Страница 36 из 106
Командир 121-го отдельного противотанкового дивизиона капитан С.А. Никифоров, глотая слёзы, смотрел на героическую гибель 75-того разведбата. Смотрел — и молчал. Потому что иначе гибель батальона была бы бессмысленной…
Капитан Никифоров не знал ТТХ немецких танков!
Напрасно комиссия наркома Тевосяна лазала по немецким полигонам, напрасно на танковом полигоне в Кубинке со всех дистанций всеми калибрами расстреливали трофейные, захваченные в Польше и нагло увезённые из-под немецкого носа судоплатовскими молодцами подбитые Т-III…Результаты тщательных испытаний мёртвым грузом легли в пыль архивов…
Поэтому Никифоров рисковать не хотел…Он просто знал- что сзади и с бортов- броня у танков слабее- и ждал, когда они все развернуться к поляне передом, а к лесу и к нему- естественно, задом…
Дивизион — это 18 «сорокопяток». Вовсе не чудо-оружие…Но как всякое оружие, если применить его правильно…
Через три минуты на поле стояли 22 великолепных дымных столба, и «рёв пламени заглушал, к счастью, вопли сгорающих экипажей»(с)
Остальные панцервагены не стали связываться с «бешеным Иваном», и стремительно ретировались…
Оставалась немецкая мотопехота…И тут на поле боя выдвинулись 20 тягачей…
Двадцать, что забавно, Т-20…С задорным именем «Комсомолец». Вообще-то немцы такие машины, защищённые бронёй и вооруженные пулемётом, считали танками…Впрочем, разбегавшимся фашистам- это было всё равно…
А из экипажей советских броневиков- остались живые…Целых двое. Из последней уцелевшей машины извлекли водителя с выбитыми осколками глазами. Куда ехать- ему подсказывал истекающий кровью башнёр, у которого бронебойной болванкой отсекло обе ноги…(случай подлинный).
Вот так. А Гудериан отметил на своей карте, что путь на Юг — плотно прикрыт превосходящими силами танковых частей красных…
Восемь часов ровно. Просёлочная лесная дорога Каменец- Жабинка, не доезжая деревни Пелишичи.
Шлёпая по пыли широкими гусеницами, артиллерийский трактор — открытый, без кабины- со скоростью 4 кмчас всё так же мучительно медленно волок по точно такой же узенькой лесной дороге всю ту же 152-мм гаубицу…Такое ощущение, что они будто с места не сдвинулись- такие же сосенки по песчаным обочинам, такие же узкие канавки по обочь дороги…
В обход Бреста — по широкой дуге, 447-ой корпусной артполк всё также продолжал совершать марш от Высокого к Малорите.
Если прикрыть на секунду глаза- можно поверить, что полк стоит на месте- а мимо его по сторонам медленно проплывает бесконечная, замкнутая в кольцо лента неброского белорусского пейзажа…
К головному тягачу подбежал и вспрыгнул на подножку замполит: «Командир, мы уже десять часов без остановок идём…Люди устали, измотались…Надо делать привал.»
Комполка: «Надо! Выполнять! Приказ! Мы как можно скорее должны быть в Малорите- и будем там во чтобы-то ни стало, как можно скорее.»
Замполит: «Командир, матчасть загубим…Помпотех жалуется- надо двигатели проверить, смазать, подтянуть…Машины терпеть не будут, они железные…»
Командир, с досадой смотря на часы: «Хорошо. Привал — один час»
Замполит, вскочив на капот и размахивая сорванной пилоткой: «Сто-о-ой! Привал один час!»
Приняв к обочине, один за другим глохнут трактора…Над дорогой повисает тишина- нарушаемая стуком по железу, звяканьем, громкими после рёва моторов голосами…
Водители, с трудом разгибая затёкшие спины, тяжело, медленно опускаются на дорогу — падают на обочину и привалившись к гусеницам, мгновенно засыпают…
Вдоль колонны бежит закопчённый помпотех, останавливаясь то у одной, то у другой машины…48 тракторов…Забот, полон рот…
Командир в нетерпении, постукивая прутиком по галифе и выбивая каждым ударом облачко пыли, прохаживается перед трактором, ежеминутно поглядывая на часы…
Вдруг он останавливается и прислушивается…Со стороны хвоста колонны доносится треск мотоцикла. И этот треск от чего-то очень не нравится командиру полка…
Из-за ближнего трактора появляется мотоцикл АМ-600, детище Таганрогского инструментального завода им. Сталина…(ну правда, где же ещё делать эти мотоциклы? Не на пулемётном же заводе в городе Коврове? Там делают мотоциклы М-72.)
На мотоцикле- сержант с чёрными петлицами войск связи, в кожаном шлеме, с мотоциклетными очками, лихо сдвинутыми на затылок.
Комполка, обречённо: «И от чего я не жду от штабных ничего доброго?»
Точно, конверт ему…Командир расписывается за получение, рвёт плотный конверт…Ровные строчки, аккуратный писарский округлый почерк…
Комполка «Начштаба и замполита ко мне…»
Коротко козырнув подбежавшим, встревоженным командирам: «Приказ штакора.
Получением сего немедленно, не делая днёвок и привалов, совершить форсированный марш Малорита- Высокое, в обход Бреста, через Жабинку, Каменец…
Конец привала. К машинам!»
Через десять минут, взревев моторами, тягачи начали разворачивать тяжёлые гаубицы на 180 градусов, поворачивая колонну полка назад, к Каменцу…
Навстречу смерти.
Восемь часов десять минут. Крепость. Цитадель.
«А вот и не пойду!»
«А вот и пойдёшь! Ты- гражданское лицо, не военнообязанная, в добавок- несовершеннолетняя…Пошла к… маме!»
В Крепости- тишина…Только горько щиплет глаза дым от всё ещё горящих складов, где тлеют запасы ватников на целых две дивизии…
Немецкие артиллеристы из 21-см мортирного дивизиона изволят пить утренний кофий…Честно говоря, кофе паршивый- цикорий пополам с жжёными желудями. Настоящий кофе в Германии пьют…Думаете, генералы? Чёрта с два. Генералы вермахта потребляют тоже самое, что наливают в котелки простые «ландсеры«…Для Рабочей и Крестьянской Армии — явление совершенно дикое…
Настоящий бразильский кофе, полученный через Швецию, в Германии пьют только «партай«…И то не все, а только самые-самые, особо «партейные«…Ну, вот это нам куда более знакомо…
Пользуясь моментом. младший лейтенант Мохнач пытается выдворить в город гражданку Никанорову…
«Не пойду! Я комсомолка! Я на перевязочном пункте работаю! У меня здесь раненые! Я за них отвечаю! У меня здесь ты! За тебя — я тоже отвечаю!!»
Мохнач слегка опешил, выкатив глаза так, что стал похож на миногу: «Это в каком смысле?»
«В прямом! Без меня ты здесь пропадёшь…»
«Да…да что ты себе позволяешь…Да кто ты вообще такая?!»
«Как это кто? Жена.»
«Как-к-кая жена-аа?»
«Гражданская. А через полгода можно расписаться. По Семейному кодексу Беларуси- можно с 16 лет. При наличии достаточно серьёзных обстоятельств.»
Мохнач совсем остолбенел: «Каких обстоятельств?»
Гражданка Никанорова, чуть покраснев: «Ну…там…беременности, например…»
Мохнач, с ужасом: «Каккой беременности?!»
«Такой. В губы меня целовал? Целовал. Ты что, не знаешь, от чего дети получаются?»
И гражданка Никанорова посмотрела на Мохнача невинными голубыми глазками…
«Да ты не пугайся, домик у нас хоть маленький, да свой, садик есть, маме ты непременно понравишься…»
Мохнач онемел окончательно…
Восемь часов пятнадцать минут. Дорога между Высоким и Видомлей.
Есть в Беларуси тихая речка с негромким названием Правая Лесная…Берёт она своё начало и вправду- под густыми кронами заповедной Беловежской Пущи…А потом, приняв под своё зелёное крыло другую речку- Левую Лесную — становится просто Лесной…И тихо струится она на встречу с Западным Бугом, как юная невеста- стеснительная и скромная- на встречу с молодым женихом…
Вот на этой-то речке и стоит мост…Обычный мосток, построенный ещё при Николае Последнем, и который с момента постройки регулярно ремонтировало то местное земство, то польская управа, то райисполком…Причём с одинаковым успехом.
«Но, но, Зорька!» — дядька в обтруханной сеном гимнастёрке напрасно потряхивает вожжами…Бедняга Зорька, всю свою лошадиную жизнь возившая молочные бидоны на сепараторный пункт, только зря рвёт жилы…Колесо фуры, окованное железом, провалилось в сломавшуюся доску настила и застряло…