Страница 23 из 28
Начало развиваться в республике и телевизионное вещание. Первый телецентр в Узбекистане был открыт в Ташкенте в 1956 году (второй откроют в Ургенче уже при Рашидове в конце 1961 года, остальные чуть позже). Только в 1959 году населению было продано 39,9 тысяч телевизоров. Телевизионная программа была одна. Чтобы читателю было понятно, что смотрели в те годы жители Узбекистана, приведу в качестве примера телепрограммы двух январских дней 1959 года:
16 января (пятница): 19.30 – «Навстречу ХХI съезду КПСС» (на русском языке). 19.45 – Киножурнал. 19.55 – Литературная передача (на узбекском языке). 20.15 – Известия. 20.35 – «О творчестве Глиэра». 21.00 – «Девушка в черном» (художественный фильм).
18 января (воскресенье): 12.00 – «Пахта-ой» (художественный фильм; на узбекском языке). 19.00 – Концерт (отрывки из макомов). 19.40 – Киножурнал. 19.50 – Известия. 20.10 – «Борец и клоун» (художественный фильм).
Между тем время правления Сабира Камалова длилось недолго – всего один год и три месяца. А камнем преткновения при его снятии с должности стали вопросы, к которым в Кремле всегда относились ревностно – национальный и религиозный.
Несмотря на то, что советская власть провозгласила отделение церкви от государства и проповедовала государственный атеизм, однако религия продолжала играть важную роль в жизни жителей СССР. Особенно значительным это влияние было в Средней Азии, где были сильны идеи ислама. Как пишет историк А. Вдовин:
«Ислам являлся не просто религией, но и образом жизни, мировоззрением, системой этических и эстетических норм. Государственная антирелигиозная политика привела к вытеснению ислама из идеологии и политики в сферу семейно-бытовых отношений. Но эта сфера оставалась практически неприступной для советско-коммунистического мировоззрения. Благодаря этому коренные этносы Средней Азии и Казахстана во многом сохранили фундаментальные традиционные жизненные ценности: многодетную семью, иерархичность и коллективизм социальной организации, культурные и профессиональные предпочтения. Этим же можно объяснить и отсутствие национального движения, выступающего за отделение от СССР…».
По мере расширения хрущевской «оттепели», Центр вынужден был несколько ослабить свой диктат над республиками. В итоге те получили в свое ведение право на принятие собственного законодательства об устройстве судов, право самостоятельно решать вопросы областного территориально-административного устройства, а также расширились бюджетные права республик. Кроме этого, из союзного в республиканское ведение было передано более 11 тысяч предприятий, а в мае 1957 года был совершен еще более радикальный шаг: отраслевая система управления была заменена на территориальную. Верховные Советы республик создали 107 экономических районов (70 из них в РСФСР), в которых были учреждены коллегиальные органы управления – совнархозы. Было ликвидировано 141 союзное и республиканское министерство. Возникло 107 мини-правительств с отраслевыми и функциональными отделами. Над ними пришлось надстроить республиканские совнархозы – параллельно сохранившимся Совминам.
Все эти нововведения, которые вели к резкой децентрализации и разделению всей системы управления, в итоге вдохновили республиканские элиты на более решительные шаги в деле ослабления диктата Центра. Например, в Узбекистане при С. Камалове началась кампания по коренизации кадров (то есть из руководящих рядов стали вытесняться представители других национальностей, а главный упор делался на узбеков). Естественно, население, наблюдавшее за этим, ответило соответствующим образом – началось массовое и демонстративное соблюдение мусульманских обрядов: посещение мечетей, обрезание, бракосочетание и погребение умерших по обычаям предков.
