Страница 3 из 59
Утром следующего дня кормчий Салид, обладавший не менее острым зрением, чем Конан, заметил на горизонте мачту.
Ко всеобщему ликованию, это оказалась «Акита», которую ураган отнес к Жемчужным островам. Теперь она, как и «Ксапур», шла на поиски пропавшего «Ильбарса». «Акита» начала приближаться, и когда расстояние между галерами сократилось настолько, что между бортами уже можно было перебросить доску, на палубу «Ксапура» спрыгнули несколько человек. Среди них выделялся могучий рослый кушит, на черном лице которого сияла ослепительно белая улыбка. Он кинулся к Конану и с силой сжал киммерийца в объятиях. Окажись мускулы варвара хоть чуточку не такими крепкими, его кости превратились бы в груду мельчайших обломков. Но Конан лишь радостно рассмеялся и похлопал огромной ладонью по широкой спине давнего приятеля.
— Юма! Как хорошо снова видеть тебя, черный мерзавец! — возопил Конан.
— Мне тоже приятно посмотреть в твою нахальную рожу, — тут же отозвался кушит, — Я уже начал опасаться, что ты переселился на дно!
— И не надейся. Мне еще по земле ходить не надоело.
— А остальные? — вдруг став серьезным, спросил Юма.
— Остальным повезло меньше, — тоже серьезно ответил Конан. — Все погибли.
— А как же ты выкрутился?
— Я попозже расскажу тебе. — Киммериец помолчал немного и добавил: — Если поверишь.
С небес спустилась волоокая красотка и, прижав тебя к пышной груди, бережно отнесла на вершину скалы? — И хохотал кушит, к которому снова вернулось хорошее настроение. Он вообще редко пребывал в дурном расположении духа, а сейчас радость от того, что друг жив и здоров, просто переполняла его.
С небес-то с небес, только не красотка. — Конан нахмурился. — Ну да ладно, все потом.
— У вас еще будет время поболтать, — вмешался Талаи, стоявший рядом и с улыбкой наблюдавший за дружеской перепалкой. — А сейчас пора отправляться в путь. Мы и так потеряли много времени. Нас ждут дела.
Люди с «Акита» вернулись обратно, и обе галеры медленно направились к Шандарату, куда и лежал изначально их путь. Как ни тяжела была утрата, поручение блистательного Илдиза Туранского все же надлежало выполнить до конца, а для этого вполне достаточно и двух галер.
Солнце уже миновало середину небосклона и начало медленно катиться к горизонту, когда впереди показались очертания шандаратской гавани. Справа и слева от нее высились две башни. Одну из них Конан узнал сразу же — маяк, а вот вторая появилась тут, видимо, уже после его памятного посещения этого города. Однако долго рассуждать, для чего она предназначена, киммерийцу не пришлось. Стоило галерам подойти к прибрежным водам, как с башни раздался удар гонга, а следом за ним, чуть позже, — еще один. Талаи, заметив недоуменный взгляд варвара, пояснил, что, когда к гавани приближается галера, на сторожевой башне бьют в гонг один раз, если подходит торговое судно — два, пиратское — три. Галеры на пристани встречал отряд городской стражи, торговцев — сборщики даней и купцы, а к пиратам выходили особо доверенные люди, которые вели с ними переговоры.
Кормчие «Ксапура» и «Ветра Акита», а также сотник Синих Тюрбанов переговорили с начальником стражи, и вскоре воины Илдиза Туранского и несколько человек из команд галер уже ступили на берег и поспешили к городским воротам. Впереди еще был целый вечер, суливший отдых и развлечения.
Великолепный, блистательный Шандарат встретил их шумом, гомоном, сутолокой и разноголосицей. Совсем неподалеку от Южных ворот, почти у самой городской стены, гудел пестрый базар, один из многих в этом богатом торговом городе. Всюду: и под навесами из соломенных циновок, и в палатках из разнообразнейших тканей, и прямо под открытым небом — шла бойкая купля-продажа. Гудели и визжали голоса торгующихся, взмахивали руки в роскошных шелках и простых полотняных одеяниях, звенели монеты… Хлопали двери многочисленных харчевен, впуская жаждущих и выпуская пьяных и сытых.
Среди всей этой столь милой сердцу Конана суеты под оглушительный грохот больших и маленьких барабанов, нестерпимый рев медных труб и нескончаемый визг разнообразнейших дудочек показывали свое удивительное искусство фокусники, шуты, заклинатели змей, танцовщицы, канатоходцы, пытаясь привлечь к себе внимание и хоть что-то заработать на хлеб, а если повезет, то и на мясо, вино и ночлег.
Конан невольно задержал шаг, залюбовавшись тем, как виртуозно работает заклинатель змей. Высокий сухощавый темнолицый старик, похожий на вендийца, сидел, поджав под себя ноги, на ветхой циновке и с полузакрытыми глазами, приложив к тонким губам тростниковую свирель, играл тягучую жалобную мелодию. Полностью покорные звукам свирели, перед стариком раскачивались, почти стоя на хвостах, две сонные змеи. Заклинатель на мгновение оторвал свирель от губ, и обе ядовитые гадины тут же пробудились и грозно зашипели, раскрыв огромные капюшоны с замысловатым рисунком, на котором отчетливо выделялись два круга. Но вот мелодия зазвучала снова, и обе твари, порождения Сета, покорно улеглись каждая в спою корзину. Не переставая играть, старик с трудом поднялся на ноги и плотно закрыл корзины тяжелыми крышками. Только после этого его свирель замолчала, и на смену музыке из корзин послышалось зловещее шипение, переходящее в тонкий свист, от которого кровь леденела в жилах.
Киммериец бросил заклинателю мелкую монету и хотел было порасспрашивать старика о его необычном ремесле, как откуда-то сверху донеслась барабанная дробь. Конан поднял голову, и увиденное заставило его позабыть обо всем на свете.
На невообразимой высоте по едва различимому глазом тонкому канату плавно скользил маленький человечек, державший в руках длинный шест. Он был одет лишь в ярко-желтые шаровары из какой-то легкой материи, которые нещадно трепал ветер. К талии смельчака был прикреплен маленький барабан, и канатоходец не только подпрыгивал, кувыркался, высоко подбрасывал шест и снова ловил его, но еще и умудрялся бить одной рукой в барабан.
— Вот бы так научиться! — восхищенно шепнул Юма, дергая Конана на рукав. — Представляешь, куда мы с тобой могли бы забраться?
Киммериец лишь усмехнулся в ответ и повернулся туда, откуда послышался новый, необычный звук. Возле яркого высокого шатра из красного, синего и зеленого шелка собралась горстка зевак, ожидающих какого-то представления. Они окружили невысокий, но очень большой барабан, который только что выкатили два кхитайца. Третий держал в руках странный предмет, похожий на узкую тыкву, и с силой дул в него, извлекая из этого музыкального инструмента дребезжащий, ноющий звук, напоминавший зудение осы. От этого звука у Конана заныли его вполне здоровые зубы, но киммериец продолжал смотреть, надеясь увидеть что-нибудь необычное.
Его ожидание оказалось не напрасным. Полог шатра откинулся, и оттуда выбежала маленькая танцовщица. Ей было не больше пятнадцати лет. Миловидное личико с золотистой кожей, обрамленное иссиня-черными тяжелыми волосами, казалось еще прелестнее из-за застывшего на нем притворного испуга. Гибкую фигурку окутывали полосы разноцветного шелка, игравшего и причудливо переливавшегося в вечерних лучах солнца. Метнув на зрителей быстрый взгляд черных, слегка раскосых глаз, девушка легко вспрыгнула на барабан, слегка ударив в него босыми пятками.
Музыкант задул в свой инструмент еще сильнее, и противный звук стал громче. Маленькая танцовщица склонила голову набок, прислушиваясь, и вдруг, прижав ладони к щекам, начала беспокойно оглядываться, словно искала злую осу, летавшую где-то совсем близко. Вот назойливое насекомое попыталось напасть на девушку, и она начала отбиваться: тело ее изгибалось, руки взлетали, как две золотистые птицы, маленькие ножки часто-часто били в барабан, все громче гудевший под крохотными ступнями. Танцовщица падала на колени, вскакивала, снова падала, уже на живот, перекатывалась на спину и опять поднималась. Руки непрерывно мелькали, стараясь найти в складках одежды привязчивую осу и все разматывая и разматывая шелка.