Страница 24 из 38
— Остров! — ахнул я. — Старый друг, старый сокомнатник, старый собутыльник! Я в беде, и мне нужна твоя помощь. Понимаешь, местные…
Я увидел, как Остров, мягкий человек в самые худшие времена, превратился в очень сердитое животное. Искаженное лицо, выпученные глаза, пена на губах. Он бросился на меня и прижал к холодной земле.
— Местные тут ни при чем! — закричал он. — Край расспрашивал о тебе, сам Край! Край разыскивает тебя! Что ты наделал?
Я немного поборолся, но это не принесло мне ничего хорошего. Делал я это без души, так как силы мои были на исходе. Однако я сумел нанести один хороший удар пыточной коробкой ему по голове. Его глаза сошлись у переносицы, но он не выпустил меня, вскоре к нам подоспел маленький отряд серых людей, стащивших его с меня и заставивших дулами пистолетов меня подняться на ноги. Я медленно встал — спешить мне, разумеется, было некуда,
— погруженный в темное отчаяние и с обмякшими от усталости конечностями. Их было шестеро. И Остров, который, судя по выражению его лица, предпочел бы быть где-нибудь в другом месте.
— Понимаете… Край говорил мне о Васко… сказал, что он разыскивает его… — Голос его угасал, так как серые полностью игнорировали его. — Я… нет…
— А чего ты ждал, благодарности? Ты, предатель! Начнем собственную неделю «Заложу своего кореша», да? — Я попытался презрительно фыркнуть, но фырканье превратилось в бульканье, когда один из конвоиров дернул меня за провод. Один из пяти конвоиров. Я моргнул и сосчитал их снова, потому что я мог поклясться, что минуту назад их было шестеро.
Пока я считал, появилась пара рук и сомкнулась на шее номера пять. Глаза у него выскочили из орбит, а рот широко раскрылся, и мне пришлось потрудиться, чтобы сохранить спокойное выражение лица, а не пучить собственные глаза на тот же манер. Руки нажали, глаза закрылись, и номер пять исчез из поля зрения. Я немного поборолся, чтобы удержать внимание уцелевших на мне, и даже лягнул ногой и попал Острову по голени, чтобы задействовать его тоже.
— Ты не должен был этого делать, — пожаловался он. Я улыбнулся, так как номер четыре отправился за другими.
Было что-то восхитительное в этом эффективном и тихом устранении неприятеля. Оно напоминало мне об охотнике, с которым я когда-то работал на одной планете — название ее я забыл. Он был профессионалом, причем очень умелым в своем деле. Он выходил на охоту на рассвете, когда поднимались стаи птиц, и подстреливал последнюю птицу в клине. А потом следующую и следующую. Иногда ему удавалось подстрелить четыре-пять штук, прежде чем другие птицы понимали, что происходит. Здесь применяли те же приемы и столь же профессионально. Система дала сбой на номере три, который немного потрепыхался и привлек внимание одного из оставшихся — в конце концов человеческие существа малость поумнее птиц. Я подождал, пока они не обернулись к источнику беспокойства, а затем двинул ближайшего серого человека по шее ребром ладони. Состояние, в котором я пребывал, ослабило мой удар, так что он упал не сразу, и мне пришлось еще немного поработать, чтобы успокоить его. И пока я трудился над ним, до меня доносился глухой стук падающих тел и оборванные крики. Когда я выпрямился, то увидел, что Остров и все серые люди, кроме одного, счастливо дремлют, сваленные кучей, в то время как мои спасители укладывают последнего. Это был здоровенный жлоб, и дрался он хорошо, но уступал противной стороне в классе и скоро оказался без сознания. Что выглядело особо интересно потому, что атаковавшими его были две женщины, одетые в колоритные бурадские сорочки, скудно прикрывающие тело, и местные туфельки на высоких каблучках. Та, что была поближе ко мне, обернулась, и я узнал сержанта Бейз, после чего некоторые части головоломки начали становиться на свои места. Другая женщина была поменьше ростом, очень изящного сложения, с фигурой, которую я хорошо помнил, и лицом, которое я никак не мог бы забыть. Моя жена.
— Ну-ну, — успокаивающе сказала Ангелина, потрепав меня по одной щеке и наградив быстрым поцелуем другую. — Я надеюсь, что ты в силах немного пробежаться, милый, потому что на подходе куда больше этих бандюг.
Подтверждая это, мимо пролетел неясной разновидности снаряд.