Следует отметить, несмотря на 40-летнее существование Советской власти, которая внедряла в массы политику государственного атеизма, отношение простых людей к религии в советских республиках было разным. Если в регионах со славянским населением это отношение было, скорее, отстраненным, то в Средней Азии и на Кавказе наоборот – религия оставалась главной святыней для большинства людей, в том числе и для молодежи (в славянских республиках молодежь к концу 50-х была уже почти вся безбожной, что в итоге и приведет ее к стремительной вестернизации). Естественно, Центр прекрасно был осведомлен о ситуации, складывающейся в республиках в области религии, но поделать с этим ничего не мог, поскольку не имел в этом деле надежной опоры в лице тамошних коммунистов: те почти все в той или иной мере были религиозны, несмотря на все директивы Центра. Особенно сильно это было выражено в республиках Средней Азии, например, в том же Узбекистане. Как пишет историк Л. Левитин:
«К концу 50-х, наряду с официально существующими мечетями и святыми местами, на территории республики нелегально действовали 270 мечетей и 160 так называемых святых мест, обслуживаемых нелегальными духовниками, наблюдался рост религиозных настроений среди студенчества и учащейся молодежи. Только зарегистрированные мечети в праздники Ураза-хаит и Курбан-хаит в 1955 году посетило 164 тысячи человек, а в 1958 году – уже 288 тысяч. В Самарканде на молебне по случаю Курбан-хаита в мечети Хадиса Зудмурат 19 июля 1956 года присутствовало 12 тысяч человек, более половины из них молодежь в возрасте до 25 лет. По данным Ташкентского горкома в 1959–1960 годах 90 % браков молодежи сопровождалось никохом, то есть венчанием через муллу…».
Во многом с согласия партийного руководства республики в Узбекистане начал возрождаться предусмотренный Кораном сбор пожертвований на благотворительные цели, который в основном предназначался для финансирования религиозных мероприятий. Многие «красные чайные» в мгновение ока превратились в центры по пропаганде основ ислама и отправления религиозных обрядов. В итоге дело дошло до того, что заведующий отделом культуры ЦК КП Узбекистана внес на рассмотрение высших партийных инстанций вопрос о замене кириллической основы узбекской письменности арабским алфавитом. Мотивировалось это необходимостью создания кадров арабистов для работы в арабских странах.
Эта инициатива переполнила чашу терпения Москвы. Там всерьез испугались, что подобная политика рано или поздно может привести к обретению национальными элитами чрезмерной самостоятельности, которая в будущем может грозить серьезными проблемами Москве – вплоть до выхода отдельных республик из состава СССР. Это понял даже Хрущев, который в национальных проблемах разбирался слабо и, к примеру, часто путал узбеков с таджиками, а казахов с киргизами. По этому поводу вспоминается одна история, которая случилась с Хрущевым в конце 1955 года, когда он, возвращаясь из поездки в Индию, посетил Узбекистан (отметим, что это был первый приезд руководителя ЦК КПСС в эту республику за всю предыдущую советскую историю).
Выступая на центральной площади Ташкента перед жителями города, Хрущев вдруг начал свою речь с приветствия: «Уважаемые товарищи таджики…». И дальше понес и вовсе запредельное: мол, вы таджики молодцы, хорошо трудитесь, а вот узбеки работают неважно – срывают план по сбору хлопка. Можно себе представить ужас узбекских руководителей, находившихся с Хрущевым на одной трибуне. И недоумение ташкентцев, которые слушали речь руководителя страны, стоя на площади. В итоге кто-то из стоявших рядом с Хрущевым людей сумел быстро разъяснить ему его ошибку и первый секретарь, извинившись перед людьми, перестал в своей речи называть узбеков таджиками.
Между тем в аппарате ЦК (в частности в Отделе организационно-партийной работы, в его секторе среднеазиатских республик) работали люди, которые, в отличие от Хрущева разбирались в национальных проблемах гораздо лучше, чем он. Большая их часть пришла туда еще во времена Сталина, который сам хорошо понимал национальные проблемы (не случайно при Ленине курировал именно это направление в работе ЦК) и стремился к тому, чтобы этим вопросом занимались люди компетентные. Хрущев, придя к власти, часть этих людей из ЦК удалил, однако не всех, что в итоге и помогло ему тогда выправить ситуацию. В результате в конце 50-х-начале 60-х годов почти во всех среднеазиатских республиках прошли широкомасштабные чистки руководящих кадров, которые ставили целью усмирить «закусивших удила» националистов. Первой республикой на этом поприще стал Туркменистан (в 1958 году), а спустя год дошла очередь и до Узбекистана, где к власти пришел наш герой – Шараф Рашидов.