Израиля? – неожиданно спросил Монгол.

– А это…? Впрочем, тебе виднее. Как все. В общем плане.

– Есть такая книга "Октябрьские игры", ее написал Генри Кисенджер, это…

– Я знаю, кто это, – остановила Монгола Лиса.

– Он описывает дипломатические усилия, предпринятые американцами и русскими в 1973 году, чтобы предотвратить новую войну между арабами и евреями.

– А должна была быть война?

– По всем прогнозам, да, – кивнул Монгол. – Считается, что это один из немногих случаев, когда русским и американцам удалось что-то сделать вместе. Мы, естественно, не в счет, но о нас и книг не пишут.

– Да, уж, – согласилась Лиса. – О нас не пишут.

– И не напишут. Но вернемся к твоему вопросу. Через десять лет после событий, описанных Киссинджером, все происходило с точностью до наоборот. В восемьдесят третьем, воевать хотели все, и израильтяне, и арабы. И что сделали Великие Державы? США практически оплатили постройку ста истребителей-бомбардировщиков "Лави", на тот момент лучших боевых самолетов этого класса, и продали Израилю другую военную технику на пять миллиардов долларов. Немцы подарили две подводные лодки. А СССР в это время гнал в порты Египта и Сирии пароходы с оружием в таком количестве, что России – с ее небольшим торговым флотом – не хватало бортов. Мне рассказывали, что были задействованы даже рефрижераторы, снятые с рыбных промыслов.

"О чем он? – удивленно думала Лиса, слушая медленную "вдумчивую" речь Монгола. – Какое все это имеет отношение к восемьдесят девятому году?"

– Война началась на Пасху восемьдесят четвертого года, – продолжал между тем Монгол. – Арабы атаковали, казалось, застав наконец израильтян врасплох. Однако, как выяснилось уже на следующий день, евреи к войне были готовы. В первый день, они изящно подыграли арабам, втянув их в битву, а потом контратаковали.

– Я помню, – на всякий случай предупредила Лиса.

– Молодец, – усмехнулся в ответ Монгол. – Про коды ты тоже знаешь?

– Про какие коды? – растерялась она.

– Ну не знаю, как все это называется на самом деле, только евреи, как, оказалось, знали коды, частоты, или что там у них, русских систем ПВО, защищавших египетские и сирийские войска. Через двое суток, израильские танки были уже в восьмидесяти километрах от Каира и в шестидесяти – от Дамаска, Рабат Амон горел… В общем, многим казалось, что повторяется шестьдесят седьмой год. Однако война на этом не закончилась. Арабы были уже совсем не те, что двадцатью годами раньше, они выдержали удар, перегруппировались, подтянули резервы и снова перешли в наступление.

"Интересно, – думала она с тоской, слушая медленный голос Монгола. – Сам он когда-нибудь служил в армии? Хоть в какой-нибудь? И в какой кстати?"

О Монголе она знала только то, что можно было узнать, находясь в Городе. Все, что относилось к земной жизни этого человека, всегда было скрыто под плотным покровом тайны, из под которого, насколько знала Лиса, никогда за все эти годы не просочилось ни капли внятной информации.

– Ты была тогда здесь? – неожиданно спросил монгол, отбрасывая окурок.

– Не помню точно, – пожала плечами Лиса. – Может быть, и была, а что?

На самом деле, она великолепно помнила те дни, вернее вспомнила их сейчас. Пасхальные праздники у евреев наступают раньше, чем у православных, и вся эта предпасхальная неделя 1984 года запомнилась ей гоном. Ее вычислили в Кракове и гнали потом до самого Бухареста, но так и не поймали. В Бухаресте Лисе буквально чудом удалось оторваться и вернуться через Констанцу в СССР. Паром прибыл в Одессу, как раз в день Пасхи.

"А православная Пасха в тот год совпала с католической, – вспомнила Лиса. – По-моему, это случается крайне редко".

– Не помню точно, – сказала она вслух и вопросительно взглянула на Монгола. – Может быть, и была, а что?

– Ну не помнишь, так не помнишь, – усмехнулся Монгол, только вот усмешка у него была невеселая. – Впрочем, здесь и не видно было ничего. Все совершалось там, на Земле. Но только после этой войны, Рапоза, сюда перестало приходить очень много людей. Ничего определенного, – он поднял руку, останавливая встрепенувшуюся было Лису. – Но факт. Однако мы договорились, что сначала факты, потом интерпретация. По официальной версии, пятнадцатого апреля Египет и Ирак ввели в бой большие резервы, о которых израильская разведка ничего не знала. Евреи были неприятно удивлены и начали отступать, однако на следующий день, шестнадцатого, Израиль сыграл ва-банк, применив ракеты с новыми и совершенно секретными субъядерными боеголовками. Результаты были ужасны. Рухнула Асуанская плотина, и вода из озера Насера пошла вдоль русла реки, как рубанок по доске, сметая все на своем пути. То же самое случилось с плотинами на Евфрате.[17] Вспыхнули нефтяные поля в Кувейте, Ираке, Саудовской Аравии и Эмиратах… Двадцатого под нажимом СССР и США военные действия в регионе прекратились. Еще через месяц, начались переговоры на Родосе, а в августе был заключен мир.

– И что это значит? – спросила Лиса, уже сообразившая к чему клонит Монгол, и зачем он взялся рассказывать ей старые новости.

– Давай подумаем, – как ни в чем, ни бывало, предложил Монгол. – Прошло уже пятнадцать лет, но данных о таких мощных боеприпасах, которые была бы способна доставить к цели ракета средней дальности типа израильского "Иерихона", так и не появилось. Информации об израильских ракетах полно, даже об их атомном оружии написаны целые книги, а об этом ничего, как и о том, откуда взялись все эти резервы у арабов. И заметь, Рапоза, ни арабы, ни евреи этот вопрос не муссируют. Все молчат.

– Ты полагаешь, что сначала арабы, а потом и евреи нарушили Соглашение? – прямо спросила Лиса.

17

Имеются в виду плотины Кебан в Турции и Табка в Сирии.