— Бегать… — хрипло произнес я и рванулся вперед, все еще не совсем уверенный в достоверности случившегося, но сохранивший достаточно ума, чтобы не задавать вопросов. Бейз обняла меня одной рукой и поволокла в правильном направлении, в то время как моя жена облегчила меня от груза коробки и проводов. Мы помчались таким вот образом, и я уверен, что это было очаровательное зрелище: я в своей прозрачной одежде и две девушки в изящных нарядах. Жаль, что на улице не было никого, кто мог бы по достоинству оценить эту сцену.
— Не останавливаться! — крикнула Бейз, увлекая меня за угол. Позади нас раздались взрывы. Я игнорировал все, кроме задачи переставлять ноги как можно быстрее, и гадал, сколько я еще протяну.
Бейз, казалось, знала, что делала. Прежде чем мы сколько-нибудь далеко продвинулись в этом направлении, она свернула и полуотнесла меня по лестнице на несколько ступеней вверх, а потом в здание. Она закрыла тяжелую дверь на засов, и мы потащились дальше, теперь уже помедленнее, через какие-то покинутые кабинеты. Так мы проникли в заднюю часть здания, где окна выходили во двор. Высота здесь была вполне приемлемой для прыжка, и Бейз прыгнула первой, гибкая, словно большая кошка, а затем помогла спуститься мне с помощью поддерживающей меня сверху Ангелины. Я был в их руках словно глина, и это было чертовски приятно. Бейз побежала вперед и распахнула большую дверь. Внутри находилась большая клизандская офицерская машина со все еще развевающимся на антенне генеральским флажком.
— Вот это мне больше нравится, — сказал я, приближаясь к ней на ватных ногах.
— Вы, двое, на заднее сиденье, — приказала Бейз, натягивая военный китель и заталкивая волосы под клизандский шлем. Я не спрашивал, что случилось с владельцем этой машины.
Когда я вполз в машину и рухнул на заднее сиденье, Ангелина последовала за мной и прильнула ко мне своим теплым телом. Машина рванулась вперед. Мне было удивительно хорошо. Я насладился крепким объятием и великолепным поцелуем, прежде чем подумал о получении какой-либо информации.
— Твоя фигура улучшилась, — сумел я выдохнуть во время непродолжительной передышки.
— Ты можешь гордиться: ты теперь счастливый отец близнецов. Оба мальчики. С большими ртами и здоровым аппетитом, в точности как их отец. Я назвала их Боливаром и Джеймсом в честь тебя.
— Как тебе угодно, милая, — улыбнулся я. — Полагаю, ты не против сообщить мне, как это ты явилась сюда в самый подходящий момент?
— Я явилась позаботиться о тебе и, как видишь, была права.
— Да, конечно, — согласился я с этим прекрасным образчиком женской логики. — Но я имел в виду, так сказать, механический аспект. Когда я видел тебя в последний раз, ты направлялась в больницу с выпуклым животом и светом материнства в глазах.
— Ну, с этим все прошло прекрасно, как я тебе сказала, разве ты не слышал? Потом до меня дошло, что эти мерзкие клизандцы отправились вторгаться еще на одну планету и что ты, вероятно, принимаешь участие во вторжении.
— Инскипп все это тебе рассказал?
— Конечно, нет! — фыркнула она, изящно морща носик при этой мысли. — Я взломала его досье и нашла записи. Он был очень рассержен, но не пытался остановить меня, когда я отправилась сюда с бригадой второго эшелона. Мне представляется, он знал, что мне лучше не мешать. И он даже пообещал присмотреть вместо меня за няней и детьми. Мы вышли на орбиту, получили сообщение, и я спустилась. Вот, примерно, и все, что я могу сообщить. А теперь позволь-ка испробовать эту отмычку на том странном ошейнике, который ты носишь. Не понимаю, почему ты позволил им обращаться с тобой подобным образом.
— В твоей истории есть один-два пробела, — настаивал я. — Например, какое сообщение ты имеешь в виду?
— Мое сообщение, — ответила Бейз, которая бесстыдно подслушивала, что не мешало ей вести машину. — Вы забываете, что я сержант Гвардии и что я видела подготовленное вами сообщение, то, которое они забрали. Я, конечно же, запомнила его, как и радиочастоты. Эти свиньи отправили меня в тюремный лагерь для штатских, так что я сбежала оттуда в ту же ночь